С моих четырех лет и до самого замужества, я жила в квартире, в 9-этажном доме с родителями, младшими сестрой и братом. Дом вместе с другими похожими образовывал огромный двор, в котором проходили лучшие часы жизни, не испорченные семейными неурядицами, школьными проблемами и разнообразными переживаниями растущего девчачьего организма.
Школьное детство мое пришлось на десятилетку 80-х, со всей его пионерско-комсомольской оголтелостью в начале и рокерско-перестроечным безумием в конце.
В лето 1984 на волне каких-то телепередач детская часть нашего двора заболела сценой. Все три месяца, почти каждую субботу, мы накрывали простынями штангу выбивалки для ковров, создавая закулисье; наши родные выходили со стульчиками и скамеечками, рассаживались в ряды (предварительно купив за пятачок билеты у собственных детей и внуков) и наслаждались представлением.
Что мы только не давали: стихи и песни, танцы и сценки, жонглирование и дрессура... И вот мы замахнулись на полноценное театральной действо.
В ту пору я была уже достаточно взрослой, чтобы меня привлекли к этой затее, но все еще мелкой для серьезных задач, поэтому бегала в качестве помощника костюмера. Инициаторы спектакля, что называется "загнались" - сами написали пьесу по мотивам незабвенной "Бриллиантовой руки". Поводом стала особенность одной девочки с нашего двора, которая была обладателем ручного протеза (она родилась с особенной левой рукой). По сюжету Лиза была карманницей, которая обирая очередного лопуха вдруг в него влюбляется и встает на путь исправления, но карма ее все же настигает и она теряет руку, причинявшую людям горе (протез, исполняющий роль шкодливой руки вдруг отваливается, но благородство и снисходительность обретенного возлюбленного помогают смириться с потерей).
Лиза была не просто красивой, а очень красивой девочкой: шикарные каштановые кудри, ясные карие глаза за пушистыми ресницами, кукольный рот... Я очень завидовала ее неземной красоте и мечтала хоть немного приблизиться к этому образу, но моя внешность серого мыша не давала ни единого шанса. Однако даже больше, чем очарованность внешностью, к Лизе меня манила ее рука, очень хотелось глянуть, что же у нее там, под протезом.
Как помощник костюмера я помогала главной героине несколько раз менять наряды (тоже, надо сказать, прекрасные). И вот, при смене платья протез зацепился за рукав и не давал снять костюм. Лиза, торопясь и нервничая, быстро отцепила протез, чтобы прикрыть для последней сцены культю рукавом и я увидела...
Рука заканчивалась после локтевого сгиба почти ровным полукружием, из середины которого торчали три недоразвитых пальчика. На двух были маленькие ноготочки, накрашенные красным лаком. Увидев мои глаза, Лиза как-то нехорошо усмехнулась и пошевелила этими пальчиками прямо у меня перед носом. Я попятилась назад, зацепила простыню-кулису и вывалилась прямо на сцену, под ноги ожидавшего совсем не меня героя-любовника.
С Лизой мы так никогда и не подружились, а зависть к ее красоте как ножом вырезало из моего сердца.
Много лет спустя она стала юристом, весьма успешным. Но замуж не вышла и детей не родила.