У меня есть знакомые учителя. Прекрасные люди. Неравнодушные. После случившейся вчера трагедии в школе уже трое поделились тем, что сверху спускают очередной ворох методичек. Для профилактики.
Действительно, почему бы не добавить тем, кто работает с детьми ещё больше бумажной работы? Им же мало. Недостаточно, чтобы утонуть во всех этих бумагах, отчётах, формальностях. Нужно ещё. Ещё чуточку, чтобы человечности не осталось. Потому что в человеке, который перегружен, остаётся всё меньше ресурса на эмпатию, на живой интерес к другому, на что-то помимо соблюдения формальностей.
А ведь чем больше бумажек, отчётов, методичек, тем более унифицировано становится поведение педагога, тем меньше у него свободы, тем сильнее он похож на биоробота. Только эксперименты говорят о том, что даже усвоение информации продуктивнее, если подаётся она человеком, а не роботом. В пандемию велось немало экспериментов с дистанционным обучением. Казалось бы, раз уж, всё равно, за компьютером, можно обойтись и без живого учителя, но нет. Эволюционно люди устроены так, что их мозг воспринимает не только информацию, но и эмоциональный фон, мимику и множество прочих нюансов, которые никак не передать посредством современных технологий.
Бихевиоризм давно критикуют за то, что в образовании этот подход сводится к манипуляциям через наказания и положительные подкрепления, в ходе которых учителя и ученики превращаются в подобие машин, обязанных следовать чётким алгоритмам, вынося за скобки индивидуальные особенности, нравственные принципы и свободу воли. Но в нашей стране почему-то оно процветает и развивается.
Учителей сводят до функций, а образование до услуги. Но на самом деле же ребёнок не может воспринимать только информацию, он перенимает и ценности, поведенческие особенности, воспринимает личность со всеми её нюансами. А система пытается это всё свести на нет. Меньше нюансов. Меньше живого, больше формального.
Контакт учителя с собой? Умение видеть индивидуальность каждого ребёнка, опираясь не на фантазии о нём, а на реальность? Ерунда! Нужно больше сильных педагогов, которые обеспечат красивую статистику успеваемости. Как будут обеспечиваться оценки, не важно. Плевать, если это будут манипуляции и авторитарное давление, а не раскрытие потенциала с учётом индивидуальных особенностей. А дети? Пусть сразу привыкают к тому, что мир жёсток и жесток. (И ведь мир будет оправдывать такое ожидание).
С учителя спрашивают со всех сторон. Потому что должен. При этом учительской зарплаты в регионах не хватает на то, чтобы как-то компенсировать происходящее. Отсюда выгорание. А ведь по-хорошему, школа должна заботиться об учителе. Как матери необходимо много заботы, чтобы она была хорошей мамой своим детям, так и учителю надо. Но как? В классах по тридцать-сорок и более учеников. При дефиците кадров. При скромных весьма зарплатах.
У парня, который пришёл с оружием в школу, явно были проблемы с психикой. Не важно, какого плана. Важно, что этого не заметили вовремя. Можно бы свалить всё на тех, кто выдавал разрешение на оружие, но здесь всё сложно. Те, кто разрешает, видят человека считанные минуты. Те, с кем учился и жил этот человек, наблюдали дольше.
Однокурсники из колледжа говорят, что в колледже парня задирали, пытались расшевелить. Возможно, и в школе он был не таким, как все. И никто не заметил.
Я сменила четыре школы в своё время. В одной из них вплотную столкнулась с травлей в свой адрес. Прекрасная школа, чудесные учителя, замечательные дети из очень хороших семей. Дело, вообще, не в этом, не в том, что дети неправильные или школа не такая. В основе буллинга эволюционные механизмы. В любом организованном сверху детском коллективе оно может возникнуть в той или иной форме. Это естественно для детей. Но если в стихийно возникшем коллективе у жертвы почти всегда есть возможность сбежать, в системе у жертвы нет выхода. И тогда всё зависит от взрослых.
А взрослым не до того. Из учителей всеми силами делают автоматы по оказанию образовательных услуг, а родители заняты либо выживанием, либо гонкой за достижением успешного успеха, которая постоянно подстёгивается внешними обстоятельствами. Потому что если ты не будешь успешен, велика вероятность, что завтра тебе нечего будет есть. Социальные гарантии? Не, не слышали. Выжить на прожиточный минимум? Ха-ха! Значит, нужно больше, лучше, выше, дальше, сильнее. И детям эти же планки понаставить.
Что говорят «в верхах»? А там рассуждают про «отсутствие единой государственной идеологии». Смертную казнь за убийства детей вернуть предлагают. И о том, что возраст, когда гражданин может владеть оружием надо бы поднять. И ничего о настоящих причинах.
Мне доводилось на собственном опыте пройти через школьную травлю. И я даже носила в школу пистолет. Правда, газовый. Травмат папа возил с собой. (Лихие девяностые). Правда, так и не решилась достать. Но это дело случая. Просто так сложилось, что у меня была другая психика, другое оружие, другие обстоятельства... В фантазиях бывало по-всякому.
Но мне повезло во многом. И теперь те истории кажутся маленькими и глупыми. Не всем так везёт. Иногда травмированная часть ранена настолько сильно, что у неё нет шанса вырасти. Тогда травмировавшая история надолго, а то и навсегда остаётся большой и страшной. Настолько, что невозможно вместить в себя. А иногда срабатывают особенности психики. Необязательно поймать дебют шизофрении, достаточно того, что обыватели считают лёгким и безобидным.
А что с психикой? А с ней всё сложно и стигматизировано. Если даже у человека стоит страшный диагноз, помощи он достаточной не получит. Не получит качественного бесплатного и доступного лечения, условий работы, выплат, позволяющих полноценно жить. Зато получит клеймо, потеряет немало возможностей, в том числе для заработка, где-то станет изгоем. Естественно, что за диагнозами не стремятся. И за лечением не стремятся. Осмотры сводятся к ответу на вопрос о том, есть ли жалобы. Никто не желает намеренно ухудшать себе жизнь, если есть выбор.
Кстати, в школах сейчас есть психологи. Они могли бы замечать важное, раз уж учителя не всегда физически могут. При очень хорошем раскладе такой специалист будет зарабатывать за месяц тысяч двадцать. Это при том, что частная практика более-менее хорошему специалисту даёт в среднем от двух до пяти тысяч за час. Нужно быть либо альтруистом, что не совсем нормально, либо не иметь других вариантов, чтобы пойти в школу.
В минувший понедельник я встречалась с психотерапевтом. Предложила ей поговорить про вину и ответственность. Есть у меня с этим непонятная мне сложность. И привела примеры с физическими недомоганиями. Мол, если у меня мигрень, а я вынуждена работать, вероятность нагрубить девочке, наступившей мне на ногу в автобусе, повышается. А дальше мы разбирали про ответственность, которая про то, чтобы лечиться, про то, чтобы не пойти на работу, пойти пешком или вызвать такси, а не садиться в трамвай, чтобы сдержать агрессию в адрес гипотетической девочки и дать ей выход иначе... И это всё так правильно. Но только даже это не всякому доступно.
У парня, который пришёл в школу с оружием и намерением забирать жизни, тоже были свои выборы. С него невозможно снять вину. Даже если болен. Вот только в том, что он стал таким тоже есть чья-то вина. И это вина не одного человека и даже не группы людей. Это более высокий уровень. И на этом уровне, увы, никто эту вину не признаёт и ответственность не забирает. На этом уровне удобнее рассуждать про формальности и ужесточения, которые создают иллюзию контроля. Иллюзию.
