От редактора:
Это заключительная часть документальной книги "Вира якорь!", автор которой - мой папа, Егоров Владимир Николаевич - штурман дальнего плавания, капитан-лейтенант запаса, в советское время ходивший на Кубу, в Индию, Африку, Сирию и многие другие страны, переживший такие приключения, по которым можно снимать блокбастеры, спасший за годы своей работы множество жизней и неоднократно спасавшийся сам.
Средиземное море. Часть 9
Чтобы покончить с Сеутой, расскажу еще один интересный случай, произошедший со мной в этом порту.
Зашли мы как-то в очередной раз в этот замечательный порт за продовольствием и пресной водой. Стоим себе у причала, трап подали на берег. Моряки таскают ящики с продуктами из грузовика на судно. Старпом со вторым помощником, знаменитым Федором Романовичем, принимают груз по накладным. Я — третий помощник, стою на стояночной вахте. Гуляю по палубе в форме с голубой повязкой на левом рукаве. Слежу за порядком на судне. У трапа вахтенный матрос. Погода, как всегда здесь, солнечная.
А порт, как почти везде на Западе, не имеет проходных, любой человек может свободно зайти на причал или заехать на машине.
Вижу: по причалу в нашу сторону медленно едет черный кабриолет вызывающего вида. Останавливается напротив нашего трапа. Через пару минут из машины выходит молодая девушка и направляется к нашему трапу. Девушка одета в разноцветные шелковые арабские тряпки, лицо открыто — значит, не замужем. За ней вприпрыжку бежит пожилой худой араб в белой фуражке и форменном кителе — шофер — и делает руками такие движения, чтобы вроде как преградить ей дорогу.
Когда арабская девчонка поднялась на борт, вахтенный матрос у трапа попытался выяснить, какая беда привела её на наше судно. Она несколько минут лопотала что-то, но матрос ничего не понял и позвал меня на помощь.
Подхожу к трапу. Посмотрел вблизи на это арабское создание: вот это да! Да с неё нужно немедленно лепить бюст царицы Нефертити! Но тут же вспомнил, что этот бюст уже слепили пару тысяч лет назад, и решил просто с ней поговорить.
Девушка увидела меня, прервала диалог с матросом и твёрдо указала на меня пальцем. Матрос облегченно вздохнул: «Николаич! Хорошо, что ты подошел. А то она меня за три минуты уже замучила. Сама не знает, что ей нужно».
Но матрос был неправ, она знала, что ей нужно. Девчонка уперлась мне пальцем в грудь и говорит: «You are just I need!» Это можно перевести так: «Ты как раз то, что мне нужно!». Потом бросила беглый взгляд на наш пароход, показала пальцем на кормовую надстройку с трубой и спросила: «Можно мне туда?» — «Конечно, можно». Она берет меня за руку и тянет на каблуках по трапам на ботдэк кормовой надстройки. Водила-араб с недовольным видом ковыляет за нами. Меня, конечно, удивило такое поведение мусульманской девушки: свободно говорит с мужчинами, берет меня за руку. У них так не принято. Но вскоре я понял в чем дело.
На ботдеке она подходит к нашей белой дымовой трубе, на которой нарисована красная полоса с золотыми серпом и молотом, что-то говорит шоферу. Тот от ужаса схватился руками за голову.
Девчонка подергала меня за рукав рубашки и говорит: «Take it off!». (Сними это!)
Ничего себе арабка, думаю. А ей: «What? Just here? People around!». (Что, прямо здесь? Люди же вокруг!) Она засмеялась: «Ничего страшного. Мы просто сделаем несколько фото для моего папы». Тут только до меня дошло, что мы будем фотографироваться на фоне трубы. Ну, это не страшно. Ладно, посмотрим, что будет дальше.
Снимаю рубашку, кладу её на леер. Наши моряки с интересом наблюдают эту сцену издалека.
Девушка осмотрела меня уже без рубашки, удовлетворенно кивнула, повернулась спиной к серпу-молоту, лицом к водиле с фотоаппаратом. Потом обнимает меня одной рукой за талию, второй рукой устраивает мою правую руку на себе в нужное положение и говорит мне: «Обними меня! Да не так! По настоящему!». И команда водиле: «Снимай!».
Бедный араб аж затрясся от возмущения, что-то кричит ей по арабски и делает рукой себе по шее отсекающие жесты. В общем отказывается снимать эту трогательную сцену.
Но Нефертити сделала страшное лицо, топнула по палубе каблуком и что-то прошипела на языке Магомеда. Араб побледнел и поднял фотоаппарат. Красотка сделала улыбку и глазки, шепнула мне: «Улыбайся!». Мне это не составило труда. Щелк-щелк — и компромат готов.
Девушка взяла мою рубашку, любезно помогла мне её одеть: «Спасибо!». Уходить ей явно не хотелось.
Мы перешли с солнца в тень и немного поговорили о проблемах африканских девушек. Я попросил её объяснить, при чем здесь её папа и что значат эти игры с раздеваниями.
Всё оказалось не так уж сложно.
Её папа, оказывается, очень богатый шейх где-то в Сахаре: нефть, финики, торговля. Он отправил дочку учиться в Лондон. И вот она приехала домой в Африку на каникулы. Через месяц отдыха в родных оазисах ей смертельно наскучили пальмы и верблюды. А точнее, мусульманские порядки в родном племени: ни тебе светской жизни, ни ночных баров, пиво пить нельзя, если молодой человек, то сразу жениться.
Девочка взбунтовалась и потребовала, чтобы арабский папа отправил её до конца каникул развлекаться в Париж. Папа категорически отказался: «Знаю я, чем вы там в Париже занимаетесь. Хватит с тебя и Сеуты». И приставил к ней водителя — своего старого преданного слугу — для надзора за нравственностью.
И вот она вчера приехала в Сеуту. А сегодня пришла к нам на пароход. А фотографии эти она напечатает и пошлет любимому папочке, чтобы он посмотрел, как можно развлекаться в Сеуте. Причем она подробно записала на бумажке моё имя, возраст, должность, чтобы сделать памятную надпись для папы на оборотной стороне фото. Подозреваю, что эти фотографии до сих пор хранятся где-то в африканских семейных архивах. Короче — женская месть.
Я посочувствовал девушке. Говорю, мол, не переживай сильно, все родители одинаковые. Она с удивлением воскликнула: «А что, у вас тоже такое творится?». Я только махнул рукой в ответ.
Зная исламские порядки, не мог не спросить её: «А папу инфаркт не хватит, когда он увидит эти фотки?» — «Не думаю. Он еще молодой, 40 лет». — «Меня также беспокоит судьба твоего шофера. Мне кажется, он уверен, что твой папа убьет его. Это может реально случиться?». Девушка небрежно мотнула головой: «В принципе возможно. Но вряд ли. Он служит нам от папиного рождения. Да, если и убьет, не страшно. У папы людей много».
Я продолжал допрос: «Вот уж не думал, что у вас такая эмансипация в Сахаре. Мне казалось, что исламским девушкам так вести себя нельзя». — «Ты знаешь, у меня такой богатый папа, что мне всё можно». Я, честно говоря, даже не понял, кого надо тут жалеть: эту африканскую кошку или её папу.
Девчонка еще раз поблагодарила меня, пожала на прощанье руку и весело пошла к машине.
Моряки сразу стали меня расспрашивать в чем смысл этой сцены. Я нарочно ничего не стал объяснять. Пусть помучаются и пофантазируют.