Она была одной из красивейших женщин Латинской Америки. И одним из самых выдающихся поэтов – слово «поэтесса», да простят меня феминистки, кажется мне слишком мелким. Я вообще с большим подозрением отношусь к появлению феминитивов вроде «авторка» и «поэтка», мне они кажутся омерзительными.
Донья Хуана была поэтом. Никак не поэткой. Хотя и феминисткой тоже – в смысле борьбы за права женщин, а не за феминитивы в языке. Впрочем, в испанском с этим нет вообще никаких проблем. Когда испанцам лень писать что-то вроде camarados и camaradas, они поступают очень остроумно – используют современные возможности, и получается camarad@s. Просто идеально. И, между прочим, очень гармонично, нисколько не противоречит законам языка – в отличие от наших «авторок».
Но не о феминитивах я хотела рассказать, а о Хуане де Ибарбуру, великом уругвайском поэте. Я занялась ее стихами в какой-то степени случайно. Впрочем, случайностей в мире нет, и во всем этом есть какая-то закономерность. Мне подключили Интернет, я выложила некоторые свои переводы на Стихи.ру, меня там нашел Евгений Владимирович Витковский, мы с ним стали переписываться – и он мне подкинул ссылку на испанский поэтический ресурс, на котором я увязла надолго. Ресурс этот существует и до сих пор, слава Богу.
Я тогда не особенно много знала о латиноамериканской поэзии. Меня привлекло имя. Я залезла на страницу Ибарбуру... И поняла, что это – мое и что я непременно буду это переводить. Соответственно, пришлось заняться и биографией, потому что на русском языке почти ничего не было. А то, что было, выходило маленькими тиражами и оказалось практически недоступно. И тогда я написала небольшое эссе – точнее, это был пост в одной из социальных сетей. Сейчас я его немного переработала. Но не сильно.
* * *
Город Мело – центр департамента Серро Ларго – находится почти на самой границе с Бразилией. По странному стечению обстоятельств, значительную часть населения этого департамента составляют выходцы из Галисии. Этакий переходный район – от испанского языка к португальскому. Точно так же, как и в Европе.
В конце прошлого века среди переселенцев из Галисии оказался некто Висенте Фернандес. Он поселился в Мело. Здесь же он женился. Его супруга Валентина Моралес в этом же городе и родилась. А дальше – как в сказке. Молодые жили счастливо, и родилась у них красавица-дочка – Хуанита Фернандес Моралес. А вот в каком году – бабушка надвое сказала. Да и литературоведы тоже. Одни говорят, что в 1892, другие утверждают, что на три года позже. Не суть важно, конечно. Главное – что это событие, во многом определившее судьбу уругвайской литературы, произошло. Зато день рождения знают все, и дата глубоко символична – Хуанита родилась 8 марта, так что женщины в борьбе за свои права, сами того не зная, отмечали ее день рождения.
О детских годах ее известно немного. Вспоминала она об этом периоде своей жизни нечасто, но в ее произведениях для детей, особенно повести «Малыш Карло», воспоминания собственного детства присутствуют явно...
В литературу она вошла под именем Хуаны де Ибарбуру. А поскольку произошло это довольно рано и в тот период, когда ее все знали под именем Хуаны Фернандес Моралес – считалось, что это ее литературный псевдоним.
Ее окружение сильно ошибалось. Не было это литературным псевдонимом. Просто Был на свете такой гвардейский капитан – Лукас де Ибарбуру. Вот и все.
Хуанита ходила в школу – самую обычную городскую. Сейчас-то эта школа носит ее имя. После школы окончила католический колледж. Обожала французский язык и учила его очень хорошо. В латиноамериканских странах, как, впрочем, и в Испании, ив Португалии, именно этот язык был своеобразным пропуском в высшее общество, в среду интеллигенции.
Впрочем, Хуаните было не до этого. Она считала себя дикаркой и мало задумывалась о будущем. Ей просто безумно нравилось читать французские стихи.
К сожалению, история не сохранила имени учительницы французского языка, которая, заметив в Хуаните склонность к литературе, давала ей книги, не предусмотренные программой провинциальной латиноамериканской школы тех лет. В частности, стихи Анны де Ноай, которая оказала огромное влияние на начинающую поэтессу. И первые стихи Хуаны, напечатанные в одной из местных газет, были подписаны на французский манер – Жанетт д’Ибар...
Дома – читали другие стихи. Отец любил литературу, а в особенности – Росалию де Кастро с ее стихами на галисийском языке, которые живо напоминали ему родные края... Любил дон Висенте и Эспронседу. И превосходно декламировал. Так и получилось, что Хуанита с детства усвоила несколько романских языков. Отцовский галисийский, про который лингвисты до сих пор спорят – испанский он или португальский, местный вариант кастильяно, на котором говорила мать, смешанный диалект улицы и классический французский – в школе.
Как Хуана познакомилась с капитаном Лукасом Ибарбуру – история умалчивает. Но они очень скоро поселились вместе, а вот официальная церемония состоялась целых четыре года спустя, в Монтевидео, когда у них уже был сын.
Жили они очень небогато, первые четыре года колесили по всему Уругваю – Лукаса постоянно переводили из одного гарнизона в другой, а Хуанита его сопровождала. В конце концов бравого капитана перевели в Монтевидео, где семья поселилась в удобном двухэтажном доме, с видом на Ла-Плату. Правда, материальное положение оставалось сложным, поэтому прислуги у них не было, Хуанита сама и дом содержала, и за сыном ухаживала, и даже делала искусственные цветы, а потом их продавала – этой премудрости девочек тоже учили в церковной школе, а у Хуаны цветочки получались особенно изящными. Когда она еще и стихи писать успевала? А ведь успевала, И очень часто – про то, что ее окружало.
«Что это? Боже! Цветут мои руки!» – конечно, цвели. Чудесные розы появлялись, как по волшебству, и возлюбленный просто не мог устоять...
Стихи ее регулярно появлялись в газетах и в Монтевидео – это было время, когда газеты не гнушались поэзией, и не считали это чем-то зазорным. Впрочем, некоторые латиноамериканские издания делают это и сейчас. Редактор газеты «Ла Расон» Висенте Салаберро предложил Хуане собрать стихи – и сделал довольно большую ее страницу, с хвалебным предисловием и под рубрикой «Открытие необыкновенной поэтессы»....
Первая книга тоже появилась довольно быстро. Примерно через год после того, как Хуана с Лукасом переехали в столицу. Правда, издана она была в Аргентине, с предисловием Мануэля Галвеса... и это называется - "А утром она проснулась знаменитой"
Латиноамериканский модернизм в это время уже миновал свою высшую точку. За три года до выхода первой книги Ибарбуру умер Рубен Дарио. Однако влияние его было по-прежнему очень велико. Его не просто читали – им зачитывались. Его действительно знали все. В городской школе провинциального уругвайского городишка Мело великого никарагуанца тоже читали.
Что Дарио творил с испанским стихосложением – его предшественникам не могло присниться и кошмарном сне. Великолепно владея классическими формами, он вводил формы новые – и получалось, что они как тут и были. Влияние его на испаноязычную поэзию переоценить невозможно. А новые формы – прижились. Их стали применять многие, но, пожалуй, лучшей ученицей Дарио в этом плане была все-таки Хуана де Ибарбуру.
Впрочем, роднит их не только беспардонное обращение с испанской системой стихосложения. Что поражает в стихах Дарио – так это мощь и яркость. И кто мог подумать, что эта мощь зазвучит в женском голосе – точнее, даже в двух, голосах великолепных уругвайских поэтесс Дельмиры Агустини и Хуаны де Ибарбуру?
О том, что Хуана и Дельмира были сколько-нибудь близко знакомы – свидетельств не сохранилось. Да, вращались в одних и тех же литературных кругах. Но в 1914 году, когда гвардейский капитан с женой и сыном получили возможность обосноваться в Монтевидео, Агустини была довольно известным поэтом, Ибарбуру же – только-только появилась в столичных литературных кругах, в промежутках между воспитанием сына и продажей цветов. А летом 1914 года, почти одновременно с началом трагических событий в Европе – произошла страшная трагедия и в доме Агустини. Об этом событии скромная продавщица искусственных цветов, конечно, не знать не могла...
На этом самом месте возникает вопрос, на который, наверное, дать ответ не удастся никогда. Существует ли специфическая «женская» поэзия? И чем она отличается от мужской? Ну разве что тематикой, да и то не всегда. Латинская Америка заговорила женскими голосами. Сначала Агустини, затем Сторни, Ибарбуру, Мистраль, Мария Эухениа Вос Феррейра... Оно, конечно, совпало с расцветом феминизма, но, думается, причина не только в том. Да, для поэзии нужна свобода. В том числе и личная. Например, без всякого церковного брака мотаться четыре года по всей стране с красавцем-капитаном, как получилось у Хуаны – или, вообще не связывая свою жизнь с одним мужчиной, родить ребенка, как та же Сторни.
Впрочем, латиноамериканские дамы в этом плане вообще с самого начала очень сильно отличались от дам, оставшихся на континенте. Не так давно в испанском издательстве Parnaseo вышла монография, посвященная участию женщин в конкисте. Если коротко охарактеризовать женщин, отправившихся с конкистадорами на новые земли, можно определить два главных качества: пренебрежение устоями и фантастическое трудолюбие.
Собственно говоря, и Дельмире, и Хуане, и Альфонсине и приходилось открывать новые земли. Новые темы – зачастую предельно откровенные. Эротика, недоступная предыдущим поколениям. Новый поэтический язык. У Ибарбуру еще добавились реалии маленького провинциального городка...
Роднило их еще одно. Все они с детства владели несколькими языками. Агустини говорила на испанском и итальянском. Для Сторни родным был как раз итальянский. У Ибарбуру – чудовищная смесь романских языков и диалектов, из которых основным, пожалую, было все-таки галисийский... Это не говоря уже об очень распространенной и всем понятной латыни.
...Через год она публикует вторую книгу, где эти отличительные черты ее поэтического языка проявились еще ярче.. Однако лучшая ее книга тех лет – третья, Raiz salvaje. Вышла она в 1922 году. Чувственность. Эротика. Единение человека и природы. В общем, Ибарбуру. И именно после нее Хуана удостоилась своеобразного титула – Хуана де Америка. Назвали ее так мексиканский писатель Альфонсо Реис и уругвайский поэт Хосе Соррилья де Сан-Мартин, а произошло это во время очень представительного литературного сборища, в престижном салоне Лос Пасос Пердидос, в свежеоткрытом Дворце Правосудия Монтевидео... Этот титул за ней прочно закрепился -–и, надо сказать, ей великолепно подходил. Босоногая дикарка, для которой сельва была родным домом, превратилась в блистательную, очень элегантную даму – хотя душа осталась прежней, неукротимой и страстной, любящей жизнь во всех ее проявлениях... Без сомнения, колоссальная популярность и признание – ей нравились. Об этом она писала позже в «Авторомансе Хуаниты Фернандес». Хуанита Фернандес нашла свое Эльдорадо. Провинциальная девчонка попала в самое избранное обществе... Которое, впрочем, по своему социальному составу было довольно пестрым – от блестящего дипломата Амадо Нерво до сельской учительницы Альфонсины Сторни. Талант есть талант.
Между третьей и четвертой книгами перерыв получился довольно длинный. «Роза ветров» вышла только семь лет спустя. И это – самый значительный ее сборник...
А потом... Потом наступил творческий кризис. За двадцать лет, с 1930 по 1950 год, она не написала ни строки. Да, она по-прежнему считалась выдающимся поэтом – четырех книг для этого хватило. Титул «великое» появился несколько позже...
Альфонсина, Габриэла, Хуана - Аргентина, Чили, Уругвай
За это время много всего произошло. Знаменитый поэтический вечер в Монтевидео, например, где вместе с ней участвовали Альфонсина Сторни и Габриэла Мистраль... Погибла Альфонсина... Габриэла – делала успешную литературную и общественную карьеру, и Хуана внимательно за этим следила. И в том признании, которого в конце концов достигла чилийка со странными волосами, была заслуга и ее подруг, которые, несмотря на то, что были моложе – вступили в литературу чуть раньше...
В 1942 году умер блестящий гвардейский капитан – впрочем, уже давно майор в отставке, Лукас Ибарбуру, очень любивший свою красавицу-жену и с пониманием относившийся ко всем ее занятиям. Впрочем, от нее требовалось понимания не меньше. Лукас был страстным игроком, и этот его порок в конечном итоге разорил семью. После его смерти Хуана вынуждена была продать дом, в котором они жили, и переселиться в домик поменьше.Хотя внешне все вроде бы не так плохо. Ее принимают в уругвайскую Академию, присуждают литературные премии... Но пишет она мало, и в основном прозу. Для взрослых и для детей. Отчасти – мистическую, отчасти – автобиографическую... Особенно примечательны две – «Малыш Карло» и «Солдат Хуан»... При скудости биографических сведений о ней – неоценимый источник. Поэтическую книгу издала всего одну, название которой говорит само за себя – «Утрата»...
Она прожила долгую жизнь и умерла в 1979 году, пережив многих из тех, с кем когда-то создавала латиноамериканскую литературу. В Буэнос-Айресе есть памятник трем великим латиноамериканским поэтессам – Альфонсине Сторни, Габриэле Мистраль и Хуане де Ибарбуру
* * *
На этом заканчивалось мое эссе об одной из самых ярких женщин Латинской Америки. Путь ее к российскому читателю только начался – ее стихи выходили в сборнике «Поэзия магов», что-то печатали в латиноамериканском томе БВЛ. Но пока что этого явно недостаточно. Без нее картина мировой поэзии не полна. Как будто пышный цветок, в котором не хватает какого-то яркого лепестка. Такого, как делала когда-то торговка уличными цветами – даже когда вуже заслужила свой титул Хуана де Америка.
Ну и, поскольку это все уже разлетелось по Интернету, несколько стихов в моих переводах. Есть прекрасные переводы Инны Чежеговой - ищущий да обрящет, в сетях они есть, но пусть уж правообладатели сами разбираются. А своими я сама распоряжаюсь.
ДОСАДА
Ах, как я устала! Я так хохотала –
Веселье слезами в глазах заблистало.
Аж губы свело мне – ну что за потеха!
Повсюду – осколки безумного смеха.
Ну что ж, что я стала бледней всех на свете,
Как будто лицо на старинном портрете,
То просто усталость к веселью слетела,
И в сон погружает бессильное тело.
Ах, как я устала! О, дай мне покоя!
Бывает, веселье хворает тоскою.
Печальна – как странно услышать мне это!
Я в бурную радость сегодня одета!
Вранье! То не ревность, не боль, не сомненье,
И нет беспокойства, и нету стремленья.
Так что же, что влага в глазах заблистала?
Я просто устала... Я так хохотала!
СЛАДКОЕ ВОЛШЕБСТВО
Что это?! Боже! Цветут мои руки!
Розы на пальцах – на каждом по штуке.
Любимый бутона губами коснется –
И тотчас звездою цветок обернется!
Голос волшебный взлетает над тропкой –
Сменяются слезы улыбкою робкой.
И чудо спустилось цветов ароматом,
Что ветер на крыльях уносит куда-то…
-Домой убиралась бы, - шепчет прохожий.-
Что с нею стряслось? Сумасшедшая, может?
Ишь, розы на пальцах клубятся гурьбою,
И бабочек пестрых влекут за собою!
Несчастный! Совсем ничего не заметил!
Не каждому встретится чудо на свете -
Кто розы видал лишь на кустике жалком,
А в колосе – то, что сулит урожаи, -
Кому безразличны оттенки и формы,
Кто только реальность считает за норму,
Крича от любви, кто на самом-то деле
Лишь только младенца найдет в колыбели, -
Сказал мне: - «Безумна!» - и в камере темной
Закрыл меня на семь запоров огромных,
И спрятал за дверью свободу мою –
Тюремщика верного я узнаю!
Пою, как и прежде: «Цветут мои руки!
Розы на пальцах – на каждом по штуке!»
И затхлость темницы пропала куда-то -
Французские розы пьянят ароматом!