#проза #история #война
Невероятная история любви и поддержки. Она работает медсестрой и пишет ему на войну. Он читает её письма – и тем живёт. Вопреки смерти, взрывам и выстрелам, крови и голоду.
Рассказом «Первое свидание» редакция ОЧЕВИДЦА хочет почтить память всех, павших в годы Второй Мировой Войны.
ПЕРЕЙТИ К ДРУГОМУ РАССКАЗУ >>>
Первое свидание
Чёрное от крови одеяло.
Остывает. Хватит, не бинтуй.
В губы жениха поцеловала.
Это был их первый поцелуй.
До войны, до свадьбы не посмели
опозорить родину и мать…
Опустили в яму на шинели.
Помолчали. Стали зарывать.
Вера Павлова «Избранный», 2018
10 июня 1943 года
— Юля, быстрее. Операционные готовь. Буди всех. Ещё и мирных привезли!
— Так у нас уже почти ничего не осталось, Сергей Геннадиевич, — развела руками молоденькая медсестра. Да нет, не молоденькая даже, а девчушка нескладная. Лет семнадцати, не больше, глазищи огромные, чёрные и уже не испуганные, а напитанные горем и болью до самого дна.
— Отставить! — гаркнул по-военному врач. — У нас есть руки и вера в победу! А бинты ищи где хочешь, мне ребят наших штопать, а ты мне бабьи свои сопли разводишь.
Столько раненых Юля ещё не видела. Такой нахлынул поток! Ночью налетел фашист и не оставил от Пошехонья и окрестных деревень живого места. Пострадали села и вокруг Рыбинска, и под Ярославлем, но их госпиталь уцелел. Людей везли на грузовиках, телегах, тащили на закорках. Кто-то ковылял сам и поддерживал товарища.
Одна женщина, бледная, в окровавленном платье, никак не соглашалась отпустить ребенка с рук. Малыш уже не плакал, уткнулся в мамкину грудь, а женщина только и повторяла: «Ну всё, всё, дошла. Всё, теперь спасут, теперь спасут». Юля приобняла её за плечи и повела на второй этаж больницы, аккуратно обходя раненых на полу и ступенях. Только смыв с лица кровь, женщина очнулась:
— Дошла? — спросила она уже осознанно и немного ослабила хватку. Ребенок не издал ни звука.
— Дошла, милая, дошла! Давай мне ребеночка, — женщина тут же резким движением прижала малыша обратно, — не бойся! Петровна всех деток моет и кормит, она у нас настоящая кормилица, — кисти разжались, и Юля смогла забрать ребёнка. Этого кроху она будет помнить до самой старости. Посиневшее, окоченелое тельце загнулось дугой по форме материнского тела. Юля сразу же поняла, пока молодая мать пробиралась в госпиталь, она так сильно прижимала ребёнка к груди, что он задохнулся.
Как раз вовремя подошла Петровна и забрала малыша у остолбеневшей от ужаса Юли.
— Чего застыла? — прикрикнула она и отвесила Юле звонкую пощечину, — Мамочка, тебя как хоть звать-то? — обратилась она к женщине, безвольно застывшей над тазом с водой.
— Юлией Николаевной.
— О, тёзка твоя, — она слегка подтолкнула девушку локтем, — А фамилия?
— Королёва.
— Значит, и сынок твой тоже Королёв. Так и запишем. Давай платье своё стягивай, медсестричка тебя осмотрит и, если надо, перебинтует, — и толкнула Юлю к растерянной матери.
Юля Королёва умерла в ту же ночь. Оказалось, что, прижимая ребенка к груди, она закрыла рану от осколка, и только из-за этого не умерла от кровопотери.
— Выходит, младенчик оказался героем! Мамку спасал почти сутки!
— Выходит, что так! И она бы без него не выжила, — Юля заплакала.
— Ну, будет тебе, чай не первый день, — Петровна обняла её. Кислый запах немытого, усталого тела защекотал ноздри и вернул Юлю в реальность, — у тебя ещё две палаты, некогда горевать, — и в этот момент Петровна сделала невозможное, невообразимое! Она достала из кармана халата конфету. Молочного цвета карамель, в крошках и волосках.
— Откуда?
— Не твоё дело, — и засунула конфету Юле в рот. В голове медсестры заискрились воспоминания: тёплые бабушкины руки, запах блинчиков и кошенной травы, круглое мороженое в вафельках — папа однажды купил, когда взял Юлю в Пошехонье на ярмарку, сыр продавать. И небо такое бесконечное, синее, огромное!
📍 продолжение под иллюстрацией
21 июня 1943 года
Госпиталь принимал потоки, реки раненых. Бомбардировки Ярославля и окрестностей не прекращались, но в тот день грохотало всё, сирены выли, всюду стоял запах жженой резины. Люди понимали, что горит шинный завод, потом пришли вести и про махорочную фабрику, автозавод, асбестовый и регенераторный заводы, катерозавод и посёлок Северный. Родная земля гибла в войне! От руки фашистского гада!
Медсестры и врачи практически не спали и редко ели. Раненые, кто на ногах, помогали сестричкам, подбадривали их и друг друга. В приёмное отделение вошёл боец с сумкой наперевес. Юля его осмотрела и отвела к Сергею Геннадиевичу.
Из операционной солдат вышел радостный, приподнято весёлый:
— Доктор сказал, что я лёгкий и отправил в палату. Вон какой мне шарф соорудил, — похвастался он Юле, указывая на перевязанную шею. Бинты окрасились красным в месте ранения.
— Так мест-то нет. Вот тут со мной посиди, — Юля указала на матрас на полу около сестринского поста.
— Отличное местечко мне досталось, — боец опустился на матрас, неестественно прямо держа голову, — И глаз радуется, какая красавица рядом! — Юля покраснела.
— А в сумке что? Почта?
— Она самая, — слабо улыбнулся он, — Я Гоша.
— Я ж знаю, — сказала Юля и показала запись в журнале о его прибытии.
— Давай по журналу посмотрим, кто тут есть из моей сумки?
Они стали перебирать письма и сверять фамилии. Дихтярев, Трифанов, Попов, Жаворонков, Кузьмин, Королёва, Никитин, Фёдоров, Селантьева, Фомин — перечислял фамилии Гоша, а Юля рапортовала: «Есть, нет. Ага, тут. Не, такого нет». Довольный Гоша передал ей пачку писем, прилег на матрас и заснул. Юля разнесла письма по раненым и вернулась на пост. Гоша стонал: «Болит, так болит, так болит». Она дала ему таблетку, сделала укол. Гоша и успокоился, а на утро не проснулся.
Июль, 1943 года
«Здравствуй, мой дорогой Илюшенька. Я поступила в Пошехонских госпиталь сестрой. Раненых много. За деньги, что ты присылаешь, я тебя каждый день благодарю. Иногда солдатам махорку покупаю. Больно жалко мне их.
Ярослав подрастает. Вчера играл в доктора. Намотал солдатику на ногу веревку и кричит: «В бой!» и грозно смотрит. Все смеялись. Я тоже. А он топает ножкой и твердит: «В бой! В бой!»
Довольствие в больнице хорошее. Хорошо, что сейчас лето. Многих раненых на двор выносим. Илюшенька, гоните скорей врага и возвращайтесь домой.
Не забывай нас,
Юля и Яра»
— Ну что, братишка, словно дома побывал?
— Ага, — Илья улыбнулся брату. Вот уже полгода как он оказался в одной дивизии с шестью родными братьями. И командовал 23-й стрелковой генерал-майор Александр Королёв — самый старший из них.
— Ну как там наш дом? Не разбомбили? Как соседи? О, а старый Сыч как? — Дмитрий тепло улыбнулся, вспомнив старого смешливого соседа.
Илья начал подробно рассказывать про Пошехонье, соседей, почти мирный тыл, сына и Юлину новую работу. Говорил он с упоением и сам словно прошелся по родным улицам, повидал друзей и родственников.
— Неужто Юля тебе так много написала? — взгляд Дмитрия вдруг стал тревожным и очень грустным.
— А то! Ты ж помнишь, какая она трещотка у меня! — Илья улыбнулся и смял бумажный треугольник в кулаке.
— Ну да, ну да! — брат потрепал младшего по плечу. — Конечно, помню!
Ноябрь, 1943 года
«Здравствуй, дорогая моя Юленька. Прости, что я так долго тебе не писал. Я жив и здоров. Письма твои все получал, за которые большое спасибо. Их, моя дорогая, очень мало. Как хочется почитать в свободную минутку твоё письмецо, да ещё такое, как ты пишешь. После такого письма становишься ещё злей, ещё больше желания бить сильней эту гадину. Спасибо, милая, за такие письма. Я очень доволен, даже не знаю, как передать мою радость, что, хотя через письма, но ты вместе со мной. Мы уже полтора месяца ведём бои, бьём их, гадов, крепко, гоним на запад, а раз их гоним, то и сами продвигаемся.
Уже темно, ничего не вижу, пишу на удачу, по привычке.
Пиши больше и чаще.
Твой Илья»
Март, 1944 года
«Здравствуйте, мои родненькие Ярик и Юля!
Ярочка, поздравляю тебя с днем рождения, который будет 22 апреля, наша почта медленно идёт, но я надеюсь, что к этому дню письмо дойдёт. Ярочка, желаю тебе быть здоровым, расти сильным и дождаться конца войны и меня. Я скоро уже вернусь.
Юля, я пока чувствую себя хорошо. Давно не получал от вас письма. Не знаю, как ты живёшь, какие дела в моём родном городе. Прошу тебя не обижаться на меня за мои короткие письма. Я стал реже писать ввиду того, что у меня нет бумаги. Идём в сторону Днепра. Вот пока всё. Привет всем передавай.
А пока до свидания. Крепко, несчетно целую.
Илья»
Август, 1944 года
«С фронтовым приветом, дорогие мои Яра и Юленька!
Сообщаю вам, что я жив и здоров. Прошло много больше полмесяца. За это время я уже послал два письма, твои письма приходят с большим опозданием. Сейчас мы находимся в новом месте, на котором, пожалуй, некоторое время и задержимся.
Живём в землянках. Иногда, когда идет сильный дождь, в землянку протекает вода, но это бывает очень редко, да мы ведь не сахарные. Живём на свежем воздухе. Аппетит жуткий – как на курорте.
Юленька, я хочу пригласить тебя на свидание. Не смейся и не плачь. Я не шучу.
Давай встретимся через неделю после победы у бывшего Троицкого собора. Бабушка моя говорила, что там счастливое место. Я обещаю тебе, что куда бы не забросила меня война, я за неделю во что бы то ни стало доберусь до дома. Согласия не жду. Знаю, что ты и Ярик будете там. И я буду. Обними сына. Передавай привет всем. Пишите чаще и подробнее.
Илья»
9 мая 1945 года
«Приказ
Верховного Главнокомандующего по войскам Красной армии и военно-морскому флоту.
8 мая 1945 года в Берлине представителями Верховного командования подписан акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил. Великая Отечественная война, которую вёл советский народ против фашистских захватчиков, победоносно завершилась! Германия полностью разгромлена!
…
Да здравствует победоносная Красная армия и военно-морской флот!
Верховный Главнокомандующий,
Маршал Советского Союза,
Сталин»
Тугая, всепоглощающая тишина взорвалась рокочущим, переливающимся, тысячекратным - ура! Больничные коридоры ожили, заходили ходуном, потекли возгласами и поздравлениями к окнам и дверям. Слёзы искрились в глазах каждого; радость вырывалась тридцати кратными залпами из многих тысяч уставших, измученных, но живых человеческих душ!
Юля прижала к груди косынку:
— Это что же получается? Шестнадцатое мая?
— Ты чего бормочешь, дурёха? — басисто засмеялась Петровна. — Умом тронулась? Девятое же! По-бе-да!!! — она подхватила хрупкую Юлю и закружила, словно та была маленькой девочкой.
***************
#победа #великая отечественная #письмо #госпиталь #любовь #надежда
***************
16 мая 1945 года
— Счастливая ты, Юлька! Надо же как повезло!
— Ты только смотри, если он опоздает, нос не вешай. Чай не на трамвае с фабрики едет, а с фронта добирается, — бубнила Петровна, поправляя складки на светло-голубой Юлиной юбке, которую сама и сшила прошлой ночью.
— Не буду, Марфа Петровна, и не подумаю! — прозвенела Юля и прижалась к ней, как к родной, давно потерянной маме.
— Ну будет, опоздаешь ещё! — отстранила её Петровна. Юля утёрла ей слёзы и побежала к выходу из больницы.
В дверях она случайно налетела на замешкавшегося солдатика.
— Ой, простите.
— Зачем так торопиться? Ты мне лучше подскажи, как найти Королёву Юлию? У меня письмо для нее.
Юля побледнела, ноги подкосились, и чтобы не упасть, она ухватилась за стену.
— Эй, ты чего?
— Что-то не хорошо стало.
— Так ты и есть Королёва? Вот держи тогда. Тебе письмо от Королёва. Муж или брат?
Юля силилась открыть рот, но ничего не могла произнести. Силуэт солдатика медленно поплыл в пелене накативших слёз.
— Ладно, не моё это дело. Держи, — он сунул ей в руку треугольник и ещё какую-то бумажку, а сам заторопился к выходу, чтобы не видеть, как Юля откроет письмо.
Девушка вышла на улицу. Всеобщая радость, разгульная весна окатили её кипятком непричастности к Победе. Она пошла в сторону реки. Сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Бегом!
Там! Он будет ждать её там! У мазутного цеха! Там, где стоял Троицкий Собор. На счастливом месте! Он будет! Обязательно будет!»
Юля бежала все быстрее, врезалась в смеющихся людей, шарахалась от гудящих автомобилей, звенящих велосипедов.
Свернула к водонапорной, от неё, спотыкаясь, цепляясь за оживающие ветки, спустилась к реке и рухнула на холодный, влажный песок. Так и лежала пока ошпаренное горем тело не остыло. Потом села, разгладила скомканную бумажку и мятый треугольник.
«ИЗВЕЩЕНИЕ»
Юлина рука резко опустилась, словно перебитая пучком осколков, и теперь безвольно болталась на кусочках кожи, на жилках надежды. Её надо было перебинтовать, но сначала отрезать, отгрызть зубами теплую кровавую мякоть потери, смириться и всё же забинтовать.
Юля прижала листок к трясущейся коленке и натянула его за краешки.
«Ваш муж…
… снаряды взрывались один за одним, засыпая Юлю пропитанной кровью землёй, отрывая от нее кусок за куском…
… старший лейтенант, командир взвода, Королёв Илья Игнатьевич, уроженец г. Пошехонье, ул. Троицкий ручей, дом 4…
… вражеские танки наступали, перемалывая гусеницами её сердце, её надежду, вмешивая в глину её Победу…
… в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество…
… Юля вползла в воронку от разорвавшегося снаряда, контуженная трясла головой, открывала рот, умирала, но оставалась жива…
… был убит…
… умирала, но оставалась жива…
… 16 января 1945 года в районе деревни Казаки, Сиротинского района, Витебской области. Похоронен в братской могиле 800 м севернее от деревни, опушка леса.
Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии (приказ НКО СССР № ___)
Командир части _______ Военный комиссар _______ Начальник штаба _______»
… оставалась жива… оставалась… жива…
Юля развернула мятый фронтовой треугольник.
«Дорогая моя, Юленька. Я всё ещё жив. Но у нас большие потери.
Юленька, я спасаюсь твоими письмами. Твоя доброта заставляет бороться, рваться к победе. Я обязательно вернусь!
С первого твоего письма я понял, что моя жена и сын погибли. Мы ведь условились с ней назвать малыша Игнатом, как отца моего. Юля, даже если ты не Юля, а Маша или Оля, я буду тебя любить. Ты заставила меня выжить тогда, помогаешь и сейчас. Привет тебе от моего старшего брата Саши. Он тебе понравится, он весёлый.
Пиши чаще и больше.
Твой Илья»
Юля прожила долгую жизнь и каждый год 16 мая приходила на место их первого свидания.
СПАСИБО!