Тате было двенадцать лет. Это была тихая милая девочка, всегда простоволосая, с самым простым русым цветом волос. Она жила по соседству с семьёй Бурковых -- а именно они делили общий дощатый забор. Когда она видела в своем окне противную соседку, то обиженно и болезненно хмурила брови и сжимала губы. И тут же мягкими неуверенными движениями закрывала тюль с цветочками и, следом за ней, тяжелые коричневые шторы.
Дома у Таты все было не лучше, но отгородиться от этого соседства было сложнее. Ее #родители были активистами-общественниками и громко ругались между собой, поднимая значимые для всего общества вопросы. Благоустройство, безнравственность, воспитание детей -- все это обстоятельно и громко выносилось на обсуждение и суд. За дверью кричали, барабанили по столу, отчего маленькая черная собачка иногда начинала лаять, а ее уже подхватывала овчарка у соседей.
Тата вдавила и без того плотно закрытую #дверь в косяк и вернулась к кровати. Под ней, узкой и скрипучей, в дальнем углу находилась коробка с большой говорящей куклой. Говорить она уже не могла, но Тата ее все равно любила и вот теперь достала. #Кукла умела моргать, и Тата любила поднимать ее за руки ногами вверх так, чтобы глаза закрылись и обратно, и смотреть, как та плавно моргает. После она аккуратно вернула куклу в коробку, закрывала крышкой и задвинула под кровать в дальний угол поплотнее. И легла сверху, прижимаясь боком к стенке. Тата уже засыпала, когда ей вдруг окатило холодом от мысли "у нее глаза открытые, ей же, бедной, так плохо".Ей очень хотелось встать и что-то сделать с этим, но она не смогла.
Лицо Таты с бессильным ужасом на нем никто не увидел в безразличной темноте.
Пройдет два года и Тата будет наравне со взрослыми за столом громко горячиться по серьезным и большим вопросам. А рядом будет прыгать и лаять та же черная собачка.