– Ну как, за вами сегодня следили?
Вопрос задан шутливым тоном, но пациент шутку не оценил. Он бросает на психиатра осуждающий взгляд.
– Некорректная постановка вопроса, доктор. Я никогда не утверждал, что за мной следят. Я только допускаю, что это возможно. Ведь кто-то шлет мне эти послания.
– Ах да, простите.
Психиатр надевает на лицо серьезную мину. Нехорошо получилось. Не стоило подшучивать над больным человеком, который воспринимает свою бредовую идею очень серьезно. Просто он устал. Это был уже десятый пациент за сегодня – и, к счастью, последний.
Он листает медицинскую карту, бегло просматривает последнюю запись.
– Я помню вашу теорию о том, что нет ничего случайного. Все, что происходит – это знаки или послания. Верно?
Пациент кивает, лезет в карман, достает мятый лист бумаги, сплошь покрытый колонками цифр, и начинает перечислять:
– Сегодня по пути сюда я насчитал пять красных машин и две желтых – плохой знак. Пешеходный светофор: два красных, один зеленый. Гудки сирены: два длинных, один короткий.
– И что это означает?
– Как что? Это цифровой код! Точки и тире, нули и единицы. Кроме того, я получил словесные послания. Вот: «его нужно найти, ты понял?» Это сказал мужчина. Потом была еще женщина. Минутку... Вот: «маска из глины толстым слоем и хоть бы хны». Понимаете, что это значит? Маска! Кажущая случайность всего происходящего – это маска!
Психиатр задумчиво потирает подбородок.
– А скажите, друг мой, вы ни на секунду не допускаете мысли, что это были самые обычные машины и самые обычные гудки? И они ничего не значат, ровным счетом ни-че-го?
Он тут же жалеет о сказанном. Болезненная улыбка искажает худое нервное лицо пациента. Он подается вперед, будто хочет сообщить нечто важное.
– Я знаю, что вы мне не верите. Но я могу доказать.
– В самом деле?
– Я написал программу. Она требует доработки, поэтому возможны погрешности. Проблема в том, как оптимизировать метод отбора объектов для кластеризации. И нужно найти такой период сетки, чтобы не было выпадающих сэмплов, а это не так просто, когда Сатурн во втором доме и убывающая луна, но я, кажется, понял, как определить величину...
Психиатр чувствует раздражение и усталость и, чтобы скрыть их, потирает переносицу. Он устал выслушивать бред. За прошедшую неделю он наслушался его достаточно. Его мысли уносятся далеко, к ужину и планам на выходные. К начатому скандинавскому детективу, до которого из-за бумажной волокиты всю неделю не доходят руки. Но тут сказанные пациентом слова проникают в его сознание.
– Падение самолета? – переспрашивает он. – Землетрясение?
– И атака террориста.
– И эти выводы вы сделали только на основании... подсчета красных машин?
– Не я. Программа. И не только машин. Вы меня не слушали, доктор?
– Я вас слушал. Но все равно не понимаю. Как можно учесть все, как вы говорите, исходные данные? Можно пересчитать все красные и желтые машины, всех прохожих в шляпах, и даже, при большом желании и сноровке, всех ворон в небе, но невозможно учесть абсолютно всё!
– Всё и не нужно, – дергается пациент. – Я же вам объяснил. Нужно учитывать только послания.
Снова послания. Боже мой, думает психиатр, что я делаю? Дискутирую с сумасшедшим. Если бы больные люди прислушивались к разумным аргументам, психиатры бы не понадобились. Но его так и подмывает задать еще один вопрос.
– А как отличить послание от не-послания? Вы же сами говорите, что абсолютно всё происходящее есть послание!
– Так в том-то все и дело! – пациент возбужденно машет руками и почти кричит. – Все происходящее не имеет значения для человека не ищущего! Для него жизнь действительно состоит из ничего не значащих случайностей. Но для человека ищущего – знаки посылаются! Это значит, что учитывать нужно только те исходные данные, которые наблюдатель – а это я – субъективно воспринимает как знаки! Потому что тот, кто скрывается за маской, хочет, чтобы его искали. И подбрасывает подсказки!
Психиатр устало вдыхает и бросает взгляд на настенные часы.
– И кто же он – тот, кто посылает вам эти знаки? И чего он от вас хочет?
– Если б я только знал...
Пациент сдувается, как продырявленный воздушный шар. Он поднимает на психиатра тоскливый взгляд. И в этом взгляде вдруг вспыхивает искра надежды.
– Но когда я прочитаю все послание целиком... Думаю, тогда я узнаю, кто отправитель!
На ужин, как всегда по пятницам, тушеная курица с капустой. По телу разливаются блаженное тепло и сытая усталость. Внезапно психиатр застывает, не донеся ложку до рта.
– Сделай-ка погромче!
Старенький пузатый телевизор на холодильнике работает, но звук приглушен. Жена прибавляет звук, и кухню наполняет голос диктора. Исчез с радаров пассажирский лайнер, совершающий полет над Атлантикой. У берегов Камчатки зарегистрированы подземные толчки силой до шести баллов, население спешно покидает дома. Ложка со звоном летит на пол, разбрасывая содержимое по линолеуму.
– Тебе не хорошо? – испуганно спрашивает жена.
– Нет, ничего. Устал. Пойду прилягу.
На негнущихся ногах он идет в комнату и тяжело опускается на диван. Ничего, говорит он себе, бывают такие совпадения. То же самое он повторяет на следующий день, когда узнает о неудавшейся атаке террориста-смертника в швейцарском электропоезде. И ему почти удается себя в этом убедить.
Но в понедельник, выйдя на работу, он первым делом ищет в электронной картотеке номер одного телефона. На звонок никто не отвечает. Он набирает его снова и снова, в перерыве между приемом пациентов, вечером, во вторник, в среду, в четверг. Безрезультатно. Это ничего не значит, его пациент – человек своеобразный, он мог уехать, заболеть, или просто не хочет подходить к телефону, да мало ли что могло случиться. Но когда в назначенное время пациент не является на прием, психиатр принимает решение. После работы он садится в машину и едет по найденному в картотеке адресу.
На стук в дверь никто не отзывается. Его авторитетный тон действует безотказно на дежурного диспетчера, и вскоре прибывают двое полицейских. Хлипкая дверь трещит и поддается; они заходят в маленькую, убого обставленную квартирку.
– Это он? Ваш пациент?
– Да, это он, – отвечает психиатр. На теле не заметно следов, которые говорили бы о насилии, борьбе или предсмертных муках. Пациент лежит навзничь на застеленной постели, одетый в черный костюм. Но больше всего поражает психиатра выражение безмятежного счастья на его лице.
На полу стоит компьютерный блок со снятой стенкой и развороченным нутром. Рядом лежит серебристая коробочка – жесткий диск, и вид у нее такой, будто кто-то хорошенько поработал над ней молотком. А вот и молоток, выглядывает из-под кровати.
Психиатру больше нечего делать в квартире. Никем не остановленный, он выходит на площадку, спускается по лестнице.
На улице меж тем начало смеркаться, в домах загораются окна. Два одновременно, через секунду еще одно и еще. Точка, точка, тире, точка. Протяжно каркает ворона. Ей вторит другая, коротко и прерывисто. Тире, точка, точка. Психиатр замирает и прислушивается. И вдруг все это – узор голых веток над головой и облачный штрих-код, расходящиеся в форме буквы «пси» дорожки и иероглифы трещин в асфальте – разом обрушивается на него, не давая дышать. Он закрывает глаза и судорожно втягивает воздух.
«Вот так и сходят с ума» – отчетливо произносит рядом мужской голос. В ответ ему раздается женский смех. Психиатр вздрагивает и открывает глаза: супружеская чета средних лет, весело переговариваясь, спешит мимо него к дому. «Точно», – думает психиатр и бредет к машине, стараясь не замечать назойливо лезущие в глаза коды и шифры.
Автор: reflektasia
Источник: http://litclubbs.ru/writers/1264-poslednii-pacient.html
Ставьте пальцы вверх, делитесь ссылкой с друзьями, а также не забудьте подписаться. Это очень важно для канала
Важные объявления:
- Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
