Часть 1 тут
Часть 2 тут
Часть 3 тут
Автоматические двери открылись, Человек поднялся в салон – там было людно и довольно шумно, казалось, ехала изрядных размеров компания приятелей, переговаривавшихся друг с другом, часто отпускавшим шуточки внутреннего потребления, недоступные для понимания постороннего, после чего прокатывалась волна улыбок, смешков и одобрительного покачивая головами. Человек остался стоять на площадке, отойдя к противоположной стороне, прислонился лбом к прохладному окну и выглянул наружу. Трамвай набирал скорость: мерный перестук колес постепенно перерастал в ровное гудение, а пейзажи за окном размазывались, превращаясь в цветные пятна в духе абстрактного импрессионизма. Затем пятна начали вытягиваться в линии, образовывая длинные неоновые всполохи. Трамвай совсем перестало раскачивать, будто он давно оторвался от земли и летел теперь в безвоздушном пространстве, набирая высоту. Человек чувствовал нарастающее давление, до боли закладывало уши. Алая нить в голове натягивалась и звенела как струна – еще чуть-чуть и лопнет, и цельный звук разбивался на множество острых, ранящих осколков.
Человек отстранился от окна и, увидев капли на груди, внезапно осознал, что у него пошла носом кровь. Сунув руку в карман, он нашарил носовой платок и что-то твердое, металлическое. Вытащил все вместе и, прижав платок к носу, уставился на незнакомую связку ключей с брелоком. Это определенно не были его ключи от квартиры, а какой-то старый и изрядно проржавевший набор. Человек всмотрелся в брелок – прозрачный кристалл с трехмерным изображением лабиринта внутри. Если присмотреться, было видно, как лабиринт живет и меняет свою структуру. Чем дальше, тем больше Человеку казалось, что у него в руках что-то вроде игрушки-головоломки, внутри которой не только можно перекатывать содержимое, но и менять расположение частей. Вот маленький серебристый шарик неудержимо катится вместе с потоком. Человек почувствовал, что может управлять этим потоком. Он прошептал едва слышно «Стоп» и резко свернул кусок лабиринта, чувствуя, как скомкалась в голове алая нить. Раздался визг тормозов, пассажиров по инерции бросило вперед, пришлось схватиться рукой за поручень. Трамвай встал.
Двери открылись, и Человек вышел на площадь. Вокруг снова был город, занятый дневной суетой. Людно и шумно. Проезжали машины, тренькали трамваи, стучали чьи-то каблуки по брусчатке. На площади на ступенях стереобата и между колонн белого собора с классическими треугольными фронтонами сидели люди. В свинцово-сером небе парили, временами истошно вереща, огромные морские чайки, присаживались на мостовую, деловито трепали какие-то пакеты из-под фастфуда. В воздухе, напоенном влагой и холодными ветрами, отчетливо читалось неизбежное приближение дождя. Вдруг Человек услышал, как кто-то из-за спины окликает его по имени.
Развернувшись, Человек обнаружил у себя за плечом плечистого мужика, выше себя почти на полголовы, в темном пиджаке, добавлявшем образу эффект громадного платяного шкафа. Мужик широко улыбнулся и с радостным «Приве-е-т!» протянул руку. Человек на автомате выкинул руку вперед и только тут заметил, что все еще держит ключи. Во время секундной заминки оба уставились на связку. «Пардон», – Человек перекинул ключи в другую руку и снова протянул мужику правую, пытаясь понять, кто он черт побери такой.
— А я смотрю со спины, ты – не ты, – пробасил мужчина. Ну дай, думаю, окликну, а вдруг…
Тут забрезжило: одноклассник, не особо и изменился, по сути. С выпуска изрядно раздался вширь, конечно, ввысь-то он и тогда уже был ого-го. Подрастерял шевелюру, поднабрал морщин заодно с килограммами, но в целом… В целом, все-таки он, с соседней парты. Узнал, значит, со спины… Человек сунул ключи обратно в карман и выдал дежурное:
— Какими судьбами?
Одноклассник снова расцвел улыбкой:
— Партнеры у меня тут, приходится ездить. Надоело, поверишь, почти четыре часа сюда, потом обратно, скоростной наш поезд и очень-то и скоростной, а? И границы эти, будь они неладны. А ты?
— А я проветриться, так сказать, – осторожно заметил Человек.
Взгляд одноклассника вопросительно уперся Человеку в грудь. Тот проследил направление взгляда на кровь на толстовке:
— А это, фигня, носом кровь пошла. Давление скачет. Наверное, на погоду реагирует.
— Да-а, – протянул одноклассник, – организмус в нашем возрасте становится капризным. И у меня третий день башка трещит. Он, сморщившись, поднял взгляд на небо, откуда как раз начали долетать первые одинокие капли. Ты обедал уже? Пойдем куда-нибудь пожрем и выпьем за встречу?
— К эспланаде?
— Да один фиг. Куда поближе, пока не ливануло. Всю неделю чехарда – то дождь, то солнце.
Они прошли до парка, повернули направо еще на пару кварталов. Дождь усиливался: лужи покрылись сеткой кружков от сыпавшейся с неба мороси. Дойдя до места, они поднялись на второй этаж, заказали по стейку. Одноклассник расспрашивал про жизнь, рассказывал про тех, с кем пересекался из класса. Оказалось, пара человек померло уже. Надо же, не знал. На улице, видимо из-за затянувших все небо туч, быстро смеркалось. Удивительно для вечера в этих широтах. Одноклассник глянул на часы, попросил счет. Нет, нет, даже не вздумай, угощаю. Ты как, не торопишься? Проводи к вокзалу.
Когда они вышли, дождь прекратился, но влага, казалось, висела в воздухе плотным маревом. Они прошли несколько перекрестков, и тут одноклассник, указывая рукой куда-то в проход внутрь квартала, заметил:
— Там вон бар новый открылся, я вчера в нем laphroaig пил, по нынешней смурной погоде – самое оно. Зайдем по стаканчику?
— Не опоздаешь? – спросил человек.
— Да мы быстро. Я тебе просто покажу.
Они углубились во дворы, одноклассник продолжал что-то оживленно говорить. «Туда вот», – махнул он рукой, подталкивая Человека за поворот. Они вмиг оказались в довольно темном тупичке, оканчивавшемся кирпичной стеной. Никаких входов в бар в нем не наблюдалось. Зато за спиной послышался гул чьих-то еще шагов, явно приближалась целая компания. Человек обернулся на отставшего слегка спутника. Тот ухмылялся, обнажив заметно острые клыки, рука его протянулась к карману с ключами. «Отдай».
Глядя на осклабившуюся физиономию, с исказившимися до неузнаваемости чертами, Человек нырнул внутрь себя в поисках привычного раскаленного до бела бешенства, всю жизнь при такой угрозе заставлявшего кулак лететь в челюсть раньше, чем мозг осознавал команду, отданную мышцам. И не нашел. Только холодная усталая пустота. Он сделал шаг вперед навстречу и равнодушно обеими руками сгреб нападавшего за пиджак. Отметил, как потянулась было к горлу зубастая пасть и замерла. Руки его сами рванули тушу вверх и без особенного напряжения оторвали от земли. По морде пробежала тень недоумения, потом испуга. Наконец оскал сменился гримасой ужаса. В голове было легко, будто надули воздушный шарик. И он все рос и рос, и вместе с ним Человек почувствовал, как плавно взмывает вверх вместе со своей ношей. Краем глаза, взлетая, заметил стайку упырей, следовавших за ними по пятам. Те втянули головы в плечи и прыснули по углам, как стая напуганных тараканов.
Они поднимались выше, к уровню крыш, тугие воздушные потоки тянули вверх. Еще выше, туда, откуда на город смотрели только чайки и коптеры. Стали видны центральные магистрали с зажегшимися огнями уличного освещения, изгиб залива с пришвартованными яхтами, острова…
— Ты хотел попасть наверх? – спросил бесцветный голос, в котором Человек узнал свой собственный, – тут ничего нет. И он разжал руки.
Человек закрыл глаза и охватил внутренним взглядом весь лабиринт, скользнул вдоль пестрых нитей и легко спланировал к самому краю. Ноги нащупали твердую почву, и Человек неторопливо поднял веки. Он стоял в конце длинного, едва освещенного коридора. Пахло сыростью и известкой. Прямо перед ним была тяжелая дубовая дверь с затейливой резьбой, напоминавшей переходы лабиринта. Человек порылся в кармане, извлек ключи, повозившись, подобрал подходящий и повернул в замочной скважине. Дверь приоткрылась, снаружи прорвалась полоса света и свежий запах леса. Человек собирался уже выйти, как ощутил сбоку какое-то изменение – в лабиринте образовалось новое ответвление. И оттуда вдруг повеяло таким неизбывным, леденящим душу ужасом, с которым он не сталкивался еще никогда в жизни.
Человек медленно повернул голову в сторону прохода, отпустил дверь и сделал шаг в новом направлении. Он видел, как дверь захлопывается, затягивается стеной вместе с ключами, оставшимися в замке, и исчезает без следа, и шаг за шагом отходил от пропавшего выхода в полумрак нового витка. Перед ним на задних лапах, опираясь на массивный шипастый хвост, стоял дракон. Багровым и золотым отливала чешуя, когда на нее попадали отблески тусклого света. Аккуратно сложенные кожистые крылья, едва помещавшиеся в тесном проеме, заканчивались двумя когтистыми передними лапами. До боли привычные глаза смотрели с вытянутой клыкастой морды.
Знакомый насмешливый голос из ниоткуда заметил: «Ваш случай-таки оказался любопытным. И что теперь?».
«Какая разница», – отозвался Человек. «Правил не существует, а закономерности в своем лабиринте устанавливаю я». Когтистая лапа ударила в самый центр зеркала, и тысячи мелких осколков серебристой волной хлынули в разные стороны. По глазам резанул утренний свет. Человек вышел на берег реки, навстречу ослепительному утреннему солнцу, подбросил носком ботинка попавшийся камешек и пошел напролом через еще мокрые от росы прибрежные заросли. Осока была ему по пояс и легко сминалась при движении. Он шел, оставляя за собой длинный хвост примятой травы.
The end