Окончание рассказа "ЧЕЛОВЕК В ТЕМНОТЕ", начало - здесь.
***
Рита легла спать, но долго ворочалась, не могла заснуть. Перебирала в уме мысли, греет ли батарея в подъезде, достаточно ли плотное одеялко, на котором лежит Андрей. И ещё гадала: думает ли этот человек о ней сейчас, как она о нём?
Утром напекла блинов! Даже напевала что-то, пока стояла у плиты и орудовала старой чугунной сковородкой. Вышла в подъезд, чтобы угостить Андрея, но на грязном прямоугольнике одеяла было пусто. Батон и бутылка тоже исчезли.
«Ладно, ушёл», - подумала, закрывая дверь. И неожиданно для себя поняла, что раздосадована. Блины-то пекла, считай, для него. А ещё – расстроилась. Вечером, уходя на смену, положила всё-таки пять блинчиков (успела нафаршировать творогом) в пакетик, а пакетик – на подоконник.
Возвращаясь домой через сутки, Рита обнаружила подоконник пустым, одеяло по-прежнему лежало на полу вдоль окна под батареей. И книжка в углу, и это обнадёживало.
На следующее утро Андрей снова сидел, прислонившись спиной к батарее, и читал. Закутавшись в куртку, Рита вынесла ему кружку горячего чая и на тарелке – два жирных бутерброда с сыром.
– Спасибо вам, Маргарита, - вскинул Андрей светлые глаза, и снова лицо его разбороздили и смягчили морщины.
«Улыбка добрая какая», - не смогла не отметить Рита. Сидела и смотрела, как он ест: старался не торопиться, и это ей нравилось. Андрей коротко рассказал, что смог подработать в соседнем магазине, разгружал фуру. Рита пересказала новости, услышанные утром по телевизору. Мужчина слушал с интересом, переспрашивал и снова переживал, что она замёрзнет.
Вечером этого дня Рита накормила нечаянного соседа макаронами по-флотски. А на следующее утро – своими фирменными сырниками с вареньем. И через сутки, когда, как в тумане, прошла очередная смена, она снова выходила в подъезд с тарелкой. Он ел, она сидела перед ним на лестнице, и они вели тихие неторопливые беседы. Осторожно спрашивали, коротко отвечали, вкрадчиво узнавая всё больше о жизни друг друга. Какое-то чудо – ни разу не пересеклись с единственным соседом Риты, чудаковатым старичком-профессором, две другие квартиры на пятом этаже пустовали. Словом, были одни.
А на седьмой день Андрей сказал:
– Продавец в магазине говорила, завтра морозы уже отступят. Уйду я, и так задержался тут. Пойду сдаваться в полицию. Я же всё-таки не бродяга. Может, подскажут, как документы сделать. А, может, вышлют меня домой.
Рита забрала у него посуду, поднялась к двери, а потом повернулась, спросила:
– А дома ждёт кто? Есть, к кому вернуться?
– Никто не ждёт, - ответил Андрей и посмотрел на неё таким долгим мужским взглядом, от которого у женщин любого возраста сбивается дыхание и начинают гореть щёки. Немного в жизни Риты было таких взглядов, поэтому она его сразу узнала.
Рита зашла в квартиру, закрыла дверь, прошла на кухню и начала мыть тарелку. Заметила, что руки мелко дрожат. Слова «уйдёт» и «никто не ждёт» прыгали у неё в голове, как короткий стишок, перекатывались, как камушки в бурной реке. И эта река несла её… несла, непонятно куда. Хотя Рита понимала, что в глубине души она уже решила. Решилась.
Она закрыла лицо мокрыми руками и заплакала – от страха, от волнения и от безумия того поступка, который собиралась совершить. Потом вдохнула-выдохнула, закрыла воду, вытерла лицо кухонным полотенцем. Подошла к входной двери, прислонилась с ней лбом. Дверь была прохладная, и это Риту взбодрило. Она снова завернулась в свою дачную куртку, сунула ноги в зимние ботинки и решительно распахнула дверь.
Андрей молча и спокойно смотрел на неё снизу, через лестничный пролёт, чуть улыбался. Её женская чуйка подсказывала – он ей рад. Она спустилась, села на ступеньку, обернула колени курткой.
– Андрей, - сказала, глядя ему прямо в глаза, - может, не надо уходить? Скоро Новый год. Можете пожить пока у меня. Я одна, квартира большая, две комнаты. Вещей приличных целых я вам на первое время найду. Документы сделаете спокойно. Не знаю я, что на меня нашло… но чувствую я, что не надо вам уходить. Оставайтесь.
Внутри всё тряслось и вибрировало. И Рита поняла, что не продумала, что же делать дальше – если он откажется или согласится.
– А ты отчаянная, Марго, - сказал Андрей после почти минутного молчания. Не улыбался даже, смотрел пристально, словно прикидывал – можно ли жить с такой безумной женщиной под одной крышей.
– Я сама не ожидала, если честно, - ответила Рита с усмешкой. – Просто вижу: мужик ты… хороший. Книжки читаешь, не пьёшь. Как-то спокойно мне с тобой.
Они замолчали. Рита смотрела в слепое замёрзшее окно подъезда: начинался яркий декабрьский день, солнце заполняло холодный подъезд рассеянным светом. Она ощущала какое-то странное радостное опустошение, словно прыгнула с тарзанки в озеро и летела, ничего уже не в силах изменить. Андрей смотрел на неё, и этот приглушённый морозом солнечный прожектор дал впервые разглядеть так хорошо: высокий гладкий лоб, большие, чуть усталые, глаза, тонкий нос. Красивая женщина, добрая и… всё же отчаянная. Он почесал заросший подбородок, встал на ноги:
– А что, хозяйка, есть ли в твоей хате горячий душ и тарелочка вкуснейшего борща? – и протянул Рите руку, чтоб помочь ей подняться со ступеньки.
Рука у него оказалась твёрдой, сильной и несмотря на холод в подъезде – тёплой.
конец