История, которую ты сейчас услышишь или прочитаешь, произошла спустя 1997 лет после Рождества Христова. Не знаю, грустная она или поучительная. Может быть, и такая, и такая. Судить тебе.
В этот день Матушка Норвегия решила пройтись по роддомам. День был солнечный, тёплый, поэтому Матушка Норвегия была в одном бюнаде. Сверху на ней была только лёгкая накидка. Её русые волосы были собраны в греческую корзинку из кос с синей лентой и цветами.
Она обошла все. Почти все. Остался один.
Войдя в здание, Матушка Норвегия поздоровалась с администратором – невысокой полноватой девушкой с короткими чёрными волосами – и спросила, можно ли ей увидеть детей. Администратор не посмела обидеть Матушку отказом и пригласила её проследовать за медбратом. Тот стал показывать ей младенцев. Дети радостно тянули к ней свои маленькие ручки. Она гладила их и с каждым ласково разговаривала.
Немного погодя, когда Матушка обошла всех, она заметила маленькую девочку, лежащую отдельно. Около неё практически никого не было. Девочка спала, но сон не был крепким, таким, какой свойствен новорождённым. Наоборот. Казалось, она искала свою маму.
- А что с ней? - спросила Матушка Норвегия.
- Это отказница. Родилась вчера, родители сразу уехали. Её даже к матери не клали. Мать говорит, мол, не хотела делать аборт, но ребёнка тоже не хочу, так что уберите её подальше.
- Какой ужас! Я не могу это так оставить. Как её зовут?
- Мы так и не смогли ей имя придумать. Пока Безымянкой зовём.
- Безымянкой? А я могу её забрать? Больно хорошая девочка, не могу я её бросить.
- Забрать? Матушка, ты уверена?
- Конечно. А почему мама от неё отказалась?
- Девочка АБСОЛЮТНО здорова. Это, знаешь ли, редкость. Родители её вообще ребёнка не хотели, а мать отказалась делать аборт, зная, что это опасно.
- Я заберу её. Пусть девочка растёт в любви и ласке. А уж этого-то добра у меня полно.
- Хорошо. Кстати, Матушка, а она так Безымянкой и останется?
- Нет. Я дам ей имя. Пусть будет Мерете - жемчужина.
- Красивое. Давай только документы подпишем, хорошо?
- Хорошо.
После подписания документов, Матушка Норвегия взяла маленькую (теперь уже) Мерете, прижала её к сердцу и, сделав глубокий вдох, почувствовала, как её грудь наполняется молоком. Значит, связь выстроилась крепкая, материнская. Только с Матушкой любая связь крепче. Мерете, почувствовав наконец ту самую материнскую связь, открыла глазки, внимательно посмотрела на Матушку Норвегию и вновь уснула. Только теперь сон был крепкий. Настоящий младенческий сон.
Уже дома Матушка Норвегия уложила маленькую Мерете в новую кроватку, которую ещё за долго до прихода Матушки построили заботливые Ниссе (откуда они всё узнают, история умалчивает). Мерете не просыпалась, но блаженно улыбнулась. Похоже, ей нравилось.
Шли годы. Маленькая Мерете - огненно-рыжая, с зелёными, точно хвоя на ёлках, глазками и веснушками - росла. И красавец Фоссегрим всегда навещал Матушку и старался ей помочь: приготовить поесть, побыть с Мерете, когда это было нужно, позаботиться о самой Матушке.
Сама Мерете очень любила Матушку Норвегию. И всегда приходила к ней ночью. Матушка всегда позволяла ей лечь спать рядом с ней. Маленькая Мерете прижималась к Матушке так, как будто стоит её отпустить, и она исчезнет. А вместе с ней и вся любовь и ласка.
- Матушка, ты же никуда от меня не уйдёшь?
- Нет конечно, милая моя. Я всегда буду рядом.
После этой фразы Мерете всегда прижималась ещё крепче. Матушка Норвегия обнимала её, и они вместе так засыпали.
В один прекрасный (а может быть, не такой уж и прекрасный) день, Мерете подошла к Матушке Норвегии и спросила:
- Матушка, а как я появилась?
Матушка Норвегия вздохнула. Рассказать девочке правду, значило нанести ей огромную травму. Но и солгать не было вариантом.
- Милая моя, если я скажу тебе правду, ты сможешь меня выслушать?
- Конечно, милая Матушка.
- Мерете, ты должна понимать, что хоть у меня с тобой и материнская связь, она не была у меня с тобой с самого момента, как ты только начала формироваться.
- То есть не ты меня родила?
- Нет, моя маленькая Мерете, к сожалению, не я. Твои родители... они... отказались от тебя сразу же после того, как ты родилась. Они тебя не хотели. А я хотела. И поэтому я забрала тебя. Сначала просто забрала из роддома, а потом и в сказку.
- Вот так, значит... Матушка, милая Матушка, - Мерете упала на колени и схватилась за подол Матушкиного бюнада - ты же меня не бросишь?!
- НИ ЗА ЧТО НА СВЕТЕ! Я очень хотела, чтобы в моём доме были дети. А уж тем более, такие прекрасные, как ты, Мерете. Я стараюсь укреплять нашу с тобой связь.
- А ты меня любишь? - Мерете встала и подошла к Матушке поближе.
- Естественно, - с этими словами Матушка Норвегия прижала свою маленькую девочку к себе. - Я никому тебя не отдам. И помни, я всегда рядом.
Маленькая Мерете кивнула.
- Матушка, а ты знаешь, где мои родители сейчас?
- Знаю. Сейчас они в Вальдресе. А что?
- Я хочу их увидеть.
Матушка Норвегия вздохнула:
- Ты уверена?
- На сто миллионов процентов! Но только с тобой.
Матушка Норвегия кивнула и стала собирать маленькую Мерете в дорогу. Через полчаса на девочке была молочная футболка и кофейного цвета штанишки. На её ножках были коричневые босоножки, а огненно-рыжие её волосы были заплетены в две косички. “Я должна замаскироваться. Нужно услышать правду о моей жемчужинке. При мне как таковой они могут и солгать,” - подумала Матушка Норвегия и ударила своим посохом о пол. В ту же минуту она стала ниже[1], ведь если бы она осталась со своим ростом метр восемьдесят пять, это бы всенепременно её выдало; её длинные русые волосы стали короче, темнее и собрались в низкую косу; лучистые голубые глаза стали карими, а её шикарный зелёный нурланнский бюнад превратился в чёрный спортивный костюм. Матушка Норвегия оглядела себя в зеркале. “Неплохо, - подумала она. - Однако мне всё же стоит немного подтянуть свои навыки стилиста. Пока что на три с плюсом.”
- Матушка? Это ты? - Мерете была в восторге.
- Я, я. Не бойся, милая, это всего лишь личина[2]. Я раскроюсь, когда будет нужно. Но и ты меня не выдавай, хорошо?
- Ага. Но как мне к тебе обращаться? Если я продолжу так тебя называть, то всенепременно тебя выдам.
- Для таких случаев я давно придумала себе псевдоним. Хелена Эрвик. Можно просто Хелена. Ну что, пошли?
- Как?
- Смотри.
Матушка Норвегия взмахнула рукой. В ту же минуту открылся вход прямо на ту улицу, где жили биологические родители маленькой Мерете.
- Хелена, как думаешь, они меня узнают?
- Не знаю.
Матушка Норвегия и маленькая Мерете постучались в дверь дома, где жили Теодор и Лиллиан Брекке - родители Мерете. Им открыл Теодор Брекке - довольно высокий коренастый мужчина с каштановыми волосами и небольшой бородкой. Лиллиан - невысокая полноватая женщина с такими же как у Мерете огненно-рыжими волосами и зелёными глазами - стояла чуть поодаль.
- Кто вы? - сурово спросил Теодор.
- Меня зовут Хелена. Хелена Эрвик. Я приёмная мать вашей дочери - Мерете.
- У нас нет дочери и никогда её не было, - хмыкнула Лиллиан. - Мы никогда не хотели детей.
- Почему?
- Потому что от детей одни проблемы, - сказал Теодор.
- Они вечно ноют, хотят есть и от них никакой пользы, - подтвердила Лиллиан.
- Дети — это наполненные костями, соплями и прочим мешки, которые тянут соки из своих родителей. От детей никакого проку.
- Ох, при Матушке такого не скажите. Она за детей горой встанет.
- Ой, да успокойтесь вы. При ней не скажем.
Матушка Норвегия вздохнула:
- Ан нет, слово - не воробей: вылетело - не поймаешь.
И в ту же минуту вокруг Хелены образовался светящийся кокон. Вскоре он исчез, а вместо неё на этом же месте во весь свой немалый рост стояла сама Матушка Норвегия. Она взмахнула рукой, и на маленькой Мерете очутилось красивое сказочное зелёное платье, а две косички превратились в два высоких пучка. Матушка Норвегия мягко взяла Мерете за руку и улыбнулась ей, а потом посмотрела на ошеломлённых Теодора и Лиллиан и произнесла:
- Мне очень больно, что вы отзываетесь так о детях. А уж тем более о своей родной дочери. У вас была дочь. Она и сейчас есть, вот она, - на этих словах маленькая Мерете вышла из-за Матушки и обняла её. Матушка Норвегия погладила девочку по головке. - Зачем же вы так? - по щеке Матушки Норвегии скатилась слеза. Она смахнула её, но в её лучистых голубых глазах была мольба, просьба хотя бы приласкать свою дочь.
- Матушка, не плачь, прошу тебя! - Мерете ещё крепче прижалась к Матушке Норвегии. Та улыбнулась ей вновь.
- Милая, всё хорошо, - Матушка Норвегия коснулась своей мягкой тёплой ладонью щеки Мерете. Та наклонила голову и, прикрыв глаза, блаженно улыбнулась. Матушка Норвегия погладила девочку по щеке, а потом, повернувшись к родителям Мерете, произнесла: - Я не держу на вас зла: я не злопамятная. И я понимаю, что вы просто не были готовы к рождению ребёнка. Но всё-таки не стоило так говорить о детях, - она снова улыбнулась, а потом, взяв Мерете за руку, исчезла.
Прошло пять лет. Мерете подросла и стала ещё красивее. Матушка Норвегия не могла нарадоваться ею, ведь Мерете была прилежной ученицей. К своим пятнадцати годам она уже знала какие травы в какой отвар класть и сколько, знала, как вызвать дождь, снег, ветер и прочее, умела управлять санями, прекрасно пела и танцевала.
Только даже в сказке всё хорошее не вечно. Однажды Мерете попросила у Матушки разрешения погулять перед сном:
- Матушка, можно мне немного погулять?
- Сейчас?
- Да.
- Ты уверена? Уже темнеет.
- Пожалуйста, Матушка!
- Ладно. Только далеко не уходи.
- Хорошо! Люблю тебя, Матушка!
- И я тебя.
Мерете гуляла долго, но, поскольку было лето, сильно стемнеть ещё не успело. Как вдруг её окликнул чей-то голос сзади:
- Мерете... Ведь верно?
Голос незнакомца был зловещий. Металлический скрежещущий голос, словно кто-то хрипло басил в консервную банку. Мерете обернулась. Таинственный незнакомец представлял собой высокое[3] создание, телосложением напоминающее человека: руки, затянутые бронёй с кожаными наручами, кисти рук, затянутые в кожаные перчатки, наплечники под чёрным как смоль, таким же чёрным, как всё остальное одеяние, плащом. Только вместо лица была чёрная маска с местами золотой отделкой в виде черепа не то лошади, не то лисы, не то собаки, утопающая в тени капюшона, который был продолжением плаща. Вместо глаз в маске были пустые чёрные провалы.
- Кто вы? И что вам от меня нужно? - Мерете была напугана зловещим видом таинственного незнакомца. Ей хотелось бежать, но её тело не слушалось.
- Моё имя Морок. Думаю, оно тебе известно.
- Нет.
- Хм, значит не успели ещё тебе наговорить про меня всякой ерунды.
- Мне вообще о вас не рассказывали.
- Хорошо. Скажи, ты знаешь, зачем она тебя забрала?
- Матушка? Она хотела помочь мне вырасти счастливой.
Морок захохотал:
- “Помочь вырасти счастливой” ... Что за бред?! Ты у неё только для галочки.
- То есть?..
- То есть на самом деле ты ей фиг нужна. Она так свою репутацию укрепляет.
- Вы лжёте! Матушка всегда была добра ко мне!
- Добра? Наивная маленькая девочка, разве она не дала тебе все силы сразу?
- Нет. Но она обучала меня. А потом, сначала нужно научиться азам. Матушка тоже долго училась.
- “Училась”. Старьё и бред. Она к тебе в доверие втирается только для того, чтобы потом тебе было больнее, когда она бросит тебя так же, как бросили тебя твои родители: оставит тебя где-нибудь в детдоме, скажет, что ты ей больше не дочь, и укатит восвояси.
Мерете вздрогнула. Та детская рана ещё не зажила. А сейчас Морок насыпал на неё соли и пытается переманить на свою сторону. “А вдруг он говорит правду?” - подумала Мерете.
- Конечно я говорю правду, - словно прочитав мысли Мерете произнёс Морок. - А потом, ты никогда не задумывалась, что могло бы быть, если бы её трон заняла ты?
- Не знаю. А что, стоило?
- Конечно, моя девочка. И я ведь могу дать тебе это. О да, я дам тебе огромную силу.
- Хм... А что для этого нужно?
- Отдайся мне. Покорись мне. Признай мою власть и силу.
- Как?
- Протяни мне свою руку, Мерете. Протяни, не бойся.
Мерете усмехнулась и протянула Мороку свою левую руку. Тот схватил её своей. По телу Мерете прошёл мощный разряд тока. Её глаза загорелись красным, а во рту появилось два острых клыка. Мерете захохотала. Зло, но от души, теперь очернённой, такой же теперь чёрной, как одеяния Морока.
- Теперь для тебя я Повелитель. А сейчас иди домой. Завтра покажи ей свою силу и беги из дома. Я скажу тебе, что делать.
Мерете кивнула.
Добралась до дома она уже когда стемнело. Матушка Норвегия спала. Спала крепко. Так крепко, как только могут спать настоящие ангелы - добрые, безгрешные ангелы.
Мерете легла в своей комнате. Она поворочалась пару минут и уснула в предвкушении завтрашних свершений. Ну да, теперь она была во власти Морока. Внутри у неё кипела сила. Новая, неопробованная сила.
На следующий день Мерете спустилась к завтраку намного позже. Матушка Норвегия уже сидела за столом.
- Доброе утро, жемчужинка моя, - по своему обыкновению начала она.
- Угу, - буркнула Мерете.
- Всё хорошо? Ты странная сегодня?
- Всё нормально. Приятного аппетита.
- Ну ладно, тебе тоже, - улыбнулась Матушка Норвегия. А про себя она подумала: “Это всё переходный возраст”.
После завтрака Мерете вдруг спросила:
- Матушка, почему я всё ещё здесь?
- Как это почему? Ты мне как дочь, и я не могу тебя бросить.
- А, то есть так просто ты мне не скажешь, что таким образом ты пытаешься укрепить репутацию такого вот безгрешного ангелочка, который идеальнее некуда: всем помогает, детишек не бросает, природу бережёт.
- Мерете?
- Ты надеялась, что сможешь скрыть от меня правду! Что я до неё не докопаюсь! А я всё поняла. Я поняла, что ты просто лгунья!
- Мерете...
- Что, Мерете?! Что?! Я, на секундочку, уже пятнадцать лет Мерете. Проку от этого? Проку - ноль! Ты забрала меня в сказку, надеясь, что я доверюсь тебе. Ты лжёшь! Ты лжёшь всем и каждому! Я ненавижу тебя, ненавижу!!! - с этими словами Мерете влепила Матушке Норвегии такую пощёчину, что та, потеряв равновесие, упала и еле успела прикрыть голову руками, чтобы смягчить удар об стол. Но у Мерете не появилось ни капли сострадания к ней. Она “одарила” Матушку брезгливым взглядом и убежала. Матушка Норвегия, цепляясь за свой посох, наконец-то смогла выбраться. Но увидев, что Мерете нет, она зарыдала.
В это время рядом проходил Фоссегрим. На нём как обычно был его изумрудный жилет, такие же брюки со стрелками, идеально белая рубашка, его неизменная чёрная бархатная бабочка и чёрно-белые конверсы. В левой руке он держал свою прекрасную скрипку хардингфеле, в правой - смычок. Он решил снова навестить Матушку Норвегию, а потому постучался к ней. Матушка, услышав стук, быстро вытерла слёзы, поправила волосы, навела относительный порядок в доме и сказала:
- Войдите.
В дом вошёл Фоссегрим.
- Фоссегрим! Привет.
- Матушка... Погоди, ты плачешь?
- Нет, что ты. Всё хорошо...
- Не может быть абсолютно всё хорошо, родная. Постой-постой, что у тебя с лицом?
Матушка Норвегия потрогала своё лицо. Там, где Мерете влепила ей затрещину, “красовалось” огромное красное пятно.
- О, всё в порядке, - сказала она. — Это просто аллергия.
- Ладно, потом попробуем понять, что это, - сказал Фоссегрим. И в ту же минуту Матушка Норвегия обняла его и снова заплакала.
- Матушка, милая Матушка... - Фоссегрим был встревожен. - Неужели крылья?.. Сейчас обработаю.
Фоссегрим взял Матушку Норвегию на руки и понёс в спальню. Дом её он знал наизусть. Там он аккуратно снял с неё бюнад, оставив её в одном нижнем платье[4]. Крылья выглядели намного лучше, чем когда он обрабатывал их в прошлый раз. Он аккуратно их раздвинул и снял бинты. У него наготове были новые, заживляющая мазь, серебряная вода и мягкое полотенце. Фоссегрим смочил полотенце водой и протёр раны. Матушка Норвегия молча терпела страшную боль, но серебряная вода работала. Потом Фоссегрим аккуратно смазал раны по краям мазью и забинтовал. Матушка Норвегия встала. Её глаза снова наполнились слезами. Она надела свой бюнад, а потом снова зарыдала, вся содрогаясь и дёргаясь. Фоссегрим прижал её к себе, чтобы успокоить, снова взял её на руки и, присев на край кровати, посадил к себе на колени. Матушка Норвегия положила голову ему на плечо.
- Милая, всё хорошо, я с тобой. Что случилось? Расскажи, не бойся.
- Мерете... Она... она... я не знаю, что с ней случилось.
- Что?
- Сегодня утром она была какая-то странная. После завтрака она... она... - Матушка Норвегия задыхалась от слёз, - С ней явно что-то не так.
- Что именно, не знаешь?
- Нет. А потом она убежала.
- Мне стоит её поискать?
- Не надо. Она вернётся. Проблема в том, что я не знаю, когда.
- Знаешь, где она?
- Нет. Материнская связь этого не предполагает. Это не GPS-трекер.
- Ладно. Найдём Мерете. А пока расслабься. Просто расслабься и позволь боли уйти. Ты всё-таки девушка. А это значит, что тебе необязательно быть всегда сильной. Забудь обо всём - об обязанностях, о предназначении - на время и просто расслабься. Помни: рядом со мной ты можешь побыть девушкой. Обычной девушкой. Ты такая юная, такая светлая и добрая, что с тобой нельзя никак иначе, кроме как по-доброму, - Фоссегрим нежно коснулся своей рукой её щеки. Матушка Норвегия положила свою руку на его, а когда тот попытался снять свою руку, перехватила её и посмотрела на него глазами, полными мольбы.
- Не уходи, прошу. Побудь со мной, пожалуйста.
- Хорошо, родная.
В это время Мерете уже была далеко от дома, когда она услышала голос Морока.
- Умница, девочка, - сказал он. - А теперь найди Мару. Скажешь ей, что ты новенькая, она знает, что делать.
- Благодарю Вас, Повелитель. Но я не знаю, где она живёт.
- Хм, ты стоишь прямо рядом с её домом.
- А? Ой.
- Всё, давай, у меня делов по горло. Дуй к Маре, а потом свяжешься со мной.
Голос Морока пропал, а Мерете постучалась к Маре.
Мара (по старонорвежски Кваелдриттеримде) - существо, поселившееся в сказочной Норвегии на 3000 лет позже Матушки. Она представляла собой не очень высокую[5] девушку с пепельно-белыми волосами и до синюшности бледной белой кожей, на которой отчётливо виднелись синие вены. Её глаза были неприятно-жёлтого цвета с довольно узкими щелевидными зрачками. Рот наполняли мелкие острые зубки. На ней было простое чёрное платье и кровавый плащ сверху, продолжавшийся в капюшон, лежавший у неё на голове. В руках она всегда держала остро наточенный нож, чтобы исполнять свои полные нечеловеческой жестокости кровавые ритуалы. Она питалась страхами и кровью людей. Хотя она могла есть и обычную еду. Мара нападала на людей ночью, входя в них и пожирая их изнутри. Человек становился бешеным, а одержимые ею никогда не выживали: она успевала выгрызть их нутро и задушить.
На самом деле одержимых Марой очень легко было вычислить, просто установив с подобными зрительный контакт. Их глаза становились такими же жёлтыми со змеиными зрачками.
Мара открыла дверь. Мерете стояла на пороге, по-злодейски усмехаясь.
- Я, это, новенькая, - сказала Мерете.
- А, Мерете? Повелитель говорил про тебя. Проходи.
Мерете прошла в дом к Маре. Обстановка была не из лучших. Повсюду черепа, стулья из костей. Единственное, что давало атмосферу дома, был камин. Настоящий дровяной камин. Однако даже он был сделан не из плитки или глины, а из костей. Но Мерете это даже нравилось. Понятно почему.
- Ты садись, - сказала Мара, - чего стоишь-то? Интересно?
- А чего делать-то надо? - спросила Мерете. - Небось выпить чего-нибудь или съесть?
- А ты голодная? Я-то просто позавтракала уже.
- Да нет.
- А-а. Ну садись, садись.
Мерете села. Мара нагрела свой нож на огне в камине, раскалив его докрасна, и подошла к Мерете.
- Чувствительная?
- А?
- Болевой порог низкий или высокий?
Мерете задумалась. Ей не было больно, когда ей прокалывали уши. Да и никогда не было больно, когда она сбивала коленки.
- Не задумывалась на эту тему.
- Ладно. Тогда по-другому. Мне тебя вырубить или потерпишь?
- Ой, да потерплю. Не впервой.
- Не впервой что? Такие вещи делали?
- Не впервой, говорю, приходилось чувствительность свою проверять.
- А-а, ну давай руку.
Мерете снова вытянула свою левую руку, положив её на стол. Мара ещё чуток подогрела свой нож и велела Мерете задрать рукав и перевернуть руку ладонью вверх. Уже сейчас на её руке красовалось что-то вроде татуировки в виде пентаграммы. Только она была бледного графитового цвета. Мара усмехнулась и её глаза загорелись зловещим красным огоньком, а зрачки сузились ещё больше. Она вонзила нож в руку Мерете и стала вычерчивать пентаграмму. Стоило ей, заканчивая своё злейшее дело, замкнуть круг, как глаза Мерете снова загорелись красным. А это значило, что она теперь практически полностью во власти самого Морока. Боль, правда, была невыносимой, но для Мерете это была сладкая боль. Словно ненависть. Она захохотала. Пентаграмма на руке вспыхнула. Огонь пополз по всему телу Мерете. Не прошло и пары минут, как её красивое хвойно-зелёное платье стало чёрным. Но это был не тот чёрный, который был на вестфолдском или бергенском бюнаде Матушки Норвегии, а пустой, холодный, бездушный чёрный, как одеяния Повелителя. Мара дала Мерете косметику, чтобы та привела себя в порядок, и Мерете не стала отказываться, подведя себе глаза чёрным, чтобы они выделялись ещё больше.
Матушка Норвегия снова зарыдала, уткнувшись Фоссегриму в плечо. Тот прижал её к себе и стал баюкать и покачивать, будто маленького ребёнка. Фоссегрим держал её так нежно и осторожно, словно стоило ему неосторожно сжать её, как она рассыплется на миллион мельчайших кусочков. Казалось, он пытался взять её боль на себя.
Через некоторое время Матушка успокоилась и Фоссегрим предложил ей поговорить с Хранителем.
- Милая Матушка, - Фоссегрим погладил её по щеке, - мне кажется, об этом стоит рассказать Хранителю. Он должен помочь нам.
- Давай. А потом, от меня давно уже ни слуху, ни духу там. Хранитель наверняка волнуется.
Матушка Норвегия встала и, взяв за руку Фоссегрима, пошла в тронный зал. Там она встала на колени перед своим троном и затянула тихую песню. Фоссегрим встал на колени рядом с Матушкой и стал подыгрывать ей на своей скрипке. Через некоторое время на троне появился ангел в белом парадном королевском мундире и с золотым венком на голове. То был сам Хранитель: высоченный широкоплечий красавец с русыми волосами и необыкновенными сапфирово-синими глазами. Он кивнул Матушке и Фоссегриму и те встали.
- Что ж, Норвегия, - начал Хранитель, - рад снова видеть тебя. И тебя, Фоссегрим.
- Спасибо, Хранитель, - сказали вместе Матушка Норвегия и Фоссегрим.
- Как вы?
- У Матушки большое горе, - произнёс Фоссегрим, прижимая Матушку Норвегию к себе. - С Мерете произошла беда.
- И впрямь горе. Норвегия, что могло случиться с твоей жемчужинкой?
- В том-то и дело, Хранитель, что я не знаю. Мерете с утра была какая-то странная. А потом... - Матушка Норвегия умолкла и по её щеке скатилась слеза.
- Ладно, не буду сыпать тебе соль на рану. Её залечить надо. Смотрю, Фоссегрим этим и занялся.
- Хранитель, я не просто хочу помочь ей. Я хочу делать это всегда.
- Чего именно ты хочешь, Фоссегрим?
- Я хочу взять на себя часть Матушкиных обязанностей. Она ведь девушка. Вешать на неё такой груз, мне кажется, слишком жестоко. А сейчас ей в сто раз тяжелее. Я ей раны на крыльях обрабатываю, но они практически не заживают.
- Милый Хранитель, если бы не Фоссегрим, мои крылья бы вообще не начали бы заживать.
- Всё ясно, - сказал Хранитель. - Фоссегрим, ты любишь её?
- Да, Хранитель. И жить без моей милой Матушки не могу.
- Хорошо. А ты, Норвегия?
- Также. Фоссегрим мне всегда помогал. И вообще, он очень добрый и заботливый.
- Прекрасно. Просто прекрасно, - Хранитель встал во весь свой немалый рост. - Фоссегрим, на колено.
Фоссегрим встал на одно колено и по-рыцарски устремил взгляд на Хранителя. Тот вынул из ножен свой меч и, поставив его жалом вниз, произнёс:
- Клянёшься ли ты, Фоссегрим, защищать Матушку Норвегию до последнего вздоха? Клянёшься ли использовать свою силу лишь в мирных целях? Клянёшься ли ты творить только добро и помогать людям? Клянёшься ли при надобности вершить справедливый и милосердный суд? Даёшь ли торжественную клятву не отступать перед лицом врага и защищать тех, кто тебе дорог?
Фоссегрим положил правую руку на сердце и гордо ответил:
- Клянусь!
- Фоссегрим, я посвящаю тебя в высшие регенты Норвегии, - с этими словами Хранитель коснулся сначала правого, а затем левого плеча Фоссегрима своим мечом. - Отныне ты сможешь выполнять обязанности Матушки и в случае необходимости занять её трон. Неси свет и добро в мир.
Фоссегрим встал и улыбнулся Матушке Норвегии. Та бросилась ему в объятия. Он не сопротивлялся, наоборот, крепко прижал свою красавицу к себе и стал гладить её мягкие, шелковистые русые кудри, блестевшие как золото. Хранитель улыбнулся.
- Норвегия, - сказал он. - Мерете вернётся.
- Спасибо, Хранитель.
- Не за что, милая.
[1] Примерно 165 – 168 см. (прим. автора)
[2] То есть маска. (прим. автора)
[3] Где-то 198-203 см (прим. автора)
[4] Вообще под бюнад нижних платьев не надевают, но Матушка Норвегия сочла удобным носить такое платье, чтобы крылья не прилипали к коже и пот не вызывал бы раздражение ран на них.
[5] Где-то 167-172 см (прим. автора)
Понравилось? Подписывайтесь на мой канал здесь, чтобы не пропустить новые сказки про Матушку Норвегию!