Дмитрий Иванович Скурихин был старшим сыном в многодетной семье, что накладывало на него большую ответственность и не малую нагрузку. Да и кто в те времена жил беззаботно? От мала до велика работали в колхозе «Красный бор» д. Кирчигаз Ачитского района. В 1942 году отца Ивана Окатовича отправили на фронт. Митя, бросив школу, заменил его на колхозной самовязке. Это механическое приспособление для жатвы и вязки снопов, которое возили пять лошадей. Осиротевшая без мужиков земля нещадно требовала рабочих рук, в борону и плуг впрягались бабы и мальчишки. Таская борону, Митя издирал в кровь плечи. Возил он и зерно на сдачу в Уфимку. Таскал на неокрепшей спине тяжеленные мешки, которые нужно было погрузить на телегу и выгрузить. Зимой работоспособный люд сгоняли на лесозаготовки. Ноги в лаптях замерзали так, что звоном звенели. Хорошо ещё, что дедушка сам плёл лапти и обеспечивал семью обутками. Страшно голодали. Спасались травами: жабреем, крапивой, лебедой, которые сушили и заготавливали впрок. Вкусны были лепёшки из лебеды, да только ноженьки от них отнимались.
От отца получили два письма, а потом - известие о ранении. Лечился в Свердловском госпитале, а затем снова фронт. Погиб под Сталинградом. Потеряв мужа, Мария Осиповна особенно тяжело восприняла разлуку с Митей, которого в 1944 году призвали на фронт. Из вагона поезда с горечью смотрел семнадцатилетний мальчишка на спину удаляющейся поста-ревшей в раз матери. Он - то понимал, как тяжко ей с пятёркой ребятишек остаться одной.
Призывников привезли в Бершетские лагеря, что находились под Пермью. Здесь они заготовляли лес. По шесть человек впрягались в огромные дровни и тащили на себе лесины, преодолевая путь в пять километров. Занимались и стрельбой. Весной 1945 года новобранцев отправили на Дальневосточный фронт, который в пол-ном составе принял участие в военной кампании по разгрому наиболее сильной группировки японских сухопутных войск в Маньчжурии, на Южном Сахалине и Курильских островах. Целый месяц солдаты были в пути. В распахнутые створки товарных вагонов Дмитрий разглядывал необъятные просторы страны, восхищался великолепием озера Байкал. И вся эта красота, перемешиваясь с действительностью ещё идущей войны, болью прожигала сердце. На китайской границе, которая сурово встретила их траншеями, что находились в двухстах метрах от японской заставы, произошло боевое крещение Дмитрия Ивановича.
Не от первого холода в звонкой крови,
Не от чёрствых годов с сединой и морщинами,
Не от первой, от самой горячей любви,-
Мы от первого выстрела стали мужчинами.
( М. Дудин)
Перед боем солдаты сбросили с себя шинели: если убьют, так шинель кому - то достанется. Сражение началось в четыре утра, а закончилось лишь к обеду. Сквозь дым и гарь предстало жуткое зрелище отвоёванной вражеской заставы. Кругом трупы, разруха…Кто попривычней с отвоеванного продовольственного склада брали для себя мешочки с галетами, а потрясённый Дмитрий не мог есть три дня.
Впоследствии Дмитрий Иванович служил связным. Он передавал сообщения командира батальона командирам рот. Переправляясь под пулями, где ползком, где перебежками, всегда рискуя погибнуть. Спать приходилось под открытым небом. Развёртывали шинель, укутывались и проваливались в забытьё. Однажды Дмитрий проснулся, чувствуя, что лежит в воде. Оказалось, прошел ночной ливень.
Но ужаснее неустроенности быта был вечный страх. Даже после окончания войны боевые действия не прекращались. Советские солдаты патрулировали улицы китайских городов, рискуя быть зверски убитыми японцами. Вспоминается случай, когда земляка Петра Гостевских, японцы привязали к дереву и отрабатывали на нём приёмы штыкового боя. Искололи ему руки, живот. Чудом оставшегося живым бойца отвязали местные жители, и он смог добраться до своей части. Местные жители относились к Советским воинам доброжелательно и с благодарностью. Частенько угощали своими национальными блюдами. Особенно вкусными были витые верёвочки из теста, обжаренные на собачьем сале.
В 1947 году полк, в котором служил Дмитрий Иванович, был переведён в Россию - п. Краскино. Здесь бойцы продолжали постигать военное дело. Служба проходила и на Сахалине, где солдатам приходилось рубить лес и грузить пароходы. Демобилизовался он только в 1951 году. Родная деревня встретила Дмитрия страшной нищетой. Семья бедствовала. Ни одеться, ни обуться… Обескровленная мать на угрозы налогового инспектора устало отвечала: «Что ты ещё опишешь у нас, вон, забирай ребят которых».
Дмитрий Иванович устроился мотористом на инкубаторную станцию, а затем конюхом в Манчажский нарсуд. Возил судью по деревням района.
В это же время женился на весёлой, боевой девчонке, которую заприметил ещё до войны. Ефросинья Петровна стала ему верной подругой, родившей двоих сыновей: Владимира и Виктора. Много перипетий пережили супруги, вернувшись в Кирчигаз. Помочами выстроили просторный дом. А Геннадий Сергеевич Понаморёв, знатный кузнец, обучил Дмитрия своему делу и передал преемнику кузню. Впоследствии, вернувшись в Манчаж, в 1971 году, Дмитрий Иванович также возглавил кузню, где проработал до пенсии, став знатным мастером. Кузнечный горн, наковальня, молоты стали неотъемлемой частью жизни. Благодаря своим умениям Дмитрий Иванович сладил самодельный трактор, картофелекопалку. А в детский сад, который посещали внуки, смастерил металлическую подставку для цветов в виде ствола берёзки.
Супруги Скурихины, любящие песню русскую, купили гармошку. По тем временам её стоимость совпадала со стоимостью «жигулей». Дмитрий Иванович играл, а Фрося пела.
После смерти Ефросиньи Петровны, погоревав, Дмитрий Иванович всё же пытается наладить жизнь с другой женщиной - Татьяной. С ней развели пчёл, засадили сад «викторией» и сливой на радость шестерым внукам и правнукам.
Так и прошла жизнь ветерана. Сейчас, в свои 83 года, старается поддерживать себя как физически, так и умственно. Кстати, нужно отметить, что Дмитрий Иванович никогда не употреблял алкоголь. Много читает и даже заучивает стихи. Несколько теряется, когда расспрашиваешь про войну, пережитые там чувства.
А я при этом вспоминаю Ч. Айтматова, сказавшего словами героя одной из повести:«Лучше вам не знать о войне! Нельзя вот так, просто, говорить о войне, из этого не получится сказки на сон грядущий. Война кровью запеклась в глубине человеческого сердца, и рассказывать о ней нелегко».
Татьяна Костырева
2010 г.