Унылая штука — южные предновогодние дожди. Если отложить дела, и просто долго-долго глядеть в окно, не отводя глаз, то в конце концов становится ясно: дождь вовсе не идёт, он стоит. Или, если ещё правильнее, то - висит, ибо связь его косматых перепутанных струй с низким клочкастым небом прослеживается довольно чётко, а вот внизу, над травой, возле самой земли, струи как-то теряются, меняют форму и плотность, распадаются на брызги и блёстки, а затем и вовсе исчезают, растворяясь в матовой воздушно-водяной взвеси, колышащейся на добрых пол сажени от почвы...
Казалось, всё вокруг остановилось, подчиняясь сонному ритму дождя, и даже само Время нехотя изменило своему вечному обыкновению, и с недовольным вздохом замерло на половине начатого шага.
И город засыпАл, не закрывая мокрых оконных глазниц, ибо никто в нём не знал секрета дождя; а без него - как избавишься от сонного наваждения влажно струящихся миражей? И вот - город засыпАл. Не слышно было смеха и шуршания, споров и признаний, не вспыхивал свет в чёрно-зеркальных окнах; даже случайные тени не мелькали по щелястым заборам, сразу лишив загадочности и таинственности все глухие и тёмные подворотни.
Уже густые мутные потоки на тротуарах переполнили сточные системы и перестали находить себе путь, превратившись в шершавые от капель стоячие болотца; уже водосточные трубы наполнились до краёв, словно поминальные бокалы; уже ленивое дыхание безысходности готово было коснуться парализованных сырым промозглым унынием дворов, тополей, столбов с погасшими фонарями, когда на улице, ближе к городской окраине, вдруг что-то нарушилось, вырвалось из-под дремотных чар. Со скрипом отворилась дверь, и на мокрой спине мостовой отпечатался и растаял в воде след, потом второй, затем - ещё и ещё...
Впереди идущего лохматая путаница дождя колыхалась, раздвигалась, делилась на отдельные, ровные и отвесные струи-пряди. А позади, там, где следы исчезли долю секунды назад, был уже совершенно другой дождь: стремительно и сильно, со звоном впечатывая капли сквозь слой воды в асфальт, этот дождь ШЁЛ!!! Шёл - могучим, весёлым и недолгим ливнем, после которого поётся, дышится и любится так, словно этим ливнем весь мир поклялся вам в вечной дружбе и искренности!
Джазово звенели опомнившиеся водостоки, распахивались окна, а озорных улыбок не могли сдержать даже взъерошенные коты в чердачных лазах.
Проскрипела ещё одна дверь, и в рокочущий ливень выплеснулся босоногий мальчишка. Огромная тельняшка, такая длинная, что нельзя было понять, есть на её хозяине шорты или нет, вмиг намокла и сделалась ещё длиннее, хлопая сорванца по расцарапанным коленкам. Мальчишка, не обращая на это внимания, что есть духу припустил за тающей в дожде фигурой. Догнал, зашлёпал по лужам рядом.
Идущий, казалось, шарил в дожде перед собой: равномерно поднимал и опускал вытянутую вперёд руку. Заметив мальчика, он остановился. Вода струёй стекала с закатанного рукава клетчатой рубахи, сбегала по одеревенелым джинсам, туда, где сквозь матовую линзу потока скорее угадывались, чем просматривались разбухшие от влаги ботинки.
- Смотри, - заговорил он, кивая головой на дождь впереди. - Смотри, какой он перепутанный! Так сплетёшься, хочешь - не хочешь, а остановишься. И как же никто до сих пор не догадался...
Говоривший поднял руку. В ней блеснул мокрыми зубцами длинный частый гребень.
- А я чё за вами бежал - поглазеть, что-ли? - ворчливо отозвался мальчишка. - Я и сам всё понял. Вот! - он протянул зажатую в кулаке, явно мамину, массажную расчёску. - Думаю, а чё он один-то? Помогу...
И, не дожидаясь ответа, мальчишка принялся усердно и деловито расчёсывать канитель дождя перед собой.
Сразу за их спиной звонко дробили лужи ровные, как луч лазерного фонарика, плотные и частые дождевые струи, над недалёкой отсюда стеной леса, спихнув к востоку мокрое одеяло облачного фронта, сияло надраенное трёхдневным дождём закатное солнце, а рядом, широко взмахивая своим гребнем, шагал по лужам и улыбался Сказочных дел Мастер. Сколько ему было лет? Двенадцать? Двадцать? Или может быть, двести? Мальчишке было всё равно. Ведь когда вы - друзья, какая разница, сколько вам лет!
А вокруг тем временем приоткрывались окна, и люди с удивлением провожали взглядами странный дуэт. Пожимали плечами, отходили от окон и принимались за дела: дождь наконец-то обещал кончиться, и пора было срочно готовиться к празднику, покуда не зарядил снова. Но в некоторых домах открывались не только окна.
Мальчишку и чудака, расчёсывающих ливень, догнали частые решительные шаги.
- Господа, я с вами! Вместе мы его щщас, быстренько!
Суховатая старушка в зелёном дождевом плаще поравнялась с парой и, выпростав из-под плаща тонкую руку, деловито достала из кармана старомодную черепаховую расчёску на длинной изогнутой ручке.
В следующем переулке снова хлопнула дверь, и с другой стороны «дождливых цирюльников» пристроился застенчивый паренёк студенческих лет, в толстых очках, видавшей виды брезентовой стройотрядовской штормовке и сандалиях на босу ногу. Студент молча кивнул спутникам и с готовностью вскинул своё орудие — прядильную чесалку для шерсти размером с садовые грабли...
Компания уходила всё глубже в городской уличный лабиринт, и с каждой улицей, с каждым переулком пополнялась одним-двумя помощниками. Оказавшись в центре, они занимали уже всю улицу, от тротуара до тротуара. А дождь всё быстрее отступал. Ещё через пол часа люди заполонили не только улицу, но и площадь, а через час почти весь город покинул свои дома, чтобы успеть расчесать последние слабые и тонкие пряди дождя. И, как только все они подняли свои инструменты, дождь прекратился, ушёл за горизонт и без следа растворился в бескрайнем океане.
Куда, когда и каким образом исчез Мастер Сказочных дел , не понял никто. Просто в какой-то момент люди заметили, что никто не ведёт их, что они всё делают сами, по своей воле и инициативе. Некоторые из них не придали значения — ведь после ухода дождя весь город ждали веселье, радость и праздник. Некоторые опечалились. Кто-то выразил надежду, что Мастер заглянет в гости ещё не раз, поскольку предновогодние ливни — обычное явление в этой тёплой и влажной местности. Но, так или иначе, на следующий год люди с чесальными принадлежностями вышли на улицы снова. А через несколько лет новогоднее причёсывание дождя стало доброй городской традицией, предпраздничным ритуалом, к которому готовились заранее, шили костюмы, заказывали или вырезали из вымоченного в океанской воде дерева специальные гребни, ярко разукрашивали их, обвязывали разноцветными лентами, обвивали бусами, обклеивали бисером, а кто был побогаче — инкрустировали золотом и драгоценными камнями. «На причёску» выходили все, от мала до велика, вне зависимости от достатка, положения и социального статуса. Перед дождём все были равны, как и перед наступающим после его окончания праздником.
Сказочник, говорят, больше так и не появлялся в Городе. А традиция, возникшая с его лёгкой руки, и по сей день предваряет праздник начала года, крепко объединяя его жителей и привлекая под Новый Год целые толпы туристов, которым тоже непременно хочется расчесать хотя бы одну перепутанную дождевую прядь.
Автор: Василий Черноголов