Полтора года назад Александр Соболев из села Сырское получил долгожданный жилищный сертификат как участник ликвидации последствий Чернобыльской аварии.
Этой суммы едва хватило на покупку в микрорайоне «Звездный» города Липецка однокомнатной квартиры площадью 40 квадратных метров, но пока новоселье по разным причинам откладывается. Александр Аркадьевич рассуждает философски:
– Всему свое время. Долго ждали, подождем еще. Главное – государство признает наши заслуги и выполняет обещания. А мне встречались люди, которые считают, что мы этого не заслужили… И льготы тем, кто рисковал своим здоровьем и жизнью в радиационной зоне, лишние траты. Но тогда нас никто не спрашивал про желание туда ехать и работать… Мы воспитывались в советской стране. Ехали в Чернобыль выполнять свой долг перед Родиной, а что будет потом, не знали. И никто не спрыгнул с поезда, не спрятался, не ушел от ответственности, даже не думая, что при этом спасает всю Европу.
Нежданно-негаданно. Удивительно, но мир не перевернулся после обнародования информации о случившейся в Чернобыле аварии. Все тогда жили, работали, и беда существовала как бы и рядом, но на уровне обывательских слухов. Военкоматы отправляли повестки запасникам. Принесли такую повестку на 1 августа 1986 года и Александру Соболеву, который только в 1985-м вернулся после срочной службы в армии. Сказали, на 6-месячную переподготовку. Казалось, обычная командировка. Надо так надо.
И через три дня он прибыл с вещами на призывной пункт. Вместе с Иваном Козловым из села Ленино, Виталием Богомоловым из Подгорного, Александром Никитиным и Юрием Козловым из Хрущевки и другими их посадили на автобус «Икарус» и отправили в воинскую часть, дислоцировавшуюся в Курске.
Через неделю после прохождения еще одной медицинской комиссии отправили поездом в Киев, где удивила царящая суматоха. Местные жители стремились уехать подальше от страшной зоны бедствия. А в радиационную зону ехали тысячи людей из Прибалтики и Средней Азии, Северного Кавказа и Дальнего Востока, Москвы, Нижнего Новгорода, Ленинграда и других городов Советского Союза.
Металлический вкус. Автобатальон ликвидаторов последствий атомной катастрофы, в который попал Александр Соболев, располагался в так называемой 30-километровой зоне – в селе Ораное Иванковского района Киевской области. Жили в палаточном лагере. Практически всех жителей села к тому времени уже эвакуировали. По улицам бегали только куры, собаки и кошки.
– Особо подчеркну, что в районе станции и вокруг неё действовал жесточайший сухой закон. За этим следили очень строго, – вспоминает Александр Аркадьевич. – Мы приехали второй сменой, когда самая тяжелая фаза спасения и эвакуации людей была пройдена. Одни военные расчищали территорию, покрытую радиоактивными кусками разорвавшегося реактора и радиационной пылью, другие принимали участие в дезактивации зараженной зоны. Я работал водителем «КамАЗа». Впервые я приехал на станцию 15 августа, чтобы принять у нижегородца автомобиль. Нам выдавали только «лепестки» – респираторы и военную форму. Спецодежда полагалась только работникам химзащиты и дозиметристам. И в этот же день «получил» первое облучение в 1,5 рентгена. Некоторое время во рту ощущался металлический привкус, хотя радиация проявлялась лишь резкими щелчками воздуха, которые периодически раздавались то тут, то там. Вся территория АЭС была где-то сильнее, а где-то слабее заражена радиоактивными материалами.
Многие работы выполнялись вручную, потому что в условиях разрушенной станции никто, кроме человека, просто не мог с этим справиться. Куски разрушенных строений, оборудования, бетона, стали, арматуры, разбросанные взрывом из реактора, радиоактивная пыль собирались в специальные контейнеры, которые вывозились грузовиками в могильники.
– Все работы проводились строго по времени, одна рабочая «смена» не превышала пяти минут, – продолжает рассказ участник ликвидации аварии на ЧАЭС. – Была определена максимальная доза, считавшаяся безопасной, – за сутки не больше 1,5 рентгена. Работали по секундомеру. Это позволяло «не схватить» лишнюю дозу. Людей берегли, что бы сейчас ни говорили некоторые некомпетентные эксперты. На всех выездах из зоны были устроены дозиметрические посты, которые проверяли всю выходящую технику. Если фон превышал допустимые показатели, машину отправляли на пункты специальной обработки, где поливочные машины и ребята, с головы до ног укутанные в резину, мыли их из брандсбойтов мощной струёй воды с деактивирующим порошком. После каждой мойки проводили новые замеры. А когда обработка уже не помогала, и уровень радиации зашкаливал, мой «зазвеневший» «КамАЗ» утилизировали.
Вместо полугодовой воинской «переподготовки» Александр Соболев вернулся из Чернобыля через месяц из-за того, что «безопасную дозу» в 22,6 рентгена он набрал за 21 день. Дольше находиться в зараженной зоне было смертельно опасно. Он ни минуты не жалел и не жалеет, что в его жизни была эта трудная и чрезвычайно опасная работа.
Обошлось без тяжелых для здоровья последствий. 22-летний ликвидатор Чернобыльской аварии вернулся на работу в управление механизации и транспорта. На «КамАЗе» развозил по области стройматериалы. Через год женился, приглядев девушку по имени Люба, приехавшую в гости к бабушке из Ялты. Вместе они вырастили двоих сыновей, которые пошли по стопам отца. 32-летний Евгений работает водителем в ЛГЭК, а 17-летний Александр учится в колледже автотранспорта на автомеханика и завершает обучение в художественной школе. По рассказам отца, он сделал наброски рисунков с изображением аварии на Чернобыльской АЭС.
Александр Аркадьевич надеется, что сыновьям не придется увидеть и пережить то же, что и ему.
Акцент
По официальным данным, в 1986–1992 годах в ликвидации последствий Чернобыльской аварии участвовали 526250 человек.
Больше интересного на нашем сайте: http://сельскаянива.рф