Ранее: Аист и год свиньи.
В роддоме медперсонал не мог простить мне то, что я не дала им спать в ту ночь, когда поступила, что я не разрешала акушерке трогать меня во время родов и грозила, что пну ногой, если такое случится. Просто шел разговор среди рожениц, что у какой-то акушерки дети постоянно мрут, что уже семь младенцев в этом году погибло и всё у одной только, у других такого не бывает, а откуда мне знать какая из них душегубка, вот и берегла ребенка, как могла.
Потом неприятности случились в палате, когда суеверная медсестра напугала не менее суеверную роженицу, что у той температура до сорока подскочила, а стрелки перевели на меня, мол сглазила. Только я не знала, что там сглазить надо было, чтобы такая температура поднялась.
Так они между собой шептались. Что я видимо старородящая и она у меня первая, не знаю почему они в карту не заглядывали, или я с собой её не взяла. Ко мне Володя приезжал, говорил про девочек, что всё нормально с ними, а перед выпиской за несколько дней привез комплект для новорожденного, который я сама сшила и вышила.
Показать попросила соседка по палате, а потом ко мне сбежались посмотреть со всех палат и медперсонал, стали прибегать и из других отделений больницы, чтобы только посмотреть. Все так и думали, что она у меня в этом возрасте первая, а мне всего то было на то время тридцать четыре года и не понимала почему я старородящая по их понятиям.
В моей палате, рядом со мной у молоденькой женщины, ребенок умер, причину смерти не сказали, отправили в анатомический центр на вскрытие, чтобы узнать причину, а её с палаты не переводили и каково ей было смотреть на нас, кормящих своих младенцев. Когда я подняла этот вопрос на обходе, то от меня просто отмахнулись. Я не понимала откуда у людей такая жестокость. Она плакала и ночью, и днем, а когда мы начинали кормить детей, она уходила в туалет и там просто выла.
Когда Володя привез мне комплект, то в тот день ему вручили справку с роддома и мой паспорт для выписки метриков, я еще попросила назвать ребенка Пелагеей, а в сельсовете ему отказали, сказав, что нет такого имени у русских и назвали Полей. А она так и так ласкательно осталась бы Полей, Поленькой от имени Пелагея.
Да и маму Володи звали Полиной, чему он был только рад. На выписку привез метрики, а я спрашиваю его почему только Полина, он и объяснил мне как выписывал их в сельсовете. Только Володя за мной приехал не один, а на автобусе, с ним за мной приехали все дети – четверо. Опять весь медперсонал высыпал, чтобы посмотреть на моих детей.
Моей Онеге уже пятнадцать, она девушка видная, старше своих лет глядится, Тане четырнадцать только будет в декабре, она высокая, но худенькая, чернявенькой Лане восемь лет, она живчик и там уже успела во всё заглянуть и потрогать, Варя, которой тоже только в декабре будет семь лет, беленькая и неразворотливая, но с сияющей улыбкой на поллица, а за ними Володя крупный и не знающий куда деться от всеобщего внимания.
Всё ничего, но как специально, в это же время выписывают ту роженицу, у которой ребенок умер, какая боль в её глазах, когда она смотрела на меня с моим кульком в окружении детей. Я не могла даже подойти к ней, чтобы утешить, это выглядело бы кощунством. Так и остался убитый горем её образ в моей памяти. Недаром говорится, что счастье и горе рядом ходят.
Да, перед родами мне всё-таки гинеколог выписала больничный и передала через нашего фельдшера, а потом и второй послеродовой с роддома получила.
Мы сели в автобус и отправились не домой, а в соседний город, где говорили, что коляски детские появились в магазине. В деревне они вроде и не нужны, но все же. Там на глаза попадается красивое шелковое розовое одеяло на вате, и мы покупаем его. Покупаем и коляску. Деревянную кроватку и красивую эмалированную ванночку я сама заранее купила в райцентре. Оттуда возвращаемся домой.
У девочек всё готово для обеда. Но мы сначала перепеленали ребенка, показали всем какая она, накормила её, и мы все пошли на кухню, посадив Варю в угол, чтобы она не проскочила мимо нас. Теперь мне надо беречь ребенка от неё постоянно, чтобы не случилось беды.
Летом она нам выдала еще один интересный кульбит, который мы так и не поняли. Она была наказана за проделку на улице, сидела на диване, это было наказанием не вставать без разрешения, я на кухне завозилась, а когда зашла в зал, то увидела, что у Вари на коленках ранки, а она поймала мух, оторвала им крылья и посадила их на эти ранки. Когда я её оставляла, то никаких ранок на её ногах не было, это она сама себе расцарапала. И как она сидя на одном месте столько муж поймала, тоже вопрос.
Обработала ранки, поговорила с нею, что так нельзя делать, тем более мух сажать. Но эта дикость с отрывом крыльев у мух меня подкосила, потому я стала бояться и за ребенка, когда привезла её домой, помнились цыплята, кролики и бройлерный петушок.
За Варей приметили еще одно - у неё очень развито чувство обоняния. Она может различать запахи и никогда не ошибается в их определении.
Володя примирения просит, а я не могу пойти на это, предупреждала же его про моё сердце, оно к нему ровно стало дышать, совсем. Я могу с ним общаться, смеяться, помогать, советовать, но всего лишь, на остальное меня нет.
Он говорит, что ему предлагают возглавить один из двух совхозов, а без меня он один не справится, и, если я не соглашусь, то и он откажется. Сказала, что сейчас мне ребенка надо хотя бы до года вырастить, а там я с удовольствием возьмусь за настоящее дело. Очень скучаю по работе, а пока пусть просит отсрочку на год. Работать с ним буду.
Следом: Мои девочки взрослеют.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи "История знакомства моих родителей". Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.