Захламленная квартира, куча кошек, конфликт с соседями, а то и просто жалоба в правоохранительные органы может привести к недобровольной госпитализации в дурдом. Иногда подобное заканчивается лишением дееспособности и пожизненным содержанием в интернате.
Недавно за помощью в редакцию обратился человек из Иркутской области. Этакий самозванный активист. Может быть, кто-то посчитает его городским сумасшедшим. Но человек однозначно полезный для общества. Видит, не освещена улица, не оборудованы остановки для автобуса - пишет жалобы. И ведь добивается! Освещение сделали, остановки поставили. А тех, кто деньги налогоплательщиков зажал, наказали. Но и активист пострадал - в 2019 году на него напали неизвестые и побили. Написал заявление. Полиция возбудила уголовное дело, но никого не нашла. Ну и как бы забыли. Дело ушло в архив висяков.
Но спустя два года, видимо, он своими жалобами совсем всех достал. Прокуратура ж по его обращениям реагирует. Кто-то инициировал возобновление работы по уголовному делу. И его как потерпевшего направляют на психиатрическую экспертизу. В стационаре. Мол, не напрасно ли он следствию голову морочит. Полиция обратилась в суд, суд постановил положить в стационар. Дальше... А вот что может быть - в материале ниже.
Заявила о краже, уехала на Канатчикову дачу
В декабре 2019 года москвичка Л. Л. 64 лет, выгнала очередную бригаду азиатов-гастарбайтеров, ремонтировавших её трехкомнатную квартиру. После их ухода обнаружила пропажу антикварных безделушек. Пожилая женщина в растрепанных чувствах отправилась в полицию. Написала в ОМВД заявление, отдала в окошечко дежурному. Но там её почему-то подняли на смех. Может быть, информацию в заявлении как-то путанно изложила. Особенно их позабавило, что она не знает имен этих ремонтеров – в заявлении просила “возбудить дело в отношении неустановленных лиц”. Неожиданно откуда-то к ней подошли двое сотрудников Скорой помощи. Завели разговор, предложили выйти с ними на улицу, померять давление. Выходить она отказалась. Тогда они её взяли за руки и вывели насильно, посадили в машину. Полицейские во всём этом участия как бы не принимали – только любезно вынесли следом её сумку-тележку.
Позже выяснилось, что бригаду Скорой вызвали полицейские: сообщили врачам, что пришла какая-то неадекватная гражданка, жалуется на воровство присутствующих посторонних людей, хотя проживает в квартире одна.
Пенсионерку привезли в Психиатрическую клиническую больницу N1 им. Алексеева (в прошлом им. Кащенко) – в простонародье Канатчикову дачу. Там дежурный врач тут же предложил остаться полечиться, подписав согласие на госпитализацию. Л.Л. отказалась. Тем не менее, домой её не отпустили. Если врач считает, что доставленный находится в неадекватном состоянии, представляет опасность для себя или окружающих, то оставить человека в больнице возможно насильно. Но до двух суток, в течение которых вопрос о недобровольной госпитализации должен решить суд. Женщине удалось позвонить сыну, сообщить, что её привезли в психушку. Тот связался с больницей. Заведующая отделением объяснила, что вечером его туда уже не пустят. Но сказала, что утром прямо в Кащенко состоится суд (специальное выездное заседание), на котором, по её словам, сын сможет присутствовать. Обманула. Чтоб попасть на суд мне или нашему юристу, необходимо было иметь от матери письменную доверенность, заверенную нотариусом или главврачом. Об этом мне не сказала. То есть, заранее знала, что никого не пустят.
Суд припаял Л.Л. месяц лечения в стационаре: так называемую «недобровольную госпитализацию». После суд мог еще сколько угодно продлевать содержание в психушке. Л. Л. выписали (читай, освободили) без психиатрического диагноза через неделю. Исключительно благодаря оперативному вмешательству журналистов, Совету по правам человека при президенте РФ, запросам депутатов Госдумы и Мосгордумы. Ей повезло. Немало примеров, когда вот такое «давайте пройдем к машине померять давление», заканчивалось многомесячным, а то и пожизненным заточением.
Захламленная квартира с кошками
Другой москвичке Л.В. 66 лет, работала медсестрой-акушером. На пенсию вышла не столь давно – успела принять роды даже у своей внучки. Живет одна. Точнее, с четырьмя кошками. Квартира захламлена. С соседями конфликтует. Судя по всему, именно они и написали на неё жалобу участковому: мол, живет у нас тут сумасшедшая в антисанитарных условиях, как бы дом не спалила. Возможно, заявление поддержала и проживающая отдельно дочь. «Проснулась от того, что кто-то стучит ко мне в дверь. Прямо ломится. А дверь новая, недавно поставила. Решила открыть, - вспоминает Л.В. – Какие-то люди проскочили ко мне в квартиру. Два санитара меня схватили под руки – мол, пройдемте в машину, мы вам давление померяем. Зима была, а мне даже одеться не дали – прямо в футболке и бриджах запихнули в машину. Там привязали. Квартиру запереть не дали - несколько дней стояла открытая, пока сестра не приехала». Л.В. так же отвезли в Кащенко. «На суд, который постановил содержать в больнице, меня даже не приводили», - рассказывает она. В протоколах это грубое нарушение закона скрыто: пациент якобы присутствовал, а то, что в аудиозаписи заседания нет его голоса, объясняется немудряще – «молчал». В Кащенко её продержали две недели и перевели в специальный филиал. Последнее учреждение, врачи это даже не скрывают - «решает социальные вопросы»: этакая передержка тех, кому предназначено закончить свои дни в психоневрологическом интернате (ПНИ). Пока человек в филиале, ему готовят документы для суда о лишении дееспособности, подыскивают ПНИ.
Л.В. провела в психушках восемь месяцев. Её уже готовили к лишению дееспособности. Вызволить удалось лишь благодаря правозащитникам Гражданской комиссии по правам человека (специализируется именно на защите от произвола связанного с психиатрией), добившейся отправки на экспертизу в институт Сербского. Там её признали здоровой. А ведь за исключением месяца экспертизы, Л.В. все время «лечили» - давали какие-то таблетки. «Медсестры контролируют, чтоб ты выпил. Требуют открывать рот, поворачивать язык. Силой запихнут. Но меня особо не трогали. Поэтому я ничего вообще там не пила», - вспоминает Л. В. Что было бы с ней, принимай она эти препараты, неизвестно.
Сам пришёл
Николай студент, заканчивает бакалавриат. Дальше армия. На медкомиссии в военкомате сообщил, что имеет проблемы со здоровьем - уже два раза обращался к психиатру. Предъявил какие-то справки, свидетельствующие о незначительных расстройствах. Работе по получаемой специальности они не препятствуют, зато дают освобождение от службы. Скорее всего, он был вообще здоров - просто косил «по крезе». В военкомате упираться не стали: отправили подтверждать диагноз в Кащенко. Николай явился, подписал согласие на обследование с госпитализацией. Психиатрическое расстройство там подтвердили. Казалось бы, получил, что хотел: белый билет и свобода. Но все оказалось интереснее: его признали тяжелобольным, не отпустили и инициировали суд для теперь уже недобровольной госпитализации. Хорошо, что отец Николая вовремя обратился к юристам. Те успели получить доверенность и пришли в суд. Им тогда просто повезло, что врачи плохо подготовили свои документы: представленные заключения противоречили друг другу. Суд не поддержал госпитализацию.
Но если этот случай скорее из разряда курьезных, то следующая история просто страшная. Москвичка Е. действительно много лет страдает шизофренией. При этом, закончила вуз, успела поработать, выти замуж. На фоне очередного затянувшегося обострения, муж добился лишения её дееспособности, поместил на вечную жизнь в ПНИ. Родственников, готовых бороться за неё, не нашлось. В итоге, Е. провела в заточении в ПНИ 18 лет. «Недееспособность – это полная зависимость от администрации, - рассказывает Е. – Они не могут выти за территорию, не могут сами распоряжаться остающейся им частью пенсии». В последние годы у пациентов появились гаджеты с интернетом, ПНИ начали посещать разные наблюдательные комиссии. Е. узнала, что оказывается дееспособность можно восстановить. Обратилась к правозащитникам, те помогли добиться независимой экспертизы. И после 18 лет «безнадежную пациентку» признали способной к самостоятельной жизни, суд вернул дееспособность. «Сейчас я продолжаю жить в ПНИ – мне просто идти уже некуда, - рассказывает Е. – Но я свободна – у меня есть паспорт. Выхожу в город. Могу работать, сама распоряжаться своими деньгами».
Медицинское обвинение
Гражданская комиссия по правам человека специализируется на нарушениях свобод в психиатрии. Помогают бесплатно. В частности, это они помогли Е. вернуть дееспособность. Сам факт наличия такой организации говорит о масштабах бедствия. По данным Гражданской комиссии, 70% содержащихся в российских психиатрических клиниках попали туда недобровольно – по решению суда. Главные основания для недобровольной госпитализации – человек представляет опасность для себя или окружающих. Врачи указывают это в обращении, а суд им почти всегда автоматически верит, и удовлетворяет требование клиники. Зачастую суд проводится вообще без пациента. «У меня было несколько судов. Заседания идут один за другим, народу толпится много. Но почему-то пациентов почти не видно. Их просто на суд не приводили», - вспоминает Л.В. А уж представитель, хоть юрист, хоть просто родственник – просто экзотика. «Заверить доверенность от пациента на представление его интересов в суде, это просто спецоперация, - рассказал родственник одной из пациенток. – Ты подаешь заявление главврачу. Его типа, как того требует закон 30 дней рассматривают, а на 30-й день отвечают. Лично мне в больнице так ответили, что главврач не имеет права заверять такие доверенности. Хотя и имеет право, и обязан. Мало того, что я месяц потерял, так еще пришлось добиваться, чтоб в больницу пустили нотариуса, который заверил документ». Так как выездные заседания судов проводятся на территории медучреждения, то представителей пациента могут просто не пустить на проходной. Хоть и с доверенностью.
Но и в суде, юрист мало что может. Если врачи грамотно подготовили документы, хоть и наврали там всё, никакой юрист их не опровергнет. Он же не врач. Разве что, поймает на лжи, относящейся к проверяемым фактам. «Врачи написали, что человек склонен к суициду – уже пытался выпрыгнуть с балкона квартиры. А мы принесли поэтажный план его дома – там вообще балконов нет», - вспоминает юрист Гражданской комиссии.
Во всех остальных случаях юрист может потребовать проведение независимой экспертизы. Суд отказать не имеет права. Обычно, её проводит институт Сербского. В половине случаев врачи Сербского опровергают диагноз, поставленный врачами Кащенко.
Но если у человека нет родственников, которые приведут юристов, правозащитников, он почти не имеет шансов выбраться.
«Не ходите к психиатру, не скандальте с соседями, не открывайте дверь»
Если в иных областях медицины для постановки или снятия диагноза можно взять анализы, сделать УЗИ, рентген, то в психиатрии почти всё построено на словах. Или поступках, которые тоже, зачастую, с чьих-то слов. «У меня всего четыре кошки, но в заявлении соседи написали, что двадцать, - рассказывает Л.В. – Позже, уже в больнице, я поняла, что лучше вообще ничего не говорить – чтоб ты ни сказал, будет против тебя».
«Если вам предлагают просто так, на всякий случай, без серьезного повода сходить к психиатру, не делайте этого – однажды история обращений сыграет против вас, - предупредили в Гражданской комиссии. – Если к вам уже вломились санитары, не проявляйте агрессии. Тяните время, постарайтесь вызвать как можно больше лояльных свидетелей, юриста, родственников, позвоните в нашу Гражданскую комиссию. Свидетели потом опровергнут показания санитаров о неадекватном поведении. А если у вас есть основания опасаться недобровольной госпитализации, заранее выдайте юристу доверенность на представление ваших интересов в суде».