"Святой Пётр" 10 / первая глава / 9 глава
Люба попятилась назад. Она даже не сразу поняла, что Пётр уже ходить умеет. Выставила вперёд руки, а потом быстро повернулась и побежала. Пётр за ней. За спиной слышала его тяжёлое дыхание, споткнулась, упала.
Он остановился. Взмахнул палкой, девушка зажмурила глаза. Всё ждала, когда на неё обрушится удар. Долго ждала. Потом открыла глаза. Пётр так и стоял над ней, пристально разглядывал. Присел рядом, дотронулся до её щеки и тут же убрал, словно обжёгся.
Потом Люба услышала откуда-то издалека его голос:
— Люба, это ты?
Девушка продолжала лежать на снегу. Пыталась рассмотреть Петра, но уже стемнело, и лица его не было видно. Она привстала.
Он повторил:
— Люба, это ты?
— Я, — дрожащим голосом ответила девушка и заплакала.
Пётр прижал её к себе, а потом поднял на руки и пошёл в сторону конюшни.
Оба молчали. А Любу не покидал страх. Пётр зажёг лампу, лёг на сооружённую Любой кровать, замотался в покрывало, отвернулся.
Девушка разожгла костёр и тоже прилегла. Раньше, когда Пётр не вставал, она ложилась рядышком, голова её всегда была у него на груди. А теперь он лежал, отвернувшись, и от его спины словно веяло холодом.
До утра Люба не сомкнула глаз. Вторая ночь без сна ей выдалась.
Когда ходила в село, упала в обморок от голода. Очнулась от того, что кто-то сильно бил её по щекам. Открыла глаза и увидела, как над ней склонились несколько человек из толпы. Кто-то развязал ей платок.
— Так это ж ведьмина падчерица, — услышала Люба.
— Так это ж она, наверное, дом и подожгла.
— В костёр её, в костёр…
Любу стали поднимать за руки, за ноги. Она кричала так громко, что уже вся толпа не пожаром интересовалась, а ею.
— Отпустите девушку, — вдруг услышала она, перестала кричать, замерла.
Кто-то выхватил из рук толпы Любу. Она почувствовала на себе его сильные руки. Это был неизвестный ей молодой мужчина. Раньше она его не встречала, да и где было встречать, когда из двора ни шагу нельзя было сделать. Только одна тропа была безопасной для Любы: из дома в недостроенную конюшню.
Толпа замерла. А потом послышалось со всех концов:
— Ведьма она, в костёр её. Ведьма.
Мужчина, что нёс на руках Любу, был в военной форме. Она не сопротивлялась. Только дрожала от страха. Он занёс её в небольшой с виду домик, поставил на ноги. Люба стояла, качаясь. Незнакомец стянул с ней полушубок. Помог разуться.
— Есть хочешь? — спросил он ласково.
Люба кивнула.
— Сейчас, — ответил мужчина и полез в сумку, стоящую у стены.
Пока он там что-то искал, Люба рассматривала помещение. В доме была всего одна комната, ни коридора, ни сеней не было. На побеленных стенах проглядывались трещинки, они расползлись по всем стенам и потолку.
Некоторые из них выглядели как гигантские паутины. Люба поёжилась, представив на этих паутинах пауков. Под окном стояла широкая кровать, рядом с ней впритык большой стол. Всё в этой комнате было таким большим, словно в ней жили великаны.
Её предположение подтвердила и высота потолка. Даже удвоенного Любиного роста не хватило бы, чтобы дотянуться до него.
Печка стояла ближе к двери и была такая огромная, что занимала почти треть всего помещения.
Люба удивилась таким размерам. От печки шёл тёплый воздух, девушка даже уже забыла, что значит находиться в тепле.
В конюшне было очень холодно, несмотря на то, что постоянно горел костёр. И ей вдруг стало так хорошо, так спокойно. Ровно до того времени, пока мужчина не коснулся её плеча. Она как ужаленная отпрыгнула от него и больно ударилась рукой о стол.
— Не бойся, — ласково сказал мужчина, — я тебя кушать зову, зову, а ты молчишь, вот и решил дотронуться до тебя.
Люба впервые посмотрела на своего спасителя. Высокий, намного выше Петра, да самой Любы.
Девушка смотрела на незнакомца снизу вверх и вдруг предположила, что это и есть великан, и он для себя всё тут сделал таким гигантским.
Голова продолжала кружиться и Люба вдруг закачалась. И опять ощутила на себе эти сильные руки.
— Так, — выпалил великан, — быстро ешь.
Насильно усадил Любу за стол. Снял с печки кастрюльку с едой, вложил в Любину руку огромную деревянную ложку.
Люба не набросилась на еду. Хотя была настолько голодна, что готова была съесть всё в один миг. Но матушка учила хорошим манерам, а Люба помнила всё, что было с ней связано.
Незнакомец как будто прочитал её мысли и произнёс:
— Ты такая смешная! Голодная, а сама по зёрнышку ешь. Я бы уже давно всё проглотил вместе с кастрюлей.
И засмеялся громко, заливисто. И Любе стало смешно. Но она продолжала, как курочка клевать по зёрнышку.
Когда каша закончилась, великан забрал кастрюльку и ложку.
Подошёл к Любе и сказал:
— Да тебя кормить нужно и кормить, светишься вся. Как ты вообще передвигаешься?
Люба ничего не ответила, засмущалась, опустила голову.
— Ну, давай знакомиться, меня Иваном зовут. Ты как будто приезжая, не видел тебя раньше.
— Я Люба, — тихо-тихо ответила девушка, — я четыре года тут живу. Это наш дом сгорел.
Великан присвистнул и произнёс:
— А… Тогда понятно, почему тебя ведьмой называли. Не любят наши люди этот дом. До вас там тоже жили странные. Только ночами гуляли, днём с огнём их не сыщешь. Лишь некоторые их в лицо видели. Да легенды и сказки всякие про них сочиняли. А потом исчезли они куда-то. День нет, два, три. И так никто их больше и не видел. Я всем эти слухам не верю. Не могут быть у человека рога и копыта, хвосты и прочее. Нечисть всю эту придумали для запугивания. А нам, свободным людям, бояться нечего.
Продолжение тут