Доктор Бадмаев — крестный сын Александра III и крестный отец БАМа
Сраннего утра со всех концов Петербурга к дому на Литейном, 16, стекались люди. К приему, который начинался не раньше полудня, небольшие залы частной клиники, располагавшейся на третьем этаже, были забиты до отказа. В очереди к таинственному тибетскому целителю, который лечит все болезни какими-то особыми, им самим приготовленными порошками, а также травами, томились и генералы, и банкиры, и литейщики Путиловского завода. Для господ визит обходился в 25 рублей, рабочие платили рубль.
Православный буддист Жамсаран
Доктору — невысокого роста азиату, с пронзительными глазами и черными, как смоль, волосами, стриженными «ежиком», на вид было не более сорока. Хотя сам он утверждал, что живет на свете как минимум на два десятка лет дольше. Впрочем, точная дата рождения Петра Бадмаева неизвестна. В его жизни вообще было много загадок.
В Петербурге Жамсаран Бадмаев появился в 60‑х годах XIX века, приехав в столицу к брату из далекого бурятского кочевья. Столица встретила его приветливо. Он стал православным, уверовав в Христа как в русского Будду, и выбрал себе новое имя — Петр. Узнав, что обряд крещения собирается принять молодой буддист-бурят, наследник престола, будущий император Александр III, пожелал стать его крестным отцом. Поэтому церемония в храме Пантелеймона-целителя получилась особенно торжественной. А у Петра-Жамсарана появилась возможность обращаться к своему духовному родителю, которой он впоследствии воспользуется не один раз.
А пока Бадмаев — студент факультета восточных языков Петербургского университета и одновременно вольный слушатель Медико-хирургической академии. Получив диплом с отличием по монгольско-маньчжурскому разряду, он поступает в азиатский департамент Министерства иностранных дел. И вскоре готовится к своей первой экспедиции в Китай, Монголию и Тибет, которую личным секретным указом снаряжает его крестный — Александр III. Цель поездки — разведать настроения восточных соседей и при случае усилить могущество короны за счет присоединения новых территорий. Бадмаев во всяком случае мечтает именно об этом.
«Плутоватый аферист»
Китай того времени — слабое раздробленное феодальное государство, управляемое дряхлеющей маньчжурской династией. «Падающего — толкни», — размышлял Бадмаев. И предлагал разжигать и поддерживать народные восстания против маньчжуров, попробовав таким образом заполучить Китай почти мирным путем. «Русский царь — идеал для Востока», — полагал он. К тому же самих китайцев мало заботит происхождение их правителей. Они покорно подчиняются любой власти, а значит, надо успеть опередить англичан, которые уже давно заглядываются со стороны Индии на лакомый кусок восточного пирога. Свои мысли по поводу новой политической карты мира он изложил в специальной записке «О задачах российской политики на азиатском направлении», которая легла на стол императору.
«Все это так ново, необыкновенно и фантастично, что с трудом верится в возможность успеха», — вывел резолюцию Александр III. Однако полностью от «мирных» планов Бадмаева, которые больше напоминали сложную диверсионную операцию, отказываться не спешил. К тому же министр финансов Сергей Витте горячо рекомендовал этот труд в качестве прямого руководства к действию. И даже лично хлопотал о выделении его автору астрономической суммы — двух миллионов рублей золотом… на организацию в Забайкалье торгового дома. Для отвода глаз. За коммерческой деятельностью легче было скрывать свои истинные намерения от любопытных британских конкурентов.
На самом же деле казенные миллионы обменяли на лояльность местного населения. Наиболее влиятельных Бадмаев осыпал щедрыми дарами, вероятно, не забывая и о собственных нуждах. Во всяком случае отчета о потраченных средствах он предоставить не смог. О чем его недавний союзник Витте не преминул сообщить в доверительном письме государю. «Доктор Бадмаев, когда ездил в Монголию и Пекин, вел себя там так неудобно и странно, что я прекратил с ним всякие сношения, усмотрев в нем умного, но плутоватого афериста».
Мудрость Востока в переводе Бадмаева
После столь нелестной характеристики, к тому же прозвучавшей из уст влиятельного царедворца, репутация Бадмаева оказалась подмоченной. И о глобальных проблема на восточном направлении ему пришлось на время отказаться. В большую политическую игру этот ловкий предприимчивый бурят еще вернется. Но позже. А пока он снова в Петербурге. Занимается медициной. И берется за перевод трактата «Жуд Ши» — священной книги врачебной науки Тибета.
Первая попытка перевести древний манускрипт на русский язык, которую в середине XIX века затеяла группа университетских переводчиков, закончилась неудачей. И теперь Бадмаев был твердо настроен на то, чтобы стать русским автором тибетского трактата. Незнание языка оригинала его ничуть не смущало. Переводом с тибетского на... монгольский занялся настоящий лама, а вот с монгольского на русский уже переводил сам Бадмаев. Безусловно, это была титаническая работа. Язык тибетских лам чрезвычайно иносказателен. И превратить старинные рукописи в практическое пособие по восточной медицине было делом весьма непростым — требовалось глубокое знание предмета. Поэтому лавры главного тибетского врача империи Петру Александровичу Бадмаеву достались вполне заслуженно.
А вот официальная медицина его достижений так и не оценила, навсегда заклеймив «шарлатаном». И правда, отношения с коллегами у Бадмаева всегда складывались напряженно. Диплом врача, прослушав полный курс лекций в академии, он так и не получил, не сдав несколько экзаменов профессору Эйхвальду — непримиримому противнику нетрадиционных практик. А на просьбу признать за тибетской медициной официальный статус услышал холодный отказ Медицинского совета: «Закрепить право государственности за тибетской медициной, представляющей собой не что иное, как сплетение зачаточной архаической науки с невежеством и суеверием, нельзя».
Все эти неудачи, впрочем, никак не отражались на популярности доктора Бадмаева у пациентов. И если однажды он спрятался от политики в медицине, то теперь она как будто выталкивала Бадмаева обратно — в его привычный мир заговоров, интриг и авантюр.
Медицинские рецепты — политические проекты
Со временем клиника Бадмаева стала больше походить на светский салон, нежели на серьезное медучреждение.
Известный врач все чаще сам выбирал себе пациентов, в основном из придворных и бюрократических кругов, с которыми в доверительных беседах договаривался о совместных проектах. А их у Бадмаева было много. «Умный и хитрый азиат, у которого в голове политический хаос, а на языке шуточки и который занимался, кроме тибетской медицины, бурятской школой и бетонными трубами», — писал о нем Александр Блок.
Казалось, Бадмаеву есть дело до всего. Он продвигал на высокие должности своих людей, дружил с Распутиным и правил списки назначений на министерские посты, скрывал у себя в доме опального иеромонаха Илиодора и интересовался деятельностью политических партий.
Но главной страстью Бадмаева оставались масштабные коммерческие предприятия. Пусть в большинстве своем и не вполне удачные. Так, после провала операции по присоединению Китая к России он организовал в Забайкалье горнопромышленную компанию по разработке золотых приисков. Успеху проекта помешал император. Он не выделил требуемой ссуды. На этот раз в 5 миллионов рублей. Бадмаев не отчаялся, решив потратить деньги казны на строительство железных дорог, связывающих воедино Китай, Монголию и Среднюю Азию. И немедленно приступил к исполнению замысла вместе с генералом Павлом Курловым. «Глубокий монархист» Курлов, который, по словам Бадмаева, «всегда был на страже принципов царизма, по закону, по совести и по своему высококультурному образованию», оказался на своей должности товарища министра внутренних дел и заведующего полицией благодаря протекции Бадмаева. Однако партнерство развалилось. Из-за убийства Петра Столыпина генерала обвинили в халатности и отправили в отставку. Стройку пришлось заморозить. О проекте вспомнили через несколько десятилетий, уже во времена СССР. Сегодня мы знаем его как Байкало-Амурскую магистраль.
Последняя предпринимательская инициатива Бадмаева была связана с поставками продовольствия. Подробности своего бизнес-плана он подробно описал в отдельной брошюре: «Я мог бы, если бы имел время, теперь руководить снабжением Петрограда мясом в данный тяжелый момент, переживаемый всей Россией, и одновременно руководить устройством этого хозяйства так, чтобы молоко, мясо всех видов получались не только Россией, которая будет избавлена тогда от недостатка в съестных припасах, но мы будем иметь возможность снабжать весь мир своими продуктами скотоводного хозяйства». Казалось бы, теперь фортуна точно улыбнется Бадмаеву: в правительстве заседают его пациенты, а после смерти Распутина он без посредников общается с императором. Но тут грянула Февральская революция.
Бурные реки революций
Узнав об отречении Николая II от престола, Петр Александрович долго сидел молча, опустив голову, а потом произнес: «Поздно! Идет война. При переходе через бурные реки лошадей не меняют — снесет и лошадь, и седока. Но, видно, такова Божья воля...»
Сотрудничество с новой властью у Бадмаева не сложилось. За близость к царскому двору и монархические убеждения доктора выслали в Финляндию. Разрешение вернуться в Петроград он получил спустя несколько месяцев уже от Совета рабочих депутатов. Лояльность большевиков, впрочем, не уберегла его от череды арестов, которые, правда, каждый раз заканчивались благополучным возвращением домой. Молодой Стране Советов Бадмаев был зачем-то нужен. Говорят, советская власть тоже интересовалась Тибетом и даже принялась снаряжать в загадочный край большую экспедицию. И Бадмаев якобы должен был передать ламам послание от большевиков. О его смысле догадаться нетрудно. Но Бадмаев не стал помогать большевикам покорять прекрасный и несчастный Тибет. Не хотел, чтобы они покорили его так же, как Россию, утопив в крови все вокруг.
Автор текста: Надежда Мадзалевская
Интересные факты
Потомок Чингисхана
Старинная фамилия Батмы, превращенная в России в Бадмаева, по семейной легенде, указывала на принадлежность этого бурятского рода к потомкам Чингисхана. Во всяком случае сам Петр Александрович был в этом уверен. И не он один. Некоторые исследователи полагают, что за горячим стремлением Бадмаева включить буддистскую Азию в сферу интересов России стояло не что иное, как попытка возрождения огромной империи Чингисхана — от Китая до Урала, от Гималаев до истоков реки Лены.
109‑летний трудяга
Бадмаев утверждал, что родился в 1810 году. Сохранилось его заявление, которое он писал, находясь в очередной раз под арестом. «Я могу Вам сказать, тов. Медведь, что члены Вашей ЧК, допрашивавшие меня, если сложить года четырех их всех, то и в этом случае сложенные года окажутся менее, чем мои 109 лет. Я всю жизнь свою трудился не менее 14 часов в сутки в продолжение 90 лет исключительно для блага всего человечества». Другими источниками, впрочем, долгожительство Бадмаева подтверждено не было. Как не был установлен и год его рождения. На могиле Бадмаева указали лишь дату смерти — 29 июля 1920 года.
Две жены под одной крышей
17 октября 1907 года в клинику доктора Бадмаева доставили телеграмму с текстом всего из двух слов: «Взошла звезда». После прочтения на глазах Бадмаева выступили слезы, он вышел в соседнюю комнату и опустился на колени перед иконой. Теперь все его мысли были о судьбе незаконнорожденной дочери Аиды.
Пылкую, увлекающуюся натуру Бадмаева страсти преследовали не только в политике, но и в личной жизни. На момент встречи со своей гражданской женой Елизаветой Юзбашевой, которая была моложе его на 30 лет, он уже давно состоял в браке, был счастливым отцом восьмерых детей и дедом. Расстаться по соглашению сторон законная супруга — дворянка Надежда Васильева — не пожелала. Громкого бракоразводного процесса не хотел сам Бадмаев. Выход из затруднительного положения подсказало газетное объявление: «Бедный, но благородный человек предлагает брак». Разумеется, фиктивный. После преодоления всех формальностей, став на один день женой некоего г‑на Алфёрова, Елизавета Юзбашева получила отдельный вид на жительство и права на воспитание дочери, как того требовал закон. Маленькая Аида считала настоящего отца добрым и заботливым крестным, который принимал самое непосредственное участие в ее воспитании. Тайну своего рождения она узнала только после смерти Бадмаева, который умер на руках ее матери.
Двух дорогих Бадмаеву женщин примирило новое жестокое время, когда, лишившаяся крова его законная жена пришла в дом к жене гражданской в поисках приюта.
— Примете?
— Конечно, оставайтесь… Будем вместе жить.
Надежда Васильева пережила Бадмаева на 2 года. Елизавета Юзбашева была осуждена в 1937 году на 8 лет лагерей за незаконное врачевание. Вернувшись в Ленинград, она продолжила занятия тибетской медициной, сохранив для следующих поколений бесценные архивы своего мужа, оставленные ей в наследство.
