Продолжение перевода.
Боб Йоханссон только что продал свою компанию по производству программного обеспечения и рассчитывает на свободную жизнь. Столько мест, куда можно пойти, столько книг, которые можно прочитать, и столько фильмов, которые можно посмотреть. Поэтому немного несправедливо, когда его при переходе улицы, сбивает машина. Проснувшись столетие спустя, Боб обнаруживает, что криогенно-замороженные люди лишены всех прав, и он теперь собственность государства. Он был загружен в компьютер и должен стать управляющим ИИ межзвездного зонда, ищущем пригодные для жизни планеты. Ставки очень высоки: не меньше, чем первоочередное право собственности на целые миры. Если он откажется от этой чести, его отключат, и повторят попытку с кем-то другим. Если он согласится, то станет главной мишенью. По крайней мере, еще три страны пытаются запустить свои зонды первыми, и они ведут очень грязную игру. Самое безопасное место для Боба - в космосе, удаляясь от Земли на максимальной скорости. Или он так думает. Потому что во вселенной полно всякой мерзости, и все, кто вторгается на ее территорию, ее бесят - очень бесят.
Начало здесь
***
2. Боб, версия 2.0
Внезапно ко мне вернулось сознание. Не было ни перехода, ни той обычной нечёткости сознания, которая бывает, когда просыпаешься. Я вспомнил, как на меня ехала машина, что было несколько странно, потому что я ждал, что последние несколько секунд жизни будут потеряны, поскольку у них не было времени попасть в долговременную память. Хотя с другой стороны, возможно, что как раз самые последние несколько секунд и были потеряны.
Я лежал, не двигаясь, не открывая глаз, и проверял, какие сигналы подает моё тело. Боли не было. Собственно, я вообще не чувствовал ни рук, ни ног, ни своего тела. Я не получал никаких обычных проприоцептивных ориентиров, которые подсказали бы мне в каком положении тела я нахожусь, удобно ли мне или хоть какую-нибудь информацию. Это был не очень хороший знак — самым вероятным объяснением этого был мой полный паралич.
На мгновение я испытал панику, за которой сразу же возникло какое-то ощущение озадаченного удивления. Казалось, что моя паника не является ничем иным, как лишь простое логическое осознание ситуации. Я не почувствовал ни учащенного дыхания, ни учащенного сердцебиения, ни напряжения мышц в ожидании команды «бей или беги». Ни-че-го. Совсем ничего. Хотя у меня всегда был аналитический склад ума, то, что происходило во мне сейчас, было уж слишком безэмоциональным даже для меня.
Вот беда. Неужели я парализован с головы до ног? А может меня ввели в искусственную кому? Даже если так, это не есть хорошо.
Собрав всю свою решимость, я открыл глаза.
По крайней мере, попытался это сделать. Ничего не произошло. Вот теперь я по-настоящему запаниковал. Мысль о том, что я могу ослепнуть была моим сущим кошмаром. На несколько мгновений я потерял контроль над моими мыслями. Я подумал о фильмах, которые никогда больше не увижу, о книгах, которые никогда больше не прочитаю.
Но опять же, то, что я чувствовал, не смогло оформиться в обычное ощущение паники. Никакого тебе выброса адреналина, абсолютно ничего. Я не мог придумать какого-либо медицинского состояния, которое привело бы к такому результату. Может быть, лекарственные препараты? Очень хорошие препараты.
Мне стало немного не по себе. Помимо паники, я имею в виду. В качестве хорошей рабочей гипотезы для объяснения я остановился на лекарстве.
Решив справиться с этой задачей, я снова попытался открыть глаза, сконцентрировав всё своё внимание на этом действии. Механика движения, ощущение того, как мои глаза открываются...
И без всякого перехода я вдруг стал видеть! Нет слов, чтобы описать облегчение, которое я испытал от этой небольшой победы.
Оказалось, что я сижу, поскольку я смотрел на стену, а не на потолок. Помещение могло быть как больничной палатой, так и лабораторией, или даже каким-нибудь неприметным офисом в государственном учреждении. Стены были выкрашены в тот необычный белесый тон, с которого всегда начинается новое строительство. В дальней стене было большое окно, в настоящее время закрытое белым, э-э, чем-то. Сначала я подумал, что это могут быть венецианские жалюзи, но присмотревшись, мне показалось, что они напечатаны на стекле.
Я ожидал увидеть на переднем плане часть своего тела, возможно, накрытую простыми больничными простынями. Но вместо этого передо мной находилась просто плоская поверхность, возможно, рабочего стола.
Сразу за этой плоскостью сидел мужчина, читавший что-то в планшете. Он выглядел, серьезно говорю, точно так, как большинство из нас представляют себе Зигмунда Фрейда, вплоть до такого же лабораторного халата. Ну не может он быть психиатром. Это было бы слишком банально. Может он здесь, чтобы поговорить со мной о моих травмах? Должно быть, всё очень плохо, если они первым отправили ко мне психиатра, чтобы тот дождался, когда я приду в себя.
Хотя что-то в нем было не так. Рубашка на нем была похожа на одежду священника. А его часы...
Через мгновение я понял, что у моего зрения проблема с перспективой. Комната была слишком вытянутой вперед и очень узкой, а сидящий Фрейд вытянулся вдаль метра на два. А когда он повернул голову, его нос выступил вперед не меньше, чем на тридцать сантиметров.
Пока я изучал эту странную оптическую иллюзию, я почувствовал какое-то смещение, услышал жужжание, и перспектива исправилась сама собой. Прежде чем я успел начать анализировать эти ощущения и звуки, Фрейд поднял голову и улыбнулся:
— Хорошо. Ты проснулся.
Я попытался ответить, но вышло нечто среднее между кашлем и помехами при радиоприёме. Да ради Бога, это звучало так, будто у синтезатора голоса произошел сбой.
Фрейд отложил планшет, наклонился вперед и положил руки на стол, или тумбу, или чем там на самом деле была эта поверхность:
— Пожалуйста, попробуй снова. Может потребоваться несколько попыток, чтобы заработал ГУППИ-интерфейс.
Я обдумал его слова. И сразу сделал для себя три вывода. Первый: я не умер. Ну, то есть, я мыслю, следовательно, я существую, бла-бла-бла. Считайте это вывод доказанным. Второй: я не был как новенькая копейка — я вот, вроде как, говорю через синтезатор голоса. Но тот факт, что я управляю им с помощью мысли, означает, вывод номер три, что с тех пор, как меня сбила машина, технология не стояла на месте. Интересно, сколько я был в отключке? И что, черт возьми, за интерфейс гуппи?
Я попытался ещё раз, сосредоточившись на процессе формировании слов:
— Хрзджджззййй… Никто не хочет, жксксксйджкс, разъяснить мне, что вообще происходит?
Фрейд похлопал, изобразив радость:
— Превосходно! Боб, меня зовут доктор Ландерс. Я отвечу на любые твои вопросы и помогу тебе подготовиться к новой жизни.
К новой жизни…? А что не так с моей старой? Мне это уже не нравится.
Доктор Ландерс пододвинул планшет так, чтобы он находился прямо перед ним:
— Итак, Боб, что последнее ты помнишь?
— Как прямо на меня едет машина. Я был уверен, что она собьет меня. И я абсолютно уверен, что она в итоге меня сбила.
— Так и есть, Боб. Ты поступил в больницу в критическом состоянии с очень неблагоприятным прогнозом. Согласно твоему контракту с "КриоЭтерна", они уже ждали тебя с криоконтейнером, когда было объявлено время смерти.
— Что ж, приятно знать, что мои деньги не были потрачены впустую. И какой сейчас год?
Доктор Ландерс рассмеялся:
— Так приятно общаться с субъектом, который схватывает всё на лету. Сегодня 24 июня 2133 года, и мы находимся в Новом Гендельтауне, который в твоё время назывался Портланд.
Меня это удивило. То есть, прошло… [117] лет. Эй, постой-ка, откуда взялась эта цифра?
Я всегда без особых усилий считал в уме, но обычно для этого мне нужно было, по крайней мере, выполнить какие-то вычисления. Этот же ответ мне как будто кто-то подсказал. не дав и секунды подумать.
Хм. С этим нужно позже разобраться. Добавлю в список дел.
Я снова обратил свое внимание на доктора. Теперь странный покрой его рубашки стал более понятным. Конечно, через сто с лишним лет, фасон одежды будет отличаться от привычного для меня. Хотя, всё равно очень хотелось взглянуть на его часы.
— Кто такой Гендель? - спросил я.
— Эээ, Боб, мы слишком забегаем вперед. У меня есть стандартный сценарий, по которому я ввожу кандидатов в курс дела, и до уроков истории мы ещё не дошли.
— А что произошло со Старым Гендельтауном?
Доктор Ландерс улыбнулся и покачал головой, изображая притворное сожаление.
Я вздохнул и кивнул. По крайней мере, попытался. Мое поле зрения не изменилось. То есть, я управлял своими глазами, но не головой. Я начал подозревать, что у меня своего рода синдром «запертого человека» (медицинское состояние, характеризующееся параличом и потерей речи при полной сохранности сознания - прим. пер.).
Вместо этого я промычал:
— Может поговорим тогда о том, насколько я все еще человек? Этот искусственный голос намекает на то, что вам не удалось сделать меня совсем новым. И насколько я теперь борг (высокотехнологичная раса киборгов из сериала «Звёздный Путь» - прим. пер.) Мне попросить зеркало, или это плохая идея?
— Эээ..., - доктор Ландерс опустил взгляд на свой планшет и замешкался, а потом снова посмотрел на меня, — Было бы несколько неточно сравнивать тебя с боргом. Если я правильно помню то, что учил про сериал «Звёздный Путь», борги, по крайней мере, частично были люди. Думаю лучше сравнивать тебя со старшим оперативным офицером Дейта (андроид из «Звёздного Пути» – прим. пер.).
Казалось, я целую вечность, молча, смотрел на него. Мой разум был опустошен. У меня не получалось сформулировать ни одной мысли.
Наконец, я вновь обрел дар речи:
— Жззййз… простите, что?
Я между делом отметил, что у меня до сих пор не было ни одной панической атаки. Впервые я заподозрил, что знаю, почему.
— Боб, ты, по сути, являешься тем, что большинство людей назвали бы искусственным интеллектом, хотя это не совсем точный термин. Ты – копия разума Роберта Йоханссона, созданная путем сканирования на субклеточном уровне его криогенно замороженного мозга и преобразования этих данных в компьютерную симуляцию. По сути, ты – компьютерная программа, которая думает, что она Роберт Йоханссон. Репликант.
— Значит ли это, что я бессмертен?
Др. Ландерс какое-то мгновение выглядел ошеломленным, а затем запрокинул голову и рассмеялся:
— Это определенно не та реакция, которую я вижу обычно. Похоже, мы полностью пропустили фазу отрицания. Я всё больше уверен, что мы приняли правильное решение, выбрав тебя для воспроизведения.
— Ну..., спасибо. Наверное. Значит, я..., то есть Боб всё ещё жив? Или всё ещё мёртв? Я имею в виду, всё ещё заморожен?
— Нет. Боюсь, уже нет.
Доктор Ландерс неловко поёрзал в своем кресле:
— Процесс записи является деструктивным. Нам пришлось разморозить мозг настолько, чтобы можно было измерить синаптические потенциалы, не допуская образования кристаллов льда. В этом процессе применяются химические вещества, которые делают мозг нежизнеспособным. После этого нет никакого смысла в повторной заморозке.
Меня как будто током ударило. Не знаю, почему меня должен больше беспокоить тот факт, что оригинал Боба мертв. В любом случае, я всего лишь компьютерная программа. Но почему-то мысль о том, что я – это всё, что осталось от Боба, была как удар ножом в спину. Меня – Боба – выкинули за ненадобностью.
— Но... но это значит, что вы убили меня!
Доктор вздохнул:
— А вот тут пора провести урок истории.
***