Рома Савельев торопился. Был уже поздний вечер. Если б не скудное освещение умирающих фонарей, горящих через два столба на третьем, кругом царила бы непроглядная темень. Близился комендантский час, когда несовершеннолетним на улице без сопровождения взрослых находиться запрещалось в соответствии с Федеральным Законом. Хорошо, что ещё не закончился август, поэтому «время Х» начиналось с двадцати трёх часов.
Рома возвращался из интернет-кафе, где зависал с друзьями, обсуждая стратегию и тактику команд шедшего в эти дни международного турнира. Казалось, у всех ребят дома есть компьютеры, общаться вслух между собой онлайн можно без проблем, но их всё равно тянуло собраться вместе назло техническому прогрессу. Это то же самое, что их отцам смотреть футбольный матч не дома, а на стадионе или, в крайнем случае, по телевизору, но в большой компании в каком-нибудь фан-клубе. В коллективе «болеть» намного интереснее, чем в одиночку.
Сегодня состоялась особенно эпичная битва. К сожалению, её до финала досмотреть не удалось, потому что администратор ровно без пяти десять напомнила ребятам, что детское время закончилось и пора по домам. Никакие доводы, что они живут близко и успеют добраться до одиннадцати вечера, не смогли убедить строгую девушку.
Какое-то время мальчишки гомонящей толпой шли до ближайшей автобусной остановки, не сильно торопясь расставаться. Затем, по мере того, как подходили автобусы и троллейбусы нужных маршрутов, группа рассосалась, и остались только Рома и Серёга Фирсов. Ребята жили на соседних улицах, Серёга поближе, а Рома подальше – в элитной многоэтажке на огороженной территории с контрольно-пропускным режимом и подземной парковкой.
Дойдя до места, где их пути расходились, друзья попрощались, и каждый пошёл своей дорогой. Рома решил немного срезать, свернув в плохо освещённый проулок. Тут зазвонил телефон.
– Да, мам.
– Рома, почему ты ещё не дома? – услышал сердитый голос.
– Я уже почти дошёл, не волнуйся, минут через десять буду, – ответил мальчик.
– Пользуешься тем, что отец в командировке. Вот завтра приедет – расскажу какой ты «послушный». Обещал к десяти прийти, а сам?
– Ну мам! Не ругайся. Мне пятнадцать лет. Я уже взрослый.
– Давай быстрее, а то я волнуюсь, взрослый ты мой, – немного сбавила тон мама и дала отбой.
Рома фыркнул и собрался засунуть телефон в карман, но тут навстречу из тени выступила тёмная фигура человека в толстовке с капюшоном, скрывающим верхнюю половину лица.
– Маму надо слушаться, мальчик. Не огорчать, – сказал незнакомец, кривя рот в усмешке и загораживая дорогу.
Рома остановился и быстро оглянулся, ища пути отступления, но увидел ещё одного, подходившего сзади.
– Телефончик далеко не прячь, отдай-ка лучше нам, – издевательским тоном предложил первый.
– И бабки, – добавил второй, приблизившись вплотную и сделав захват обеих Роминых рук, а первый тем временем вырвал у мальчика телефон, принявшись обыскивать карманы в поисках денег.
У Ромы от унижения и страха на глаза навернулись злые слёзы. Телефон был дорогой. Очень дорогой. Его подарили родители на день рождения, а теперь эти два отморозка забрали. Что делать? Закричать? Да кто ему поможет, даже если и услышит? В лучшем случае полицию вызовут. А эти тем временем уже сбегут вместе с его айфоном.
– Отпустите ребёнка и верните обратно всё, что отобрали, – вдруг услышал Рома спокойный голос.
Грабитель, который обыскивал мальчика, резко развернулся, частично открыв обзор.
К ним приближался высокого роста человек, одетый тоже во всё тёмное, но несколько иначе. Вместо кроссовок на ногах – сапоги с голенищами до колен. Это летом-то! Штаны и куртка, похоже, кожаные. Обилие ремешков с пряжками и шнуровка на одежде указывали на то, что он, скорее всего, из рокеров, хотя отложной ворот светлой рубашки немного не вписывался в стиль.
– У нас сегодня прямо праздник какой-то. Клиент косяком идёт. Мужик, ты уже решил улучшить наше благосостояние сам и добровольно, или тебе помочь принять решение? – усмехнулся бандит и выхватил из карманы выкидной нож.
– Брось, а то порежешься ненароком, – будничным тоном посоветовал ему незнакомец, быстрым рывком покрыл оставшееся расстояние и взял руку в захват так, что бандит заорал от боли и выронил оружие.
Парень откинул нож носком сапога в сторону и, придерживая пленника, чтобы тот не вырвался, забрал телефон с деньгами, а затем отшвырнул преступника от себя. Подошёл ко второму, отцепил его руки от Ромы, оттолкнув в сторону, и отдал мальчику его вещи.
– Спасибо, – прошептал Рома, пряча деньги и телефон в карман.
– Да не за что. Пойдём, провожу тебя до дома, – предложил заступник, но тут гопники, опомнившись, дружно напали на него. Завязалась потасовка.
– Чего стоишь? Беги! – крикнул незнакомец, отмахиваясь от нападающих.
Рома кивнул и рванул вперёд. Немного пробежав, он всё же не удержался, посмотрел назад и увидел, что к драке присоединился ещё один человек – с битой в руках.
– Помогите! – закричал подросток, вылетая к пересечению двух улиц и судорожно оглядываясь по сторонам, пытаясь найти хоть кого-то, кто сможет помочь.
Мальчик увидел стоявшую примерно в трёхстах метрах от него на обочине машину патрульно-постовой службы полиции. Он побежал к ней, размахивая руками, чтобы привлечь внимание. Машина стронулась с места и через минуту притормозила рядом.
– Что случилось? – поинтересовался полицейский через приспущенное стекло двери.
– Там человека трое бьют. Он за меня заступился, а эти все сразу на него набросились. У одного бита, а у другого – нож, – захлёбываясь словами и тяжело дыша, начал рассказывать Рома.
– Садись, показывай куда ехать, – велел полицейский и, как только подросток оказался внутри и захлопнул дверь, машина сорвалась с места.
Когда фары осветили место происшествия, Рома увидел троих, лежавших на земле без движения, а четвёртый стоял, наклонившись над одним из них. Заметив, что нагрянула полиция, человек бросился бежать и свернул в подворотню, скрывшись в темноте. Один из полицейских выскочил из машины и сделал попытку догнать преступника, а другой бегло осмотрелся. Подсвечивая себе фонариком, полицейский подходил к каждому неподвижно лежавшему телу, проверяя наличие пульса. Затем по рации доложил о происшествии, вызвав оперативную группу и «скорую помощь».
Рома тоже выбрался из машины и присел возле человека, который заступился за него, отметив про себя, что тёмные волосы у его защитника, парня лет двадцати – двадцати трёх на вид, довольно длинные и собраны в низкий хвост.
– Он жив? – с надеждой в голосе спросил мальчик у полицейского.
– Жив. Это тот самый? – поинтересовался полицейский, наклонившись над пострадавшим. Рома кивнул.
– Крепко ему досталось, – покачал головой страж порядка.
Через некоторое время вернулся его напарник.
– Не догнал. Куда-то занырнул, стервец, – сообщил он коллеге.
– Двое у нас. Расскажут что-нибудь о своём застенчивом товарище, – махнул рукой тот.
– Можно я домой пойду, а то мама волнуется уже.
Рома показал свой только что зазвонивший телефон. Полицейский забрал у мальчика айфон и ответил вместо него.
– Здравствуйте, старший сержант полиции Егорычев, отдел полиции номер три. С вашим сыном всё в порядке, не беспокойтесь. Он является свидетелем преступления. Нам необходимо его опросить, желательно – в вашем присутствии. Вы можете подъехать? – сказал полицейский и объяснил, где они находятся.
Выслушав ответ, старший сержант передал трубку Роме.
– Мам, ну не волнуйся ты так, у меня всё хорошо, – затараторил мальчик.
– Я сейчас приеду, сынок. Но ты точно ничего не натворил? Адвокату не звонить?
– Да нет же! Меня ограбить хотели, а какой-то парень вступился. Его побили, а я убежал за подмогой, – успокоил маму Рома.
– Ооо... – простонала в трубку та, и мальчик понял, что его свобода, скорее всего, будет в ближайшем будущем строго ограничена.
В это время подъехала ещё одна полицейская машина и «скорая помощь», а ещё минут через десять – мама на своём вишнёвом «Шевроле». Опергруппа занялась осмотром места происшествия и опросом единственного, бывшего в сознании, свидетеля, а медики – пострадавшими.
Пока Рома рассказывал дежурному следователю всё, что с ним произошло, грабители пришли в себя, а парня, заступившегося за мальчика, увезла в больницу «скорая помощь». Айфон временно изъяли для экспертизы – на нём могли остаться отпечатки пальцев преступника. Затем мама, заполучив номера рабочих телефонов дежурного следователя, начальника следствия и начальника отдела полиции, забрала сына, и они уехали домой.
Утром главе семейства, вернувшемуся из командировки, жена не сразу, но рассказала о происшествии. Сделав выволочку наследнику, а заодно и супруге за то, что была недостаточно строгой и последовательной в воспитательном процессе, Вячеслав Михайлович набрал номер своего одноклассника, который по совместительству являлся начальником того самого отдела полиции номер три.
– Привет, Алексей. Сильно занят?
– Здоро́во, Слава. Только что планёрку провёл. Я в курсе вчерашнего. Доложили. Как Ромка? Жив остался после проведённых тобой воспитательных мероприятий? – поинтересовался полковник, зная крутой нрав школьного товарища.
– Я его под домашний арест посадил до начала учебного года. Может, проникнется, наконец. Ты мне вот что скажи – как тот парень, что за моего оболтуса вступился?
– Вчера на «скорой» увезли в первую клиническую больницу. Его битой по затылку приласкали. Сегодня мои орлы сгоняют туда, с докторами переговорят. Вечером позвоню, как только всё подробнее узнаю. Отблагодарить хочешь?
– Хочу. И вообще, может, ему какие дорогие лекарства нужны будут. Ты там озадачь своих орлов подробнее врачей расспросить. Дай им мой телефон, пускай сразу звонят, прямо из больницы.
– Хорошо, Слава. Как скажешь. Супруге своей от меня привет передавай. До связи.
– Спасибо. Передам обязательно. До связи.
***
Старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан полиции Олег Валерьевич Лавринов, получив утром задание, вернулся в отдел часа через два и постучал в кабинет начальника отделения уголовного розыска.
– Рассказывай, что ты там накопал, – распорядилось любимое начальство, подняв глаза от сводки.
Любимое – это потому, что после назначения на должность его друг и коллега Чернов Антон Максимович не подхватил звёздную болезнь, как случалось со многими в подобных случаях, а продолжал общаться со своими подчинёнными точно так же, как и раньше. Причём без ущерба для исполнительской дисциплины с их стороны. Хотя у Антона Максимовича и появились дополнительные обязанности в виде составления кучи отчётов и докладных записок, посещения планёрок и совещаний, «полевую» работу он не забросил и участвовал в оперативных мероприятиях наравне с подчинёнными, за что периодически огребал от начальника отдела, потому что пропускал те самые планёрки и совещания.
– Накопал. Хоть закапывай обратно. Только больше вопросов появилось, – усмехнулся Олег, умащивая на свободном стуле два полиэтиленовых пакета.
– Всё так плохо?
– У нашего героя-защитника амнезия. Он даже имени своего не помнит. А уж о том, что произошло и как – тем более. Документов с собой никаких нет. По третьему супостату что-то прояснилось?
– Пока не очень. Вадик экспертизу сделал. На бейсбольной бите есть «пальчики», но ни одного из отпечатков в базе нет. Бита с виду новая, заляпать её мог кто угодно – как работники магазина, где она приобретена, так и потенциальные покупатели, которые брали её в руки, – сообщил Чернов.
– Те двое что-нибудь рассказали? – поинтересовался Олег.
– Оба «чистосердечное» написали, но клянутся, что на дело пошли вдвоём, а про этого третьего только от нас и узнали. Что у тебя там в пакетах?
– Я одежду пострадавшего парня забрал. Очень интересная одежонка, надо сказать. Сам посмотри. Эта газетка тебе сильно нужна? Нет? – спросил Лавринов и, получив отрицательный ответ, расстелил на столе газету, куда выложил из пакета сапоги, штаны, куртку и рубашку потерпевшего.
– Обычный рокерский прикид, – пожал плечами Антон.
– Нет, ты внимательно на швы посмотри. Это шили вручную. Ни одного лейбла нет. Нигде. Штаны без «молнии», а на куртке – только пряжки, пуговицы и шнурки. Не говоря уже о странных исподних панталонах, иначе и не назовёшь. Я их не стал забирать. И этого добра вполне достаточно.
Чернов внимательно присмотрелся к вещам и вынужден был признать, что Олег прав.
– Что это нам даёт? Ну сдадим их эксперту на опыты. Как сие продвинет нас к разгадке личности потерпевшего? Лучше завтра снова туда съезди и откатай у него отпечатки пальцев. Я по поводу переносного сканера договорюсь. Только не сломай, а то меня Вадик загрызёт без наркоза. Проверь по базе данных. Одежду обратно отвези, как только эксперт с ней закончит.
– Откатаю, конечно, и проверю, и отвезу, и даже не сломаю. Но у меня тут мысля́ одна появилась. А вдруг парень из этих, которые по лесам с мечами да с луками скачут, под эльфов ко́сят? Как они там называются? Ро... Ре... Реставраторы? Реконструкторы?
– Ролевики, Олежек. Что ж, мысля́ дельная. Надо узнать, водятся ли в нашем городе подобные индивидуумы. И тогда, конечно, у них поспрашивать. Завтра сфотографируй парня да подключи Стаса и Женька́. Свяжись со СМИ, а я пока к Палычу зайду, доложу. Отец мальчишки – его школьный приятель. Шеф просил сразу сообщать, если что интересное появится. Да, а как у пациента общее состояние здоровья? Помимо амнезии. Лекарства какие-нибудь нужны срочно?
– Сильно срочно – нет. Доктор разрешил завтра Савельеву приехать. Сам и поговорит с лечащим врачом. Я ему уже отзвонился, – ответил Олег, сгрёб вещи обратно в пакеты и вышел из кабинета.
***
– Гля, Мутный, это не тот курьер, кого Север к Черкесу засылал?
Региональную рекламу, что крутили во время перерыва футбольного матча, прервало сообщение о неизвестном, поступившем вчера вечером в первую городскую клиническую больницу с черепно-мозговой травмой. На экране появилась фотография темноволосого молодого человека с лицом, разбитым в драке. Многочисленные ссадины и синяк под левым глазом – мама родная не сразу признала бы, не то, что остальные.
– Похож, вроде, но вряд ли. Черкеса с бригадой конкуренты замочили. Конкретно так. Говорят, после взрыва многих опознать не смогли. Хинкальня полыхала, как в своё время та «Хромая лошадь». Пацан так и не вернулся обратно. Скорее всего, сгорел со всеми.
Щуплого вида мужчина в футболке с растянутым воротом и спортивных шортах лениво цедил слова, отхлёбывая из банки и посасывая кусочек воблы. Его приятель, пышущий силой здоровяк с круглым животом, обтянутым майкой-безрукавкой и лёгких трениках, прибавил звук. Диктор сообщила номера телефонов полиции и больницы, куда могли позвонить или прийти все желающие для опознания пострадавшего.
– Надо или самим сходить, или Северу позвонить, – не унимался второй. – Мало ли. Может, он скурвился, а теперь косит на вольтанутого – тут помню, а там не помню.
– Тебе, в натуре, книги писать надо с таким воображением, – фыркнул щуплый.
– А чо, может, ему специально типа бестолковку отремонтировали…
– Стихни, футбол досмотрим и сходим сами. Нечего Севера раньше времени нервировать, – отмахнулся Мутный.
Через два часа эти двое, одетые не в пример приличнее прежнего, с термоядерно-супермятной жвачкой во рту для свежего дыхания уже объясняли причину своего появления в медицинском учреждении.
Мужчин заставили надеть одноразовые бахилы, закрыв глаза на то, что те выудили их из мусорного бачка для использованных бахил, стоявшего у входной двери, выписали разовый пропуск и выдали халаты из нетканого материала, тоже по сути одноразовые, но в целях экономии надеваемые посетителями неопределённое количество раз.
Наконец они поднялись в лифте на третий этаж и под сопровождением медсестры вошли в палату, где находились четверо пациентов. Все они спали или лежали с закрытыми глазами – а что ещё делать, когда руки и ноги в гипсе…
Неизвестный обнаружился возле окна, что сразу прибавило ему баллов в глазах незваных гостей, хотя это было лишь делом случая – перед поступлением молодого человека как раз освободилось койко-место.
– Вы только не шумите. Пациенты отдыхают, – вполголоса предупредила медсестра.
Мужчины кивнули и подошли ближе к окну, вглядываясь в черты лица, опухшего от побоев. Определённо – парень очень напоминал новенького, кого Север по непонятной причине пригрел на своей груди. Может потому, что и сам с детства хлебнул детдомовской жизни.
– Не, это не он, хотя сильно похож. Шалый за два месяца не мог так обрасти. Однозначно. Витёк правильный пацан, хотя ни одной ходки, а этот – какой-то неформал по ходу, – тихонько шепнул здоровяк.
– Да. Не он. Пошли отсюда, – подытожил Мутный и застыл, завязнув в тёмной сирени взгляда пациента, открывшего в этот момент глаза.
***
Ветер сильно рисковал. И не только своим здоровьем, когда позволил себя избить тем двуногим, по ошибке именовавшимися разумными. В принципе, он мог обойтись и без их помощи, найдя себе помощника, который и вырубил его окончательно в той уличной драке. Но так даже лучше.
Система тотального учёта всех жителей создавала определённые трудности. Просто так никто документы, удостоверяющие личность, выписать ему не мог, даже если бы он применил внушение. Идея с потерей памяти тоже имела недочёты, ведь отсутствие документов и воспоминаний не давали права легко восстановить якобы утраченный паспорт на какое-нибудь распространённое родовое имя.
Нахождение в больнице в качестве пациента откладывало задуманную легализацию в этом Мире не неопределённый срок, ведь представители порядка, приходившие к нему накануне и сделавшие снимок лица, сообщили, что портрет разместят везде, чтобы кто-нибудь смог его опознать, а это мог лишь один человек, что ничего не меняло. Здесь её статус слишком низкий, поэтому перспектива у Ветра намечалась пока не слишком утешающая – он останется в больнице на лечении до выздоровления. Это связывало его, так как уходить из палаты он смог бы только ночью, а утром снова приходить. Пока хотя бы так.
Ветер лежал на неудобной кровати с закрытыми глазами и пытался придумать варианты выхода, но тут дверь открылась, кто-то вошёл и приблизился к нему. В голову хлынули образы и мысли. Эти двое местных жителей пришли для опознания. И он, Ветер, был похож на их знакомого.
Молодой мужчина открыл глаза и поймал взгляд одного из склонившихся над ним людей, вытаскивая всё о своей будущей личности, что хранилось в памяти щуплого, с настороженным выражением маленьких глазок под кустистыми бровями, аборигена. Сначала страх, а затем облегчение, что он – не тот, о ком мужчина подумал, открыли Ветру тайну гибели человека с именем Виктор Шалов. Этот неприятного вида двуногий был в ней косвенно виноват. Тёмное прошлое и перспектива встречи с другими представителями преступной группы, членом которой являлся Шалый, меркло перед перспективой официально найтись и получить необходимые документы. Всегда можно отмахнуться от бывших друзей, сославшись на амнезию. Лекарь говорил, что память может полностью восстановиться, а может вернуться лишь частично. Очень удобно.
После ухода гостей пациент снова закрыл глаза, погрузившись в построение алгоритма будущих действий для успешного прохождения его внедрения.
Это был спойлер к третьей книги из серии "Берегиня". Надеюсь, Вам понравилось.
У меня вопрос к читателям: чем бы заменить сленговое слово "скурвился"? Всю голову сломала. Книга всё же не для взрослых.
С уважением, автор. Всех люблю-цалую)