Машина - «МАЗ», шофёр - «Мазай» - а «балалайкам» нету веса
Герой моего рассказа, человек довольно немолодой, проживший долгую жизнь, прошедший через многие перипетии, но не утративший лёгкости, с которой к самым тяжёлым поворотам судьбы относился с юморком, да прибауточкой.
С неимоверным удовольствием следила за рассказчиком, улавливая в нём черты небезызвестного твардовского Василия Тёркина.
Балагуру смотрят в рот,
Слово ловят жадно.
Хорошо, когда кто врёт
Весело и складно.
(А. Твардовский)
Безусловно, слово "врёт" в отношении моего героя неприемлемо, да и в четверостишие оно употребляется в переносном значении.
Но и в остальном тоже по Твардовскому: "Просто парень сам собой он обыкновенный". Как все довоенные дети, Валерий Александрович Засыпкин, уроженец п. Арти, хлебнул горюшка. Семью его матери, Александры Ивановны, раскулачили-выставили на улицу. Женщина с маленьким сыном вынуждена была скитаться по чужим людям.
- Все низы перебрали,- вспоминает Валерий Александрович, - да не за ради милости, а за ради дровишек. Мало-мало выше сугробу подтянулся и - в лес матушка справила. Соорудили из старых лыж да худых досок санки, и айда! Туда вприпрыжку, обратно - волоком. Да ладно гурьбой ходили. Вытащат сначала одни сани, потом другие. Дрова добывали нехитрым способом: лазали по лесинам да рубили сучья. Привезёшь хозяевам дров, они и рады. Став старше, с другом Федькой Щаповым в лес уж с пилой хаживали. Его отец наставлял мальчишек: "Кондовую сосну-то пилите". Пилят, бывало, да по два чурока возят. Сухую середину в печь, а балонь - сушат.
Боле - менее сытно пожили два года, когда мать работала в д. Пантелейково в крахмальном цехе. Там же пошёл в первый класс, правда, ученье не давалось - школа - то марийская была. Хоть учительница и старалась переводить для русского мальчика, но всего не переведёшь. Школа и в Артях не пошла.
-На голодное - то брюхо, кака наука! Похожу за наукой-то до месяца января, а там - на волю, - смеётся Валерий Александрович,- так в один-то класс и ходил по года два. Матери присматривать недосуг было. Работала на заводе в строительном цеху - таскала тёс. Уставала, как собака - не до спроса.
А Валерка, встав поутру, нацеплял на катанки "снегурки" (коньки) и давай снегурить. Цеплялся крюком за борт грузовиков, перевозивших торф, и от завода катился до самой Пристани. Любимым делом было и в кабину к шоферне напроситься, рычаги подёргать. Да и все горки-холмы надо было отполировать, снегу напримять.
– Лешак его знает, где нас носило,- улыбается Валерий Александрович, - но весело было!
Всё бы ничего, да голодно! Летом ещё справно: трава да коза Зинка выручали. Вроде картошку садили на Красной горке. Руками перекапывали, а не в толк. Земля-глина, не родила овощ. В девять лет начал коров пасти. Пастушатам выдавали на день пол - литра молока да кусок хлеба. Доедали - ягодами. А зима погнала Валеру в лес. Ставил силки на зайцев. Намается, пока руками голыми их за уши тягает. Да всяко заяц-то лучше крапивы - похлёбка! Обидно бывало, ходил ведь до Больших Еланей, когда «товарищи» опередят: филин да лиса – изымут зайца.
В 13 годков был определён в артель «Труд», что занималась сапожным делом. Год учился мастерству у сапожника Осипа Чеснакова. А там и сам черевичничал. Шил тапки и сапоги,
валенки подшивал, ремонтировал.
В 16 лет устроился работать на завод. Определили в лесопилку – «круглое кати, плоское - неси». А потом в косный цех на полировку. Тут маленько заработок пошёл – копейка появилась. Купил велосипед, на котором возил (к тому времени сестра народилась) Нину в садик. Приобрёл и ружьё, переделанное с винтовки – берданки. Ходил на рябчиков, уток-чирков. Щук, и тех стрелял, ловил момент, когда на нерест шла: что варево-то упускать. С тех пор и пристрастился к охоте. Больно любил слушать, как апрельский глухарь играет.
Сколь ни нежься, а на ружьё вставай! В 1954 году призвали в армию. Попал в артиллерийские войска. Служба началась с поездок. Побывал на Западной Украине в Раве Русской. Оттуда ближнее место-Австрия! Пластали до неё в товарных вагонах. Тут он познал нехитрое солдатское житьё: «Он шилом бреется и дымом греется». (А. Твардовский). Сколько миру повидать пришлось!
Из казармы в городе Брук была видна огромная труба крематория, которая на Валерия производила неприязненное впечатление. В сознании всплывали страшные картины фашистках надругательств в концлагерях.
Через год их отправили в Венгрию. Базировались на юге Будапешта в районе Чепель в составе артиллерийского отдельного зенитного батальона, который охранял военный аэродром. Там же проходило усиленное изучение военной техники.
– Знать ведь надо, - вставляет со смехом Валерий Александрович, - что за чучело на тебя ползёт.
Сделаю небольшую историческую вставку. События в Венгерской Народной Республике 1956 года, именуемые сегодня как «демократические выступления против сталинского режима в Венгрии», являются одной из трагических страниц послевоенной истории. 23 октября начался венгерский фашистский мятеж, подготовленный и руководимый западными спецслужбами. И, если бы не вмешательство наших военных, Венгрия стала бы жертвой первой «оранжевой» революции. Операция началась с информационной атаки: при помощи воздушных шаров. Венгрию стали забрасывать листовками, в которых всячески порочили советский режим.
Валерий Александрович в то время был разведчиком, находился на наблюдательных пунктах – во рвах, близ аэродрома. Наблюдал за небом в бинокль, следил за всеми объектами воздушного пространства. В его задачу входило своевременно заметить и сообщить батарее об опасном элементе. Такие шары артиллеристы сбивали.
– Видал я их мазню, всё больше Хрущёва прокатывали. Шалили там недобитки венгерских фашистов, которые создали внутри страны законспирированные организации. Они народ и мутили, поддерживаемые правительством, - рассуждает Валерий Александрович,- стреляли. А на каждый пистолетный выстрел нам был дан приказ отвечать орудийным. Будапешт разгромили, мама не горюй, похлеще, чем в Великую Отечественную.
Ветерану не пришлось участвовать в военных действиях, но ранение получил. Он с товарищами вывозил семьи советского посольства. И однажды пули прилетели в лобовое стекло грузовика, за рулём которого был он. Контузия. Госпиталь.
- Помню только, - говорит Валерий Александрович, - холодно, жутко - холодно! Голова кружится, дёргает всего. Как-то отутобел. Провалялся на койке двадцать дней. Душа не вытерпела - сбежал. Медсестру предупредил, мол, хватит – и к своим.
Был в бою задет осколком.
Зажило – и столько толку.
(А. Твардовский)
Направили его вулканизаторщиком на пункт технического обслуживания. Вот тут он и отвёл душеньку, которая тянулась к технике. Прав, правда, не было, но и ездить особому некому было. Несколько партий наших солдат вывели - техника осиротела. Вот командование и позволяло рулить без прав. А ему – в охотку! Перепробовал всякую технику: «ЗИС», «АТЛ» (тягач лёгкий). Умудрялся даже упросить лётчиков и поездить по аэродрому на бензозаправщике. Отточив мастерство вождения – получил права.
Из воспоминаний о Венгрии Валерию Александровичу ещё дорого общение с дружественными мадьярами, что в специальном боксе на аэродроме собирали советские самолёты МИГ-15. Они часто помогали русским со сваркой. Помнятся и концерты под открытым небом, даваемые для бойцов венграми. Служба службой, а сердце рвалось домой.
Всех, кого взяла война,
Каждого солдата
Провожала хоть одна
Женщина когда-то.
(А. Твардовский)
С Урала ему приходили нежные, полные любви, письма от Маши Тукановой. Познакомились с ней в косном цехе, она работала там же – кованцы (железяки, из чего косу отбивали) подавала. Приметил её по худой шали, видно, тоже не сладко жила. С ней связаны самые тёплые воспоминания об улицах детства: Серебровке, Исаковке… Она то и написала ему, что работает теперь в леспромхозе – сучки обрубает. И у них ездят диковинные машины-лесовозы.
В 1957 году, демобилизовавшись, возвращается к ней - поженились.
– А чего резину тянуть, - смеётся вновь Валерий Александрович, - жена уж готовая была, искать не надо.
Молодая семья переезжает в п. Еманча (лесоучасток), где проживали и трудились рабочие Красноуфимского леспромхоза.
– Народ здесь жил всё съезжий,- рассказывает Валерий Александрович,- дружный. Что есть - пополам, чего нет – пополам. Держали скотину. По всему лету косили. Мария Петровна была особой искусницей в косьбе. А старший сын Саша мастерски вершил копны. Особым праздником была заготовка дров. Привезут, свалят хлысты у дома. Пили да коли играючи. Только щепки летят. Раз приехала в гости мать тёщи, так ума чуть не лишилась, увидев огромное количество щепок на лесоучастке. «Это что, дрова-то так просто разбросаны?» - сокрушалась старуха, собирая щепки в большую корзину. Нажилась без дров-то!
В леспромхозе Засыпкин занимался перевозкой леса с Еманчи до устья Еманзельги, где его сплавляли. Водил мощный «МАЗ» -501, в простонародье - лесовоз.
- Хороша машина, мощная! Хоть и без гидравлики, - говорит Валерий Александрович,- у неё на капоте бык стоял, так она и тянула, как бык!
С такой махиной управляться надо умеючи. Поначалу погрузчиков не было. Грузили - накатом. Когда и мимо прицепа навалят. А зимами вовсе без резины оставались, приходилось тащить лес волоком. Прёшь, бывало, на второй скорости. Морозы прибавляли хлопот. Приходилось греть бак: ведро солярки да факел, иначе двигатель не завести. Дыму от факела – черно! Коленки от соляры намокнут. «Машина - МАЗ, шофёр - «Мазай»-смеётся бывалый водитель. После десяти лет работы, дали ему новенький МАЗ-509. Этот и помощней, и в скорости попроворней.
С теплотой вспоминает Валерий Александрович троих водителей: Петро Кузнецова, Толю Тутынина, Ивана Козлова – товарищей дорогих, с которыми и в лес, и из лесу – вместе! Лесовозы с лесом гоняли, аж за 80 километров. А в дороге что ни приключалось. Помогали друг другу.
Семья Засыпкиных росла. Уже и дочки народились. В лесу - то много не научишь - переехали в Манчаж. Валерий устроился в совхоз водителем. Многие годы ездил на газиках «по всякой ерунде». Немного, правда, удалось поработать на более серьёзной технике - самосвале. Возил гравий, щебёнку, песок для строительных целей. Года три «провалялся» в пожарке. К слову сказать, такое преуменьшение, а был водителем пожарной машины, своей деятельности обусловлено тоской по большим машинам. Не зря говорил: «Что от «балалаек» толку? Ни руками нащупать, ни душой прикипеть».
Потом ещё немало поменяно мест работы и машин, пока не началось строительство дороги от Манчажа до Артей. Вот здесь вспомнили руки былое, а душа запела. Сел на путёвую машину - КРАЗ! Двенадцать тонн - не шутка в деле! Однажды с лёгкостью вытащил Т-150, уползший по гололёду в ров. Вот так до пенсии и возил асфальт да щебёнку.
После смерти жены Валерий затосковал. Одиночество – то не красит, да и скотины полный двор. Сошлись с доброй женщиной – Галиной Николаевной, вот уже 20 лет вместе.
- Со скуки собрал, из чего ни попадя, «мерседес» (грузовой ГАЗ),- делится Валерий Александрович,- соседи в улице всё смеялись: мол, как он поедет - поехал! А теперь одна забава -со «снегоуборкой» тешиться. Любо-мило фонтаны снежные пускать.
Каждую весну на 9 мая встречаемся с ним у мемориала погибшим в годы ВОВ. И щемящая боль охватывает сердце. Сколько вас, матерей и детей, изнурённых тяжёлым трудом и голодом; сколько вас, советских воинов, погибших в годы войны.
Тогда, в 1955-м в Венгрию их с Артинского района, вместе с Валерием Александровичем, прибыло шестеро, а вернулось - четверо.
А сколько их по всей России «с первых дней годины горькой, в тяжкий час земли родной»? Узнав историю жизни моего героя, в принципе, похожую на тысячи других, ещё и ещё раз убеждаюсь, что каждый из людей военного и послевоенного времени мог о себе сказать:
Чтоб мерить всё надёжной меркой,
Чтоб с правдой сущей быть не врозь,
Многостороннюю проверку
Прошли мы – где кому пришлось
Татьяна Костырева
2016 г.