Монтажёр Иванушкин достал из коробки новый штепсель, вставил его в розетку и через некоторое время сказал: «Тук-тук-тук». Пока он так настраивался, оператор снял пустой кадр и стал монтировать новую картинку. Иванушкин ещё раз посмотрел в окно. Там было темно и холодно, так же как в душе у Иванушкина. И было очень одиноко, и Иванушкин услышал голос своего невидимого врага: «Я даю тебе месяц, и ты должен за это время выточить полную фотографию самой красивой девушки. Понял? Ни одной ошибки – никаких спешек, и никаких осветительных приборов!» От этих слов Иванушкин похолодел и почувствовал, что вокруг становится ещё темнее и холоднее. Спрятав штепсель обратно в коробку, он встал и пошёл домой.
Дома он лёг на диван, отвернулся к стене и стал считать до ста. Это успокаивало и расслабляло. Когда счёт закончился, Иванушкин сел на диван, вынул из коробки штепсель, вставил его в розетку и стал смотреть в никуда. В конце концов ему стало казаться, что так проходят недели и месяцы. Он стал думать о том, что может произойти, когда будет сделана фотография. А потом он заснул. Во сне он увидел самого себя в своём волшебном ящике – и понял, что снова стал на несколько минут невидимым. Теперь все, кто увидит его в ящике, поймут, что он существует на самом деле. А когда они поймут это, он начнёт наконец выполнять свой труд… И вдруг во сне что-то щёлкнуло. А потом все лампы разом погасли.
Иванушкин посмотрел вниз и увидел, что над его головой вместо потолка оказывается вода. Он посмотрел на стену, и там появилось окно. Открыв его, Иванушкин поглядел на улицу, на машины и людей, летящих по улице. Машины мчались по улице очень быстро, а люди наоборот шли очень медленно. По улице летела целая стая ворон. Иванушкин решил окликнуть одну из ворон, и когда та подлетела ближе, сделал резкое движение руками. Птица шарахнулась в сторону, а он стал махать руками ещё сильнее. И вдруг в его глазах возникла пустота, и он оказался в аквариуме, возле которого стояли столики и стулья. Посмотрев на себя в зеркало, он увидел, что одет в чёрную футболку с портретом Владимира Ленина и в лёгкие джинсы. Вдруг в зале погас свет, а затем открылась дверь, и вошёл человек в резиновых сапогах. В одной руке он нёс большую кастрюлю, а в другой – алюминиевый поднос, на котором лежала какая-то толстая книга. Подойдя к столику, человек поставил кастрюлю на пол и взялся за книгу.
На обложке Иванушкин увидел нарисованную красную розу и жирную надпись: "Бритва Оккама. Мера всех вещей". Закрыв книгу, человек положил её на поднос, повернулся и вышел. – Оккам! Оккам! Оккам! – раздалось из зала. Иванушкин сел за столик и раскрыл книгу. Внутри было много страниц с пустыми полями. Он стал читать: "Жизнь человеческая есть стремление избежать того, что, как мы считаем, не приносит счастья. Возникает, таким образом, парадокс: счастлив человек, который избегает того, что есть, и несчастлив человек, который испытывает счастье при мысли о том, что было". Иванушкин перевернул несколько страниц.
Сначала были следы чернил, а потом – отпечаток лапы. Книга закончилась на том, что человек, обладающий глубокой мудростью и необыкновенной проницательностью, понял, что жизнь каждого человека есть вечный процесс разрушения и зарождения и что без этого невозможно существование ни одного человеческого существа". Иванушкин закрыл книгу. В тишине, нарушаемой только тиканьем часов, раздались шаги. Иванушкин оглянулся. Рядом с его столиком стоял человек. В руках у него был поднос, на котором стояли тарелка и стакан. На подносе были два стакана и большая коробка папирос.
Иванушкин поднялся с места. Человек поставил поднос на стол и сказал: "Рад вашему приходу, Иванушкин. Прошу вас, угоститесь". Иванушкин сделал знак рукой. Человек положил коробку на стол, снял с лица повязку и раскрыл рот. Иванушкин вгляделся в него. Было похоже, что лицо этого человека вырезано из старого ватмана. Точеные скулы и высокие залысины были разрисованы, как у выходцев из клана монгольских императоров, тонкими черными линиями. В углу рта между густыми усами была вставлена длинная спичка, а глаза, в которых мигала свеча, были нарисованы небольшими деревянными бусинками.
Иванушкин вынул папиросу из коробка, выбрал спичку поярче и закурил. В комнате запахло дымом. Человек удовлетворенно кивнул головой, сел на стул и сунул спичку в коробок. Несколько секунд они молчали, глядя друг на друга. Потом Иванушкин спросил: "А вы кто?" Человек прищурил на него глаза и захохотал. Он смеялся долго и с удовольствием. Наконец, он успокоился и сказал: "Хе-хе, молодой человек. Так уж вышло, что я тоже Иванушкин, только жил раньше в городе Лос-Анджелесе, а теперь вот занимаюсь на пенсии торговлей индейскими головными уборами". "А где это - Лос-Анджелес?" - спросил Иванушкин, делая новую затяжку. "А вы, молодой человек, не слышали? - поинтересовался человек, пуская кольца дыма. - Это ведь столица мира. Ну, может, и не самого мира, но то, что рядом, это точно". "Вот оно что, - сказал Иванушкин, - вот оно что".
Некоторое время они молчали. "Я хотел спросить вас, - сказал Иванушкин. - Чего вы, собственно, хотите? Денег?"
"Пфе, - презрительно ответил человек. - Я уже, слава богу, стар для таких вопросов. Мое единственное желание - чтобы меня оставили в покое. Ладно, давайте-ка лучше сыграем в шахматы". Он взял со стола доску и положил ее на стол перед Иванушкиным.
Это была обыкновенная шахматная доска. Взяв длинную черную пешку, человек поместил ее на край доски, а потом поднял глаза на Иванушкина и сказал: "А теперь убираем белые фигуры, и ходите по диагонали, пока я не скажу "ходите-ходите". Понятно?" Иванушкин кивнул. "Убираем, убираем. Теперь - хода". Партия началась. Через некоторое время человек сказал: "Готов? Выигрываю пешку. Шах. Следующий ход за вами".
Иванушкин встал, подошел к стене и выключил свет. Потом на цыпочках подошел к двери, закрыл ее и прислонился к ней спиной. От двери его отделяла ручка. Он сделал шаг назад, собираясь повернуть ее. И в этот момент произошло то, чего Иванушкин никак не ожидал. В углу, где было кресло, раздался знакомый звук, похожий на тихое гудение трансформатора. Иванушкин даже не понял, что это такое. Он понял только, что оно каким-то образом изменилось, потому что теперь гудение звучало громче. Он повернул ручку, распахнул дверь, распахнул окно и выпрыгнул вниз. Раздалось тихое шипение, и в том месте, где только что стоял Иванушкин, появилось небольшое облако дыма. Раздался тихий стук, и Иванушкин понял, что летит вниз с огромной высоты. Он попытался открыть глаза и понял, что это невозможно. Тогда он закрыл их, а когда открыл их опять, уже падал. Сначала он падал довольно медленно, но потом скорость падения начала увеличиваться. Облако дыма впереди превратилось в длинную черную ленту, которая стремительно приближалась к земле. Скорость падения быстро уменьшалась. Вдруг в одном месте полоса дыма изогнулась и соединилась с другим облаком, и все исчезло.
Раздался хлопок, и в поле зрения появилась Земля. Иванушкин приземлился в двадцати метрах от дома, по стене которого тянулся телефонный кабель. После удара о землю он потерял сознание, но каким-то чудом остался жив. Несколько минут он лежал неподвижно, пытаясь понять, что произошло. Затем он поднялся на ноги и побежал к дому. Забежав в подъезд, он поднялся на четвертый этаж и позвонил в дверь. Дверь распахнулась, и на пороге появилась пожилая женщина в домашнем халате. Вид у нее был довольно хмурый.
Не говоря ни слова, Иванушкин быстро прошел в комнату и рухнул на диван. Хозяйка молча закрыла дверь и ушла в спальню. Потом оттуда послышались какие-то странные звуки – там открылась и закрылась дверца платяного шкафа, и Иванушкин понял, что хозяйка сняла с себя халат. Потом послышались торопливые, легкие шаги, и хозяйка вернулась в комнату. Она несла в руках желтый шелковый халат. Иванушкин испугался. «Должно быть, я действительно еще сплю», – подумал он и открыл глаза. Хозяйка стояла над ним и, склонив голову, смотрела на него. Потом она быстро надела халат и подошла к нему. Иванушкин ощутил запах горького миндаля и понял, что попал в рай. Женщина взяла его руку и приложила к своей груди. Иванушкин поднял на нее глаза – женщина была прекрасна, как чистейший хрусталь. Они поцеловались. Женщина расстегнула на Иванушкине рубашку и задрала ее. Затем она опустилась перед ним на колени, и ее жадные руки принялись ласкать его тело. Иванушкиным овладело какое-то странное, ленивое возбуждение. Он закрыл глаза и откинул голову назад.
Вдруг он почувствовал, что сидит на диване в своей московской квартире, а на письменном столе стоят бутылки пива и лежит распечатанная пачка «Чистого экспресса». У него мелькнула странная мысль, что вся эта история – сон. Это было приятное чувство. Несколько минут Иванушкин лежал неподвижно и наслаждался им. Наконец, когда его расслабившееся тело стало затекать, он взял со стола бутылку пива, открыл ее и сделал несколько глотков. «Вот теперь проснулся», – с улыбкой подумал он. И вдруг ему стало страшно.
Он вдруг понял, что все это, похоже, не так просто.