12 мая 1945 года оперой Михаила Глинки «Иван Сусанин» торжественно открыли Новосибирский государственный театр оперы и балета, названный символом Победы.
Открытие оперного театра планировали ещё на 1 августа 1941 года, но тогда стало уже не до того. Впрочем, жизнь в театре началась ещё до открытия. Так торжественные собрания в честь 25-летия Октябрьской революции в 1942 году и по поводу 50-летия Новосибирска в 1943 году проходили именно там, в недостроенном оперном театре. Там во время войны укрывали художественные коллекции 20-ти эвакуированных с западной части страны музеев, а кроме того, размещались цеха одного из оборонных предприятий.
Весной 1945 года руководство театра уже набрало в труппу более тысячи человек. Открытие назначили на 29 апреля, но оно тоже не состоялось. Не состоялось оно и 9 мая, — тут уже понятно, почему. Впрочем, по одной версии 9 мая всё же прошла генеральная репетиция. По другой версии отменили и её. Театр открыли 12 мая премьерой оперы Михаила Глинки «Иван Сусанин».
Билеты не продавали ни на 12, ни на 13 мая. На премьеру можно было попасть только по приглашениям. Доставались они, разумеется, избранным, — партийным руководителям и советским чиновникам, а также лучшим работникам эвакуированных заводов, передовикам производства.
Оперный театр поражал первых зрителей своим размером, — зал на 2200 мест в то время казался просто огромным, — роскошью и блеском. Блеснуть старались и женщины, — дамы надевали на премьеру свои лучшие наряды. У кого что было, конечно.
Заслуженный врач Российской Федерации, бывший начальник отделения окружного военно-клинического госпиталя Министерства обороны Владилен Георгиевич Липин в 1945 году был ещё мальчишкой. В своих воспоминаниях он писал:
«Впечатление от огромного, великолепного, ослепительного здания просто оглушило и лишило речи. С высоты третьего яруса одним взглядом трудно было охватить всё: занавес, ложи, сотни людей, фигуры богов (не всех и узнали). Мы торопились везде побывать, но вот в партер нас не пустили. На этажах были стенды с фотографиями, сделанными во время строительства здания, репетиционного процесса, а также тех экспонатов, что хранились в театре во время Великой Отечественной войны.
Что пели на сцене — мы почти не слышали, так как отвлекались на декорации, музыкантов и костюмы артистов. В антракте опять бегали по этажам. Среди зрителей было много военных. Помню, что удивлялся, глядя на женщин в мехах. Не понимал, зачем они их надели, ведь и так жарко. Буфет привлек запахами фруктов, шоколада и духов, там я впервые увидел ананас».
Всех желающих театр 12 мая, конечно, не вместил. Говорят, что репродукторы вывели на площадь перед театром — все слушали, что происходит внутри. И когда хор запел финальную часть оперы — «Славься!...», пели все: артисты на сцене, приглашённые зрители в зале — стоя — и народ на площади. Артистов долго не отпускали со сцены, на них обрушилась буря аплодисментов.
А вот что писал начальник управления по делам искусства при Совете народных комиссаров РСФСР в газете «Советская Сибирь» в номере от 12 мая 1945 года:
«В годы Великой Отечественной войны против фашистской Германии ни на мгновение не прекращалась созидательно-творческая деятельность нашего народа, и одним из результатов является вступление в строй такого чрезвычайно крупного очага советской культуры, каким по праву должен быть признан Новосибирский государственный театр оперы и балета.
За сравнительно короткое время сформирован оперно-балетный коллектив, по своей численности стоящий примерно на третьем месте в СССР. Его творческий и технический аппарат достигает тысячи человек, из которых большинство квалифицированных, прошедших длительную выучку, специалистов...».
