Животрепещущий вопрос последних лет: могут ли органы госвласти отключать Интернет из-за митингов граждан? Нет ли здесь противоречия с базовым правом человека на свободу информации? Ведь число случаев шатдауна (отключения мобильного Интернета) растёт каждый год во всём мире, и проблемы со связью в Беларуси в августе 2020-го — это просто частный случай у нас на виду.
Тем же вопросом озадачился Мурад Хазбиев (https://www.rbc.ru/society/19/11/2020/5fb628d09a7947806c120987). Он считает, что власти Ингушетии намеренно блокировали связь во время мирных акций против соглашения о границе с Чечней, чтобы не дать людям выражать своё мнение в соцсетях и узнавать о новых акциях протеста. Ведь в отдельные дни на митинги, которые повторялись с октября 2018-го по март 2019-го, выходило до 60 тысяч жителей.
Прения в российском суде закончились для активиста неудачей. Суд встал на сторону управления ФСБ, Роскомнадзора и «Мегафона», которые были ответчиками по иску. А у них, как вы понимаете, другое видение ситуации. Представители госорганов утверждали, что мобильный интернет отключали «на основании мотивированного решения правоохранительных органов» (пункт 3 статьи 64 федерального закона № 126-ФЗ «О связи» (http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_43224/). Но, как выяснилось во время судебного процесса, решение о шатдауне принял начальник УФСБ республики, а операторы связи получили от ведомства предупреждения «о возможной угрозе совершения диверсионно-террористических актов».
Теперь из-за жалобы Хазбиева, подготовленной аналитиком правозащитной группы «Агора» Дамиром Гайнутдиновым, уже ЕСПЧ предстоит решить, нарушали ли власти республики такими действиями четыре статьи Европейской конвенции: статью 10, 11, 13 и 18 (https://www.coe.int/ru/web/compass/the-european-convention-on-human-rights-and-its-protocols).
Как юрист, я прекрасно знаю, что подача жалобы в ЕСПЧ — это ещё не гарантия успеха. И даже если жалобу коммуницируют, то есть сообщат о ней Российской Федерации, то до постановления может пройти от нескольких месяцев до нескольких лет. Но тем интереснее будет узнать, какую сторону в этом вопросе займут судьи ЕСПЧ