Повесть «Звёздочка, ещё не звезда» глава 4
Со старшей дочерью и зятем Галина Лысова рассталась мирно. Домой она шла в приподнятом настроении: «Всё-таки хорошо, что Таньке квартиру дали, хоть на одну комнату да побольше. Кухня вот только махонькая совсем, как они все в ней уместятся —, не понимаю. Ну может по очереди и́сть будут, куда деваться-то? Было бы чё и́сть…»
На улице уже стемнело, редкие уличные фонари освещали пролетающие снежинки. «Вот-те и весна… Только поте́пле стало и опять зимой опахнуло. Ничё, ещё немножко и до апреля доживём, а там уж и май не за горами. Огородишко свой осваивать буду,» — строила планы она, подходя к дому. Взглянув на свои окна, она обеспокоилась, свет в них не горел.
«Спать ли чё ли ля́гли *? Да пошто-то рано?» — задумалась она. Галина уже и забыла о том, что они с младшей дочкой повздорили. Она подошла к воротам, дёрнула за ручку. Ворота оказались закрыты на потайной крючок, Галина удивилась: «Ну надо же и ворота закрыли, как будто их кто тронет без меня. Вот тебе и город: все друг дружку боятся — то ли дело в деревне: все свои. Красота!»
Она наклонилась, в затылочной части головы почувствовалась резкая боль. «Уж ладно ли чё со мной? Голова-то как резко разболелась, прям в раз. Сдаёшь, Галька, к пятидесяти-то совсем рассыпаться начнёшь, ежели так дело дальше пойдёт», — встревожилась она, а потом достала металлический проволочный крючок, лежащий за камнем от глаз людских, просунула его в щель и открыла им ворота. Подошла к входной двери избы и увидела, что она закрыта на навесной замок.
«Ещё не ба́ще! Уехали знать-то, оставили меня одну ночевать. Тьфу-у… На чё вот осерчала — попробуй пойми. Эх, Ирка, Ирка-а, — выговорила она вслух, — знала бы так Алёнку с собой взяла, я ж одна-то в доме больше не ночевала. Вдруг да чё опять случится, не к ночи помянуты Шишов со своей тёткой Антониной»
Сердце её бешено колотилось от волнения. Она зашла в дом. Включила свет и увидела, что вьюшка у печи не закрыта.
«Вот ведь Ирка какая у меня всё же негодная… Ну нет чтобы дождаться, когда дрова прогорят и закрыть вьюшку, в общагу знать-то к себе подалась вместе с зятем. А я что топила, что не топила — всё впустую, весь жар выдуло. Придётся ещё несколько полешек бросить в печку да истопить, а то на у́лке-то холода́т, как бы рассада моя на окошке не помёрзла завтра, пока весь день на работе буду»
Находиться в новом доме одна Галина не любила. Она прислушивалась к каждому шороху и боялась. «Ещё и Муська куда-то делась… Муська, Муська-а. Кис-кис-кис, — позвала она кошку в доме, а потом вышла на улицу и покричала там, но кошка не появилась, — тьфу-у, как на грех и кошка куда-то запропастилась. Как я ночевать-то буду одна? Батюшки мои… Ничё, ра́диво включу, авось с ним и переночую. Ой-ё-ёй, всё равно ведь как-то привыкать нужно к дому-то, а то всё тяну и чё тяну? И с молодыми жить надоело, лишний раз не повернёшься, и им, что за жизнь со мной? Не высказала бы сёдня Ирке так ещё бы неизвестно сколь со мной прожили. Конечно, чё не жить-то так: я варю да стряпаю, а им кака забота — едят да спят. И ночью лишку не слыхать, чтобы с друг дружкой миловались —, не та молодёжь пошла, не та».
Галина умылась, расплела две косы, которые она всё ещё укладывала кральками на затылке, как и в молодости.
«Бабы-то на работе смеются надо мной. Говорят: так уж Галька никто не ходит — меняй причёску. А чё её менять-то? Коли я к ней привыкла. И Шурка мой с э́нтой причёской в меня влюбился, — она спохватилась, испугавшись своих мыслей, — а чё э́нто я его вспомнила-то? Давно вроде не вспоминала, а тут вот враз… Всё ещё он у меня из головы не выходит. Уж забыть бы пора, да не могу. Однолюбка я похоже, как и мамка моя, и Ирка-то тоже такая же — в нас видать пошла»
Она легла на диван, включила ночник и обеспокоилась: «Я же с обеда больше так и не ела. Чё-то не ладно со мной творится, подташнивает и голову обносит. Как бы не разболеться, чё одна делать-то буду?»
Незаметно она забылась в полусне. Потом открыла глаза, когда по радио объявили полночь, она вскочила с дивана: «Печка-то, печка, давно уж протопилась, закрыть надо вьюшку-то, будь она неладна». Голову её вскружило, и она еле-еле прикрыла вьюшку, потом ей стало совсем невмоготу. Не то чё-то со мной, до утра мне так не дотянуть. Погода меня́тся, вот и голова дурит — того и гляди разлетится… К Таньке ли чё ли податься, может, таблетку какую мне даст. Э́нто чё ж тако, ещё и Муська ка на грех запропастилась…»
Она надела на себя халат, натянула носки и шерстяные гамаши. Подошла к вешалке, с трудом надела пальто, накинула паутинку на голову. Обувая сапоги, она чуть не потеряла сознание. Посидела на табуретке и сказала сама себе: «Была не была, чему быть — не миновать. Собралась к Таньке, значит надо идти».
До старшей дочери она доковыляла с трудом. Зашла в подъезд, поднялась на четыре ступеньки придерживаясь за перила, чтобы не упасть, позвонила в дверь и упала.
Услышав звонок всё семейство Ширяевых проснулось. Татьяна, негодуя пробурчала:
— Черти кого-то принесли. Может не открывать, Вань?
— А вдруг да что-то случилось, пойду-ка я проверю для начала.
— Ты хоть спроси кто, а то мало ли, — опасаясь, предупредила мужа Татьяна. Прошка проснулся и закапризничал. — Ну всё, выспались называется… — ругнулась она и спросила, — Алёнка, ты не слышишь, что ли? Успокой его…
Алёнка в полусне похлопала брата по спине, но тот продолжал капризничать. Иван подошёл к двери.
— Кто там? — спросил он, но ему никто не ответил. Он посмотрел в глазок, но ничего не увидел.
— Там баба пришла, открывай, пап. — сказала Алёнка.
— А ты откуда знаешь? — спросил её отец.
— Приснилось, — слукавила она.
Иван осторожно приоткрыл дверь и увидел тёщу, лежащую без сознания у порога.
— Танька-а, скорую вызывай, тёща откинулась.
Татьяна вскочила в ночной сорочке и подбежала к матери.
— Она похоже того, Вань…
— Не того-о, скорую вызывайте-е! — крикнула Алёнка. Татьяна рванула босиком на второй этаж в восьмую квартиру. Телефон в подъезде был только у них. Татьяна стала звонить в дверь, но никто не открывал, и она стала стучать по ней кулаками. Дверь открыла соседка и негодуя, высказалась:
— Танька, ты сдурела что ли? Мы же спим.
— Нинка, у меня мамка то ли того, то ли сознание потеряла. Скорую вызывай.
— Так бы сразу и сказала, а кричать-то зачем? — набирая ноль три выговорила соседка. Она дозвонилась до скорой помощи, а потом спустилась вниз, прихватив с собой нашатырь. Галина всё ещё лежала без сознания. Соседка поднесла ватку, пропитанную нашатырём, и Галина открыла глаза.
— Голова, голова болит… — с трудом сказала Галина.
— Давление похоже у неё, — предположила Нина Кузнецова.
— Мама, живи, мама, живи-и… — твердила Татьяна не переставая.
Вскоре приехала скорая помощь. Измерили давление, сделали укол и увезли Галину в больницу.
— Надо же, давление-то у неё такое, что шкалы не хватает. Кто бы сказал — не поверила, — удивилась соседка.
— Она жить-то хоть будет? — спросила Татьяна с опаской.
— На всё воля Божья. Главное в больницу увезли, значит помощь окажут. Ложись спать, Танька, и я пошла.
— Спасибо, Нин, и что я в новой квартире-то без тебя делать буду?
— В новой квартире — новая жизнь! Там видно будет. — сказала соседка уходя, но про себя подумала, — Переселиться бы побыстрее, да больше не встречаться с семейством этим. Как же они мне надоели, кто бы знал… Что-нибудь да у них не слава Богу.
Пояснение:
ля́гли * — легли
© 09.05.2021 Елена Халдина, фото автора
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Продолжение 5 Витала в облаках
предыдущая глава 3 Но ты разве мать послушаешь, как же
Прочесть роман "Мать звезды", "Звёздочка", "Звёздочка, ещё не звезда"
Прочесть Видать на роду у меня это написано