Этот адрес знаком многим петербуржцам. На Каменноостровском проспекте стоит так называемый дом Циммермана, заслуживший признание городской думы еще в 1907 году за свой прекрасно оформленный фасад.
В прошлом году фасад и дом в целом наконец отреставрировали. Это стало крупным событием. Городские власти с гордостью сообщали о том, что от наслоений штукатурки и времени очищены все декоративные элементы, включая гранитные вставки и фрагменты глазурованного кирпича; окнам, которых в доме 25 видов, возвращены исторические силуэты и прочее-прочее...
Правда, об одном очень важном элементе здания чиновники не упомянули. Оно и понятно, угловая башенка здания так и не вернулась на своё место - зачем говорить о том, что не сделано, тем более людям, которые во всех своих решениях хотят видеть только положительные стороны.
Между тем, башенка заслуживает внимания хотя бы потому что была частью замысла известного петербургского архитектора Федора Лидваля и согласовывалась с заказчиком проекта Артуром Циммерманом.
Быть может нынешним отцам города плевать на фантазии тех, кто застраивал Петербург до них. Но есть еще такое понятие как стиль. И в данном случае башенка, наряду с другими деталями, давала целостное представление о северном модерне, архитектурном направлении, которое благодаря Лидвалю и получило питерскую прописку.
С башенками в Петербурге вообще проблема. Точнее тех, что строили в конце 19 или начале 20 века, много и самых разных. Но вот как с ними обходится время и ведомства, призванные заботиться о сохранении исторического облика города - врагу не пожелаешь. В советское время этот элемент фасада охотно списывали в утиль. Он сложен в обслуживании, дорог в эксплуатации и вообще сильно напоминал чуждые советской идеологии излишества.
Вот, к примеру, еще один доходный дом северной столицы на Измайловском проспект. На момент строительства в 1911-1912 гг. он принадлежал товариществу "Помещик". Его размаху, а главное умению выделиться, мог бы позавидовать любой самый претенциозный новострой эпохи "путинского процветания".
Он виден уже за несколько кварталов, а точнее с набережной Фонтанки. Правда, заслуга в этом не 6 этажей, это даже по меркам царской России далеко не предел. Всему виной купол, который своим огромным размером словно придаёт зданию особой весомости и смысла.
На самом деле замысел, которым руководствовался архитектор Якоб Блувштейн сводился к тому, чтобы создать нечто похожее на архитектуру Прибалтики. Отсюда и готические мотивы. Основными заказчиками строительства были дворяне, выходцы из Эстляндской губернии. Фигура леопарда, трижды повторяющаяся на фасаде, лишнее тому напоминание, поскольку именно это животное присутствует на гербе как современной, так и досоветской Эстонии.
Вплоть до 1970-х над куполом дома возвышался шпиль, который был утрачен в результате пожара. Как нетрудно догадаться, восстанавливать эту деталь по сей день никто не спешит. Ржавый купол цел - уже неплохо. Ну а если рухнет, найдутся современные умельцы, восстановят, долго ли. Интересная особенность современных мастеров и зодчих состоит в том, что для них это действительно дело не одного не то что дня, а даже десятилетия.
На Загородном проспекте, который заслужил репутацию самой башенной улицы Петербурга, с 1907 года стоит дом Штальмана. Своей изящной башенки на углу с Казачьим переулком он лишился в 1980-е годы . После пожара её просто разобрали.
Ну зачем советским коммунальщикам эта вечная головная боль. Да и авторитет гражданского инженера Иосифа Мошинскиго, который делал проект доходного дома по заказу вдовы генерал-майора Николая Штальмана, видимо не слишком побуждал к сохранению материального наследия.
Говорят, здесь в советское время были какие-то невероятные коммуналки. Выглядело это почти мистически. Например, жильцы четырехкомнатной квартиры со своим коридором не имели собственной кухни, туалета и ванны. Приходилось пользоваться коммунальным. Курьёз, скажете? А делать вид, что изуродованный фасад это и есть исторически достоверный и единственно правильный облик здания - тоже?
Проблема состоит в том, что даже взявшись восстанавливать подобные сооружения, подрядные организации либо не понимают, что с ними делать, либо делают то, что нужно им. Например, надстраивают историческое здание дополнительным этажом или воссоздают искаженный оригинал.
Так было с домом Бернштейна, еще одной важной архитектурной доминантой Петербурга, близкой к северному модерну. На месте навершия, причем разрушенного не так давно, и башенки появилось совершенно уродливое образование.
Как правило все эти сложности и конфликты чиновники преподносят как рядовые штатные ситуации. Мораль конфликтов и следующих за ними разбирательств, как правило, сводится к одному: не получилось с этим - наймём другого подрядчика. Но ведь речь идёт не о типовой застройке, где плюс-минус метр не изменят композицию и силуэт. Это всё архитектурное наследие, а Петербургу в нём отведена особая роль. Если вы не знали, то на этот город приходится 15% всех исторических зданий России. Справедливости ради надо сказать, что дело всё-таки движется. Появляются действительно достойные реконструкции.
Чего стоит одно только здание универмага торгового дома «С. Эсдерс и К. Схейфальс», украсившее угол Гороховой и набережной реки Мойки. Тут и сам Зингер позавидует. Можно было бы конечно сказать, что главная проблема состоит в том, что большие деньги на реставрации пытаются заработать мутные фирмы.
Правда, такой же упрек уместен и в адрес муниципальных структур. Не вы ли их плодите, если допускаете такое отношение к сложной и кропотливой работе?
В 2019 году в Петербурге был утвержден перечень из 255 домов-памятников, которые будут восстановлены за счет средств полученных от туристического сбора. В него вошли и многие доходные дома с характерными башенками. Первые результаты ожидаются уже в этом году. Другой вопрос: какими они будут?
