В XVIII столетии Российская империя притягивала иностранцев как магнит. Бурно развивающееся государство людям энергичным и талантливым давало неограниченные возможности. Здесь можно было сделать быструю карьеру, добиться славы, материального благополучия и признания при дворе. Одним из таких талантливых иностранцев, с честью служивших русскому престолу, стал сербский дворянин Петр Абрамович Текели (иногда пишут Текелли).
«Усач-гусар и рубака-наездник»
Петр Текели родился в 1720 году и первые его успехи на военном поприще имели место в армии Австрии. В возрасте 27 лет Петр Абрамович перебрался в Россию. Службу императрице Елизавете Петровне он начал в звании поручика. Когда Россия вступила в Семилетнюю войну, Текели был уже секунд-майором. Неоднократно отличившись и обратив на себя внимание самого графа Румянцева, храбрый офицер дослужился до полковника.
При Екатерине II Текели сражался в Польше, и проявил себя не просто храбрым воякой, но и толковым офицером. За «благоразумные распоряжения» Петра Абрамовича произвели в бригадиры – это звание в царской армии того времени находилось между полковником и генерал-майором.
Русско-турецкая война 1768-74 годов стала для Петра Абрамовича еще одной возможностью продемонстрировать свои способности. Он отличился в сражениях при Фокшанах, Браилове, Журжи, Попешти. Эту военную кампанию Петр Текели завершил генерал-поручиком и кавалером орденов святой Анны I степени и святого Георгия III степени.
Великий Суворов, вспоминая свои молодые годы, говорил: «Помню, помню… сего любезнаго моего сослуживца, усача-гусара и рубаку-наездника... Его вздумал один миролюбивый предводитель уклонить по каким-то политическим видам от нападения, но он, сказав ему: «Политыка, политыка, а рубатыся треба» — бросился на неприятеля, разбил его и, возвратясь… произнес: «А що твоя папира?» (то есть, бумага с приказом). Я бы воевал с Текелли без бумаги: он с саблею, а я со штыком».
Но главным деянием, совершенным Текели на русской службе, стало усмирение Запорожской Сечи.
Конец казачьего своеволия
Запорожское казачество, то есть казачество, обосновавшееся ниже днепровских порогов, известно с давних времен. По всей видимости, как только Днепр стал частью пути «из варяг в греки», купеческие суда начали грабить лихие люди, подстерегавшие добычу ниже порогов, которые в те времена приходилось преодолевать волоком. В XIV веке о разбойниках за порогами писали генуэзцы, обосновавшиеся в Кафе (Феодосия). В XVI веке появляются первые известия о «кошах» — стоянках и лагерях казаков на днепровских островах, в частности, на Хортице.
С тех пор запорожские казаки стали настоящей головной болью решительно для всех государей окрестных земель – и для турецких султанов, и для польских королей, и для русских царей. Их терпели, поскольку казаки бывали полезны. Очень храбрые и умелые профессиональные воины, они служили то туркам, то полякам. Русские цари тоже вынуждены были мириться с Сечью даже после Переяславской Рады. Во-первых, справиться с казаками было непросто, во-вторых, Сечь в этот период стала исполнять роль пограничной службы, защищая юг России от турок. Но избавиться от буйного разбойничьего гнезда на Днепре было неизменной мечтой всех правителей России. И не только России. В период свой дружбы с Петром I сам гетман Мазепа предлагал царю разогнать казаков. У Петра тогда до Сечи просто не дошли руки.
Во времена Екатерины Великой, когда Крым был присоединен к России, Запорожская Сечь превратилась в анахронизм. Казаки уже никаких рубежей не защищали, поскольку необходимость в этом отпала, но продолжали по привычке совершать грабительские набеги на города Новороссии. С этим нужно было что-то решать.
Петр Текели в мае 1775 года получил от Екатерины приказ положить конец «своеволию казачьему». Он немедленно выступил во главе корпуса, имевшего в составе конницу, пехоту и артиллерию, и в начале июня полностью обложил Сечь. После этого генерал-поручик вызвал к себе на переговоры казачьих старшин.
Он предложил им разойтись по-хорошему. Желающих продолжать службу было обещано переселить на Северный Кавказ, где очень нужны были умелые воины – это обещание было выполнено, и переселенцы стали ядром Терского казачества. Те, кто служить более не хотел, были вольны направиться куда угодно. Старшинам предлагались дворянские звания и поместья. Предложение было очень хорошим, но гонор помешал казакам принять его сразу. Некоторые настаивали на сопротивлении, другие были готовы покориться. Текели, проявив удивительную выдержку, терпеливо дожидался окончания этих споров. Наконец, казаки огласили свое решение: они покорялись русской императрице. 5 июня 1775 года Сечь была разорена. Сделать это удалось благодаря дипломатическому таланту Текели, не пролив ни капли крови. Так был положен конец, выражаясь словами из царского манифеста, «вредному скопищу Запорожских Козаков, обративших хищность и грабительство в первое свое ремесло».
За «Запорожское стояние» Петр Абрамович был пожалован орденом Святого Александра Невского. Кроме того, императрица предложила ему выбрать себе любую награду. По преданию, Текели попросил у нее лишь милости для своего друга Ивана Хорвата, сосланного за злоупотребления в Вологду.
Как была разрушена могила усмирителя запорожцев
Генерал-аншеф Петр Абрамович Текели окончил свои дни в 1789 году, будучи уже в отставке, в почете и осыпанный царскими милостями. Он был похоронен в Новомиргородском Николаевском соборе, на украшение которого при жизни жертвовал немалые средства.
Однако, спустя 143 года после кончины славного генерала, его посмертный покой был нарушен. Храм взорвали.
При этом ничего лично против Петра Текели организаторы этого варварского деяния, разумеется, не имели. Просто к началу 1930-х годов собор, из которого было уже вынесено все ценное, от золоченого иконостаса до колоколов, был заброшен и постепенно разрушался. В 1932 году его продали на слом местному сахарному заводику. Новым хозяевам храм, почти 200 лет являвшийся духовным центром и украшением города, был не нужен. Собор взорвали, не особенно вникая, кто именно похоронен справа от главного входа. Впрочем, в Кировоградском краеведческом музее сохранилась начертанная на холсте эпитафия Петру Текели, находившаяся на стене над склепом храброго генерала.