Чем больше погружаюсь в изучение влияния доверия на развитие и экономическое благополучие общества, тем больше склоняюсь к мысли о том, что Великая Отечественная Война, во многом спасла Советский Союз от преждевременного распада, дав мощнейший импульс для консолидации нации и формирования эффективной бюрократии.
Не берусь утверждать, что моя гипотеза является абсолютной истиной, но изложу свои доводы и, с должным вниманием, обсужу все уточнения и предложения, касающиеся нижеследующего текста.
Многие из вас наверняка смотрели фильмы "Белорусский вокзал" и "Мимино", а если так, то позволю себе использовать их в качестве базовой иллюстрации к основной мысли данной статьи.
Помните компанию, которая включала в себя директора завода Харламыча, слесаря Приходько, главного бухгалтера Дубинушку и журналиста Кирюшина? Казалось бы, это люди разных социальных положений и ролей. В современном обществе трудно представить, что они вместе проводят время, спасают людей, попадают в отделение милиции, поддерживают друг друга в сложных жизненных ситуациях. Но герои фильма фронтовики, которые служили вместе. Между ними нет социальных границ, и они легко решают проблемы сообща, несмотря на регалии и звания.
Или другой пример из фильма «Мимино». Валико встречает в аэропорту фронтовика Волохова. Тот, по ошибке, признает в нем сына однополчанина, везет к своему фронтовому другу, высокопоставленному чиновнику, который тут же решает вопрос с трудоустройством главного героя этой истории.
Я могу привести еще ряд подобных примеров из культуры, в том числе фильм Ларисы Шепитько "Крылья", или «Военно-полевой роман» Тодоровского, или даже "Бриллиантовую руку" Гайдая. Могу процитировать режиссера Эфроса, который, в своей критике министерства культуры, допускал формулировки "Партийные чиновники, они хотя бы на фронте были, а вы кто такие?"
Эти примеры, пусть и условно, но демонстрируют то, как работало в Советском Союзе доверие, сформированное ужасными годами войны. Благодаря этому доверию были существенно снижены трансакционные издержки между различными государственными и социальными институтами, позволяя, по звонку одного фронтовика другому, решать сложные проблемы. Просто потому, что один воевал и другой воевал.
Фронтовое доверие представляло собой особый бюрократический маркер, смазку, которая позволяла экономике быть более или менее движимой, на фоне централизованной и малоэффективной системы власти, царившей в Советском Союзе.
Благодаря доверяющим друг другу фронтовикам и той бюрократии, которую они представляли, страна имела возможность решать сложные вопросы, порой, вопреки сложившейся системе.
Но почему же войну допустимо считать спасительной для существования Советского Союза?
Для некоторого обоснования этой мысли я хочу обратиться к работам нескольких историков и социологов, в числе которых Питер Штопка и Джеффри Хоскинг, которые, рассматривая проблему доверия в обществе, приводят пример Советского Союза тридцатых годов в качестве "Тотального общественного недоверия". Что это означает? Во-первых, представьте себе страну, в которой, цитируя Пришвина "люди не выражают и скрывают свое отношение к большинству социальных проблем, выражаются казенным языком в общественных местах, избегают личных контактов…".
Советский союз тридцатых готов представлял собой страну, в которой круг лиц, которым мог доверять отдельный индивид, порой, не выходил за пределы его квартиры и включал только семью, состоящую из пары близких людей. Как вы думаете, может ли человек с таким кругом доверительных связей, эффективно влиять на развитие собственного государства?
С экономической точки зрения, при подобном сужении уровня доверия в стране, она теряет возможность осуществлять развитие, вынуждена тратить огромные средства для регуляции социальных процессов и обеспечивать социальные трансакций за счет силового и репрессивного аппарата. То есть, все ресурсы государства тратятся не на развитие, а на стимуляцию населения к деятельности и "созидательному труду".
Экономика сталинских советов держалась не на желании людей взаимодействовать друг с другом и действовать на благо своей страны, но на страхе и отчаянии.
Разрушение сельской общины, давление на институт семьи, разрушение институтов гражданского общества, контроль над прессой и печатью, подавление науки, университетов, армии, рост внутрипартийного недоверия. Все это являлось безусловным барьером на пути развития страны.
Можно также сказать, что Сталин - являлся виртуозом недоверия. Зная о существовании в стране двух основных полюсов доверия "Артель" (община) и "Царь" (Генсек) он пользовался этим. Разрушая, присущее России, родовое-общинное доверие, он перетягивал полюс на себя и выступал в роли единственного гвоздя, на котором держится вся страна. После кровавой коллективизации и последовавшей за ней принудительной индустриализации, страна погрузилась в колею государственных репрессий. Все эти факторы лишь усиливали ее экономические проблемы государства, удерживающегося на плаву при помощи страха и рабского труда.
При таком раскладе, тоталитаризм оставался единственным инструментом стимуляции малоэффективной системы при отсутствии социального доверия.
Показательным примером, с точки зрения отсутствия доверия внутри государственных институтов, в том числе в армии, стала война с Финляндией, которая ясно продемонстрировала проблему принятия решений командным составом и отсутствием эффективного сотрудничества между отдельными формированиями и служащими, что можно также связать с высоким уровнем недоверия. Условная победа, принесшая колоссальные потери советской армии, стала одним из сигналов для пересмотра жесточайшей политики государства по отношению к гражданам. Более того, маячащая на горизонте вероятность войны с Германией, давала намеки, если не к изменению курса, то поиску решений для консолидации нации.
В итоге, это решение пришло само.
Начало войны продемонстрировало тотальную разобщенность в действиях вооруженных сил, а также отсутствие качественной системы взаимодействия всей систему управления. Нескоординированность действий армии, массовое бегство личного состава с мест дислокации, огромное количество пленных. Обо всем этом вы можете прочитать в огромном количестве свидетельств, которые уже не является государственной тайной.
Вот одно из них: "За три дня, к 25 июня, противник продвинулся вглубь страны на 250 километров. 28 июня взял столицу Белоруссии Минск. Обходным маневром стремительно приближается к Смоленску. К середине июля из 170 советских дивизий 28 оказались в полном окружении, а 70 понесли катастрофические потери. В сентябре этого же 41–го под Вязьмой были окружены 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артполк Резерва Главного командования и полевые Управления четырех армий. В Брянском котле очутились 27 дивизий, 2 танковые бригады, 19 артполков и полевые Управления трех армий. Всего же в 1941–м в окружение попали и не вышли из него 92 из 170 советских дивизий, 50 артиллерийских полков, 11 танковых бригад и полевые Управления 7 армий. В день нападения фашистской Германии на Советский Союз, 22 июня, Президиум Верховного Совета СССР объявил о мобилизации военнообязанных 13 возрастов — 1905–1918 годов. Мгновенно мобилизовано было свыше 10 миллионов человек. Из 2–х с половиной миллионов добровольцев было сформировано 50 ополченческих дивизий и 200 отдельных стрелковых полков, которые были брошены в бой без обмундирования и практически без надлежащего вооружения. Из двух с половиной миллионов ополченцев в живых осталось немногим более 150 тысяч". В 1941 году попали в гитлеровский плен: под Гродно–Минском — 300 тысяч советских воинов, в Витебско–Могилёвско–Гомелъском котле — 580 тысяч, в Киевско–Уманьском — 768 тысяч. Под Черниговом и в районе Мариуполя — еще 250 тысяч. В Брянско–Вяземском котле оказались 663 тысячи, и т.д. Если собраться с духом и все это сложить, выходило, что в итоге за годы Великой Отечественной войны в фашистском плену умирали от голода, холода и безнадежности около четырех миллионов советских бойцов и командиров».
Безусловно, Сталин, как человек не только коварный, но и просвещенный, понимал, что для достижения победы, общество нуждается в дополнительных стимулах, которые перезапустят утраченное ощущение взаимного доверия и позволят действовать нации сообща. Катастрофические последствия начала войны заставили «лидера нации» провести в действие ряд решений, не только для устрашения своих, но и для обеспечения доверия со стороны граждан.
Из лагерей и мест заключения начинают амнистироваться военные. Количество только офицерского состава, отправленного из мест заключения на фронт составляло порядка 42 000 человек. Государством начинает проводиться политика по открытию и восстановлению церквей, публикуются многие религиозные послания и книги. Более того, в работах историков Cевостьянова и Майнера имеется мнение о том, что в планах Сталина было даже создать в виде Русской православной церкви «Второй Ватикан», который постепенно мог бы стать оплотом веры для стран, поддерживающих СССР. Начинает проводиться политика по сохранению финансовых возможностей рубля для населения, чтобы люди не теряли в средствах. Организуется эвакуация населения. Происходят послабления в культуре и кинематографе, осуществляется поддержка театров и опальных деятелей культуры.
Судя по многочисленным свидетельствам публицистов и военных журналистов (например Симонова, или Никулина), взаимоотношения командного состава с подчиненными, тоже претерпевали значительные изменения. Доверие на бытовом уровне, доверие тому, с кем ты воюешь плечом к плечу, все это начинало пронизывать армию и нацию, возможно, впервые за многие годы консолидировавшуюся вокруг общей абсолютно для всех цели и идеи победы над очевидным врагом.
Результатом этой консолидации стало то, что научившиеся доверять друг другу люди смогли уничтожить великую гадину фашизма. И, даже несмотря на последовавшие за окончаниям войны новые волны репрессий, класс умеющих работать в команде, доверяющих друг другу фронтовиков тоже был сформирован.
Представьте себе, что войну заканчивали люди в возрасте 22-25 лет. Эти люди которые умели не только убивать, но и управлять, работать сообща и договариваться друг с другом. Они во многом были носителями командной идеологии, дающие значимые преимущества для достижения значимых результатов в труде. Война стала, своего рода, кузницей кадрового резерва и этот кадровый резерв показал свой результат уже к шестидесятым годам, выведя Советский Союз в лидеры по человеческому капиталу (что подтверждают, подчеркну, американские социологи и экономисты).
Что интересно, как только доверяющая друг другу военная бюрократия ушла из управления в силу возраста, Советский Союз уже не имел мобилизующей основы доверия, способной удерживать нежизнеспособную модель экономики в действии. Как только класс фронтовиков-управленцев вышел из игры, Союз стремительно обрушился, лишившись этого фундамента. За последующие после войны годы, страна просто не смогла предложить нации более значимой объединяющей и продуктивной идеи для формирования нового класса управленцев.
Нового, доверяющего друг другу, бюрократического класса не народилось и страна ушла под откос.
Думаю, что навязчивый возврат нынешней власти к настойчивому переосмыслению памяти Великой Победы это попытка консолидировать нацию вокруг исторического события, ставшего единственным, по своим масштабам, импульсом доверия в современной истории государства. Но, к сожалению, этот символ интерпретируется современной властью исключительно в своих интересах. Более того, обращение в прошлое, без опоры в настоящем и создании ясного образа будущего, демонстрирует беспомощность государства с точки зрения собственных ресурсов. Да и можно ли доверять режиму, который основывается на коррупционной модели управления.
Несмотря на это, тот самый импульс доверия, сформированный в годы войны, действительно является консолидирующим для нации и по сей день. Пожалуй, не одна другая идея, или политическая сила не в состоянии повторить сегодня массовый эффект акции «Бессмертный полк», что демонстрирует силу единения для нации, созданную войной.
Автор: Александр Смакотин
https://www.facebook.com/alexander.kareninsmakotin