С гор потянуло холодом, ветер свистел в скалах, делая этот мир неприютным и выцветшим. Вскоре наша тропа стала спускаться вслед за речушкой вниз с гор. Становилось немного теплее. Из- за затянувших небо серых туч, начали выглядывать солнечные лучи, заставляя окружающий пейзаж сменить серые краски, на более яркие и радостные тона. Мы приободрились и пошли веселее. Василиса кружила над нами высоко в небе. Бес с Летящей бодро трусили по бокам, чутко нюхая воздух. Солнце встало в зенит. Стало немного жарко. И мы решили немного отдохнуть под раскидистой старой ивой, росшей на берегу звонкого потока. Мы еще не проголодались. Решили просто вскипятить чая. Шли мы долго и во рту все пересохло. Чай из душистых трав был именно тем, что сейчас могло утолить жажду. Верислав разжег маленький костерок. И вскоре, в котелке весело забулькала вода. Любаша бросила в кипяток горстку сухих трав, и по склону поплыл душистый аромат. Я разулась и опустила ноющие от усталости ноги в холодную воду. Всю усталость тут же унесло потоком. Любаша принесла мне исходящую сладким паром берестяную кружку и села рядом. Мы стали болтать ногами в воде, как расшалившиеся дети. Любаша вдруг выдала:
- Посмотри, сколько хороших лю... - она запнулась,- я хотела сказать, сколько хороших существ нам встретилось на пути. И они были все так добры к нам. Скажи, почему?
Я ехидно хмыкнула.
- Ну да, особенно Аспид и эти, как их, Ящеролюди...
- Да, ладно тебе... Я ведь серьезно. Последнее время я все чаще задаю себе вопрос, почему в нашем мире очень многие, называющие себя цивилизованными, образованными людьми, больше напоминают Аспида, чем Шишигу или деда Мохового. У Мохового все тельце снаружи поросло шерсткой, зато внутри доброе и отзывчивое сердце. А у этих, цивилизованных, все наоборот. Внешне, вроде бы и люди, а внутри сердце шерстью поросло. Почему так?
- Ну, подруга. Человеческие философы, тысячелетиями спорящие об этом, не могут найти ответ на этот вопрос. Ты же не ждешь, что на него тебе отвечу я?
Потом, оставив немного ироничный тон, уже серьезно, я попыталась пояснить свою мысль.
- В этом мире все как-то проще. Возможно, мне это только кажется. Когда здесь тебе постоянно угрожает опасность, и ты почти постоянно балансируешь на грани жизни и смерти, ты начинаешь лучше понимать... Нет! Точнее, ты начинаешь четче видеть грани составляющие общую картину Вселенной, под названием жизнь. Исчезают полутона. Краски становятся ярче, живее. Добро и зло здесь имеют четкую границу. Как на войне. Вот линия фронта. Там чужие, здесь свои. А когда ты четче различаешь это в окружающем мире, тогда, и с собственной душой тебе легче разобраться. Заметила ли ты, мы здесь не мучаемся выбором, по какой дороге идти, какое решение принять. Мы просто делаем то, к чему лежит наша душа, что подсказывает сердце. И не терзаемся сомнениями, правильно это или нет. Это наш выбор, это наша сущность. И мы принимаем себя такими, какими мы есть. Это и есть, истинная свобода. - Я в задумчивости пожевала травинку, зажатую между зубами. - Знаешь, мне кажется, я всегда это понимала. Просто не могла облечь в слова свои мысли. Но, после того, как мы прошли сквозь Воды Времени, я увидела и поняла это с потрясающей ясностью и простотой. Я даже думаю, что по возвращению в наш мир, нам придется еще долго всматриваться в его размытые, пастельные тона, чтобы увидеть и понять жизнь так же четко и ясно, как здесь.
Любаша молча меня обняла. Мы так и сидели, как будто остались вдвоем во всем мире, смотря на бегущую воду. Из этого состояния нас вывел Верислав. Легким покашливанием он попытался дать нам понять, что пора в дорогу.
Вскоре, мы опять бодро шагали по тропе. Вдруг, я почувствовала легкий запах гари, и остановилась, как вкопанная. В этот же момент, с высоты донесся тревожный крик Василисы. Бес с Летящей мигом остановились. Гортанный рык рождался у них внутри.
Дождавшись, когда подойдут Любаша и Верислав, я спросила:
- Вы ничего не чувствуете?
Любаша еще крутила головой, пытаясь понять, что меня так насторожило, а Верислав коротко бросил:
- Дымом пахнет.
Я поправила его.
- Не просто дымом. Пахнет гарью и жженной человеческой плотью.