Они вышли из центра и взяли ближайший свободный транспортер. Задав роботу курс, Андрей посадил Эон на жесткую скамью грузового транспортера, а сам сел на пол, подперев под спину один из свертков. Транспортер медленно набирал ход, выруливая на служебные дорожки. Через десять минут парковая зона сменилась зеленой гладью залива, уже стал слышаться шум волн...
Автор: Борис Петров
Читайте Часть 1, Часть 2, Часть 3 романа "Вальс Эон" в нашем журнале.
4
– Она должна поехать с нами, – настаивал Андрей, прямо глядя в глаза Анатолию Борисовичу.
– Ты уверен, что она готова к таким долгим путешествиям?
– А разве кто-то из нас может сказать, что он готов? – возразил Андрей и замолчал, заметив, что вошла Эон.
Она подошла к мужчинам и покорно встала, ожидая продолжения разговора. Но они молчали, отводя взгляд в сторону.
– И куда это я не готова? – наконец спросила она.
– У нее не уши, а локаторы, – возмутился Борисович, взмахнув руками. – Могла бы сделать вид, что не расслышала.
– А нечего дверь оставлять открытой, – Эон требовательно посмотрела на Анатолия Борисовича и Андрея. – Ну так что? Говорите же!
– Мы думаем отправить экспедицию по линии мирации морских дьяволов, она будет через три ночи, – ответил ей Анатолий Борисович.
– О, меня возьмите! – Эон аж подпрыгнула от радости.
– Пока решается, кто примет участие. Я бы хотел, чтобы поехал Андрей, но ты, мне кажется, еще не готова, – ответил ей Анатолий Борисович.
– Но Борисыч, как это я не готова? Меня уже и покусали, я более чем готова. У меня с ними ментальная связь!
– Это правда, она их чувствует, – подтвердил Андрей. – Эон должна обязательно участвовать, иначе нельзя.
– Надо поговорить с ее отцом, меня вы пока убедили, но сможете ли убедить его.
– Если Совет скажет, то что он может сделать? – удивилась Эон.
– Он, как отец, может решить этот вопрос отрицательно. Ты еще не достигла второго совершеннолетия. И пока решает он, – объяснил ей Анатолий Борисович.
– Но это несправедливо! – воскликнула она.
– Вот появятся свои дети, по-другому заговоришь, – парировал он. – Так, берем пока паузу, после перерыва еще обсудим. Нужна вторая пара, – Анатолий Борисович похлопал по плечу Андрея. – Молодец, что не испугался.
– А я испугался, – честно признался Андрей. – До сих пор потрясывает.
– А я знаю! – Эон торжествующе посмотрела на них. – Гарри и Эмма!
– Что Гарри? – не понял Анатолий Борисович.
– Вторая пара. Они должны поехать вместе с нами. Как раз они специалисты по астоунам, а где дьяволы, там и кальмарчики. Хорошо я придумала?
– Хм, новое поколение, хм, – Борисыч почесал подбородок. – А это действительно мысль. Вы вчетвером наиболее резистентны к облучению.
Он заметил, что Андрей с Эон удивленно смотрят на него и замолчал, понимая, что сболтнул лишнего.
– Все, перерыв. Потом поговорим, – Анатолий Борисович быстро вышел из операторской, несмотря на свою хромоту.
– Что он имел ввиду? – спросила Эон, провожая его взглядом.
– Не знаю, – Андрей устало потянулся, – пойдем на перерыв, а то я устал.
– А пойдем на залив? Я все приготовила, – она потянула его за собой, он даже не успел ничего ответить, как оказался в коридоре.
– Ты замерзнешь, – запротестовал он.
– Нет, я все приготовила. Как тебе общение с астоуном?
– Ужасно, я думал, помру от страха, а он начал передо мной танцевать.
– А выглядел молодцом.
– Это я с перепугу одервенел, будь я на твердой земле, точно бы дал деру.
– Да, с астоуном плавать на перегонки бессмысленно. Знаешь, как ты меня напугал?
– Представляю, но все же хорошо кончилось.
– Да, хорошо. Знаешь все это как-то странно.
– Почему? Гарри сказал, что такое уже было.
– Да так, – она закусила губу и остановилась. Оглянувшись, она шепнула ему на ухо. – Эмму ужалили, она в боксе до ночи.
– Да ты что! – только и смог он выдохнуть. – Сильно?
– Сильно, но все обойдется.
– Когда?
– Перед прошлой ночью, она боялась показаться Парацельсу, боится, что ее выгонят из центра.
– Понятно, Гарри говорил, что на ее место хотят кого-то посадить, и только и ждут, что она сделает ошибку.
– Фу, как мерзко, – Эон подернула плечами. – А я думала, что все это осталось только в книгах, на Земле.
– Если бы, – вздохнул он. – Гарри сказал, что если ее уволят, то он уйдет с ней на фабрику. Я его понимаю.
– Она ему это не простит!
– Простит. Ты не думай, что Гарри слишком мягкий, он, когда надо, может быть очень решительным.
Они подошли к раздевалке. Эон побежала внутрь и вышла с двумя свертками и пакетом.
– Держи! – сунула она ему два свертка.
– Это что, спальники?
– Ага, взяла в кладовой, все равно никто не хватится.
– А что в пакете?
– Наш обед, я сама приготовила, – она искала в его глазах одобрение и уловив искорки озорства, развеселилась. – Пойдем, у нас еще полчаса до отбоя.
Они вышли из центра и взяли ближайший свободный транспортер. Задав роботу курс, Андрей сначала посадил Эон на жесткую скамью грузового транспортера, а сам сел на пол, подперев под спину один из свертков. Транспортер медленно набирал ход, выруливая на служебные дорожки. Через десять минут парковая зона сменилась зеленой гладью залива, уже стал слышаться шум волн.
– Знаешь, я как-то читала, что на Земле на берегу моря всегда летают чайки.
– Чайки? – он нахмурился, пытась вспомнить курс биологии Земли.
– Да, такие большие птицы, питаются рыбой и живут на берегах водоемов.
– А, понял о чем ты. На Сфере нет птиц.
– А почему?
– Наверное потому, что единственными сухопутными являемся мы. А чтобы появилась иная жизнь, требуется пространство, а суша постороена людьми.
– Да, наверное, ты прав, – Эон задумалась.
Транспортер подъехал к заданной точке. Недалеко справа и слева уже расположились такие же как они, не желавшие проводить плановый перерыв в стенах центра. По устоявшемуся правилу общения никто не мешал друг другу, обмениваясь легкими кивками, каждый хотел побыть в тишине, наслаждаясь шумом прибоя и запахом свежего соленого ветра.
– Но мы же тоже не суша, – сказала Эон, когда Андрей расстелил спальники на песке и стал раскладывать контейнеры с едой. – Точнее, мы же не на суше, верно?
– Фактически да, наша Северная Сфера – это корабль, который дрейфует за Солнцем. Но хочется верить, что ты на суше.
– А он ночью движется, да?
– Да, когда мы спим.
– А почему мы следуем за солнцем. Разве никому неинтересно. Какая будет зима?
– Говорят, что зиму мы не переживем, вот и дрейфуем. Пока нет материков. То климат не может устояться, или как-то так, я уже забыл. Мы это давно проходили, а я не особо вникал.
Эон достала из контейнеров бутерброды с котлетами из морского дьявола и фиолетовым салатом и протянула ему самый большой.
– Держи, заслужил, герой!
– Вот спасибо, весь день мечтал о нем, – Андрей с жадностью накинулся на еду.
Запив бутерброды горячим напитком из сушеных ягод, они стали укладываться. Соседи рядом уже давно закрылись в своих мешках, солнце светило ярко, дул приятный теплый ветерок.
– А давай так, – Эон полностью расстегнула свой мешок и разложила его на песке, – а накроемся твоим.
– Давай. А ты не замерзнешь? Будет поддувать сбоку.
– Нет, сегодня же тепло.
Пока она собирала контейнеры и термос обратно в пакет, Андрей подготовил место, свернув из части спального мешка упругий пуфик под голову. Эон разделась, аккуратно сложив платье вместе с контейнерами, чтобы не унесло ветром, а босоножки на половину закопала в песке. Она села на спальный мешок и стала завязывать косичку. Непослушные пряди зеленых волос вырывались из ее рук, падая на плечи, грудь, спрятанную под белой тканью нижнего белья. Она напомнила ему русалку из учебника по истории, также смотрящую на море, чуть склонив голову на бок. Яркий свет подсвечивал ее волосы, придавая им солнечную желтизну.
Андрей лег, небрежно бросив одежду рядом с собой и придавив ее ботинками. Эон прижалась к нему, горячая, как всегда, и через минуту уже уснула. Он не шевелился, боясь ее разбудить, но потом лег поудобнее, освобождая затекшую руку, и заснул.
Он проснулся через несколько часов оттого, что его пальцы на ногах то и дело сжимались от накатов холодного ветра. Солнце спряталось за тучи, погрузив пляж в серебристый полумрак с бирюзово-розовыми полутонами. Андрей открыл глаза и долго смотрел на небо. Эон сидела рядом, забрав на себя весь спальник. Накрывшись им с головы до ног, и задумчиво глядела на то, как хмурый ветер перекатывает волны по еще недавно безмятежной глади кусочка океана, огороженного защитными сетками по всему периметру.
– Не спишь? – шепотом спросил он ее.
Эон вырвалась из задумчивости и посмотрела на него. Глаза ее приобрели темно-рубиновый оттенок, а зеленые волосы были распущены по голым плечам. Он приподнялся и укрыл ее спину полой спальника, она поймала его ладонь и прижала к своему лицу.
– Мне грустно, – прошептала она, но потом спохватилась и с беспокойством спросила,
– Тебе не холодно?
– Вроде нет, так, прохладно. Опять снился океан?
– Да, большой, красивый. Мне иногда кажется, что он зовет меня к себе, наверное, я сошла с ума, – Эон смущенно улыбнулась, желая скрыть внезапно набежавшее расстройство, на длинных ресницах уже висели две крупные слезинки, – Что со мной?
– Не знаю. Но, мне кажется, лучше об этом ни с кем не говорить. Помнишь, что было тогда с Эммой, когда она сказала, что ей приснилось, как она разговаривает с астоунами?
– Да, я помню, – Эон дернулась, как от наваждения. – Бедная, она до сих пор боится.
– Правильно делает, – Андрей прокашлялся, подавляя в себе желание продолжить этот разговор.
Эон почувствоваа, как напряглась его ладонь и поцеловала ее.
– А разве есть чего бояться? Эмма же ничего плохого не сделала?
– Это мы понимаем, мы же ее друзья. Ты помнишь Старшего секретаря Совета, мистера Байера?
– Ой, не напоминай! – ее голос громко пронесся по пляжу, но никто из спящих рядом не шелохнулся, – редкая сволочь. Как вспомню, как он ко мне приставал, так блевать тянет.
– Извини, что напомнил.
– Ты не виноват! Как ты его тогда, а? Мой защитник! – она повалилась на него и поцеловала. – Еще пять ночей и с тебя снимут взыскание, правда же?
– Надеюсь. Они соберут комиссию, да пусть что хотят, то и решают! – вспыльчиво закончил он. – Но я не об этом. У Эммы нет такого отца, как у тебя, а у нас мало влияния.
– О чем ты? – Эон удивленно посмотрела на него.
– Он начал приставать к Эмме. Это мне Гарри сказал. Эмма вся на нервах, но что ей делать? Если она заявит, то ей никто не поверит, тебе же не поверили.
– Это правда, – глаза ее вспыхнули яростью. – Почему так, Андрюша, почему? Нас же еще в школе учили, что мы счастливые люди, живем в Новом мире, лишенном рудиментных страстей и недостойных чувств!
– Ну, в школе много чему учат, но это же не совсем правда.
– А что еще не правда
– Ну, например, неправда то, что мы находимся на корабле.
– А где же? Ведь каждый знает, что наша Сфера, да и остальные – это огромные плавучие станции. С колониями поселенцев разного уклада и устройства, эм, что там еще, забыла уже.
– Все так, и не так. Плавучая – да, согласен. Мы плывем постоянно, но вот, что это корабль не верю.
– Почему не веришь?
– Да все просто. На Сфере нет производств, откуда взяться такому количеству строительного материала, чтобы построить такое огромное судно, как наша Северная Сфера, а ведь Южная значительно больше нашей.
– Ну как откуда, это же знает каждый школьник – вместе с первыми колонистами были отправлены с Земли грузовики с какими-то там деталями, еще с какой-то чепухой.
– Это ты повторяешь то, чему нас учили. Это догма, не требующая осознания. А попробуй представить, сколько надо грузовиков, чтобы собрать хотя бы тот дом, в котором мы с тобой живем? Ты же проходила курс архитектуры и строительства, прикинь в уме.
Эон нахмурилась, так всегда бывало, когда она занималась устными расчетами.
– Очень много, – наконец ответила она.
– Верно, а теперь представь, сколько надо грузовиков. Ты же родилась на станции, – он показал пальцем на небо, где ярко горела синяя звезда, легко пробивающаяся сквозь густые облака. – А станция самый большой корабль в истории.
– Я об этом никогда не думала. Получается, что нам все время врали?
– Ну не все время. Я сам бы никогда об этом не задумывался – это же догма, как религия, вроде.
– Вера? – подсказала Эон.
– Да, Вера. Я пару раз вскользь услышал, как это обсуждают Михалыч с Анатолием Борисычем. Твой отец тогда сидел молча и сильно нервничал. Он их останавливал, когда кто-то проходил рядом. А меня они почему-то не стеснялись.
– А когда это было? Я что-то не помню.
– Ты была на стажировке, на дальней косе.
– А, вспомнила. Я тогда еще совсем глупенькая была, всем верила, – Эон рассмеялась своей наивности.
– Ну ты и сейчас всем веришь.
– Да ну ладно! Не всем! А почему они не боялись с тобой это обсуждать?
– Ну со мной они это не обсуждали, просто я сидел рядом и слушал, открыв рот. Мне тогда все в диковинку было, а они казались такими умными, каждому в рот смотрел.
– А сейчас ты самый умный, да?
– Хорошо, что нет. Теперь мне это не кажется. Я стал интересоваться и вот к чему пришел, – он глубоко вздохнул. – То, где мы находимся можно назвать островом. Конечно, это неклассический остров, он свободный и может перемещаться. Собственно теплое течение несет нас вперед, следуя за солнцем, поэтому у нас всегда лето.
– А я думала, что мы просто легли на дрейф и доверились природе Сферы.
– Безусловно доверились природе, она несоизмеримо умнее нас всех и сильнее.
– И все-таки я не понимаю, зачем надо было выдумывать тогда эти небылицы про колонистов, в чем выгода от этого? По-моему, правда гораздо интереснее.
– Вера, точнее желание иметь ее. Ты была совсем маленькая, когда тебя забрали со Станции на Сферу. Ты что-то помнишь?
– Я пыталась как-то, но ничего, кроме белых стен вспомнить не смогла.
– Я тоже. Потом Анатолий Борисович сказал мне, что это потому, что там больше ничего и нет.
– Как нет? – Эон разнервничалась. – Там была моя мама, другие, ну те, кто не может жить на Сфере из-за большого тяготения.
– Я тебе уже говорил, что это неправда. Нет у нас ни мамы, ни папы в исходном понимании.
– Ну прекрати, прекрати! – она приподнялась и стала бить его кулаком в плечо. – Я хочу верить в это! Хочу!
– Но ты же понимаешь, что это глупость?
– Да, понимаю, – она успокоилась и положила ему голову на грудь. – А как ты думаешь, у нас получится самим, без автомата?
– Да, должно получиться. Мне кажется, пока просто не пришло время. Время на Сфере другое, а мы пытаемся земные правила на него натянуть.
– А почему они не хотят детородильную станцию перенести на Сферу? – Эон встрепенулась от своей мысли, которая раньше не приходила к ней в голову. – Не надо было бы отправлять шатлы за новорожденными, да, мне кажется, что дети были бы здоровее, все-таки на Сфере рождались бы.
– Нельзя, иначе это разрушит последний мост между нами и Землей. Как я понял, на Станции огромный банк генетического материала, и они там все ищут идеал.
Она резко встала, отбросив спальник на него. Белые стройные ноги подрагивали от мелкой дрожи, она замерзала под сильными порывами ветра, но не хотела ложиться обратно под теплый покров. Он встал перед ней, загородив от холодного ветра. Эон прижалась к нему и долго смотрела в сторону, погруженная в свои мысли. Наконец он поднял спальник и завернул ее в него полностью, сильно прижав к себе. Ему не хотелось, чтобы она мерзла, но также ему было неприятно, что кто-то со стороны будет пялиться на нее, полуобнаженную и беззащитную, хотя сама Эон от природы не имела стеснения от наготы тела, и когда сформировалась в молодую красивую девушку, постоянно играла с окружающими, проверяя их реакцию, балансируюя на грани дозволенного, на мгновение переступая ее.
– Я помню, ты мне это много раз говорил, – шептала она. – Но я никогда не верила. А сегодня мне во сне сказал океан, что это правда.
– Что правда, что тебе приснилось, милая? Не стоит придавать такого значения снам.
– Нет стоит. Океан шепнул мне, что ты прав – мы как те астоуны у Эммы в лаборатории.
– Ну ты сравнила. Я не согласен, у нас гораздо больше свободы.
– Но мы все равно как подопытные астоуны, так?
– Я считаю себя человеком. То, как мы родились, неприятно, но это очередной рудимент нашего сознания, внедренный все той же Верой. Главное, что я родился и живу, и что я встретил тебя и ты со мной.
– Как же я тебя люблю! – она нежно поцеловала его. – Сначала застращает, а потом успокоит, и жить хочется. А как мы назовем нашу дочку?
– А почему ты решила, что будет дочка?
– Я знаю, нечего тут решать! – Эон самодовольно блеснула глазами. – Я даже знаю, когда она появится.
– Может все же родится?
– Да, родится.
– Тебе это тоже океан нашептал?
– Нет, это я сама, – она уверенно взглянула на него, а потом на выглянувшее солнце. – Сама!
Медленно начал капать дождь, крупные капли грузно разлетались в разные стороны на суетливые брызги. Пока Эон одевалась, Андрей успел свернуть все спальники и уже принялся одевать слегка влажную холодную одежду, мокрый песок упорно не хотел вываливаться из ботинок. Вокруг недовольно просыпались остальные, осторожно высовывая головы из теплого мешка.
Андрей с Эон успели добежать до густой чащи величественных фиолетовых елей, когда дождь, почувствовав силу, полностью открыл все клапана, наводя панику на пляже бешенными струями воды, стремительно летевшими с неба. Густые лапы елей вздрагивали от этих небесных хлыстов, на спрятавшихся под ними людей достигали лишь мелкие капельки, весело щекотавшие нос и путавшиеся в волосах.
Эон заворожено смотрела на стихию, больше не порываясь выбраться из укрытия, достаточно было двух струй дождя, чтобы охладить ее пыл быть в центре стихии. Неистово гремел гром. Небо метало яркие молнии, слепя близкими вспышками, норовя ударить совсем близко. Она испытывала древний суеверный страх перед необузданной стихией, доставшийся, видимо, по генетической памяти с Земли. Эон крепко сжимала его ладонь при каждом ударе молнии, подрагива всем телом от оглушительных раскатов грома, а он будто бы не замечал этого, стоя спокойно, то и дело потирая нос от назойливых водных лазутчиков.
– Страшно! – громко шептала она, точно также, как в дестве, когда они вместе сбегали из школы и бродили по заливу в поисках новых ракушек.
– Просто жуть, – отвечал он ей, улыбаясь ее непосредственности. Он думал, о ней, о стихии, способной в одно мгновенье превратить их в ничто одним точным ударом молнии. Но ему не было страшно.
– Боги чем-то недовольны.
– Ты думаешь? – в глазах ее блеснул огонек. – А как ты думаешь, колонисты привезли их с собой с Земли, или на Сфере есть свои Боги?
– Я думаю, что тут свои, глупо было бы думать, что привезя свои суеверия, люди могли в своем сознании перенести и тот пантеон Богов, сложившийся на Земле. Все же не человек определяет Бога, а природа.
– Но подожди, а разве не сам человек определяет для себя Бога?
– Да, определяет, но тут важно его бытие, а здесь оно совсем иное, чем на Земле.
– Ну чем же? Вроде все такое же, – она недоуменно пожала плечами, осматриваясь. – Ну цвета другие, форма наверное иная, не знаю, по мне так все одно и то же.
– Тебе так кажется. В первую очередь на Сфере сила тяготения в несколько раз выше, чем на Земле. И когда первый десант пробовал тут жить…
– А, поняла. Ты хочешь сказать, что первичные условия жизни изменили их сознание, создавая новых величественных исполинов в сознании, управлящих этой планетой?
– Да, так и есть.
– А почему человек не может жить без того, чтобы не придумывать себе кого-то сильнее себя?
– Помнишь, я пару раз ходил с Михалычем в экспедицию?
– Да, с тобой потом было невозможно разговаривать! – возмущенно воскликнула она.
– Все грузил меня чем-то, а зачем? Я же тебя все равно не слушала.
– Слушала-слушала.
– Ладно, слушала, но не все. Ты порой откровенную пургу нес.
– Наверное, я не все помню, но это подтверждает мои слова. Есть три состояния человека, это пришло еще с Земли. Первое, это когда человек жив, второе, когда мертв, а третье состояние – это когда он находится в море. Там все чувствуется иначе, именно там мне все больше казалось, что мы совершенно неправильно понимаем время на сФере.
– Мне тоже так кажется. Я вот думаю, что могу работать и без этих перерывов каждые двадцать часов.
– Можешь, но недолго, на вторую ночь ты свалишься от усталости.
– Ты мне не дашь свалиться.
– Конечно, буду тебя как маленькую загонять спать, – он замолчал, собираясь с мыслями. – А там, в море, мы с Михалычем особо не разговаривали, знаешь, бывают люди, с которыми интересно просто помолчать. Но однажды, когда мы с ним стояли на вахте, он долго смотрел на солнце и сказал: «Знаешь, почему моряки приносят жертву Богу океана?».
– Я ему ответил, наверное, чтобы умилостивить его, чтобы он дал им живыми добраться до дома.
– Он сказал, что я прав и опять замолчал. Потом он сказал, что человек всегда назначает для себя божество, не в силах осознать, что что-то может происходить без контроля свыше – это претит человеческому сознанию, заставлет чувствовать страх перед непостижимой даже самому гениальному сознанию механикой Вселенной, поэтому человек придумывает себе идолов, сначала простых, потом многоликих, затем он яростно пытается отрицать все старое, переходя на сугубо научное осознание мира, возводя перед собой нового идола в виде Науки.
– Как сложно, ты меня опять запутал.
– Ну конечно, – он обнял ее сзади и прошептал на ухо, – Это ты другим можешь дурочку валять, а тебя я давно раскусил.
– Так уж и раскусил, – игриво шепнула она ему в ответ, мотнув туда сюда мокрыми волосами по его лицу.
– Да, раскусил.
– Хорошо, что другие, не такие как ты.
– Если бы все были одинаковые, представляешь, какая бы была тоска.
– Ужас какой, не хочу об этом думать!
Дождь начал стихать, браслеты синхронно провибрировали об окончании перерыва, пора было возвращаться.
Продолжение следует...
Нравится роман? Поблагодарите журнал и автора подарком.