Этот луч в небесах, он больше не мой...
Так бывает, что однажды прочитанные слова западают в душу и остаются с тобой навсегда. И казалось бы, ну что тебе до того, у тебя совсем другая жизнь, и то о чем ты прочитал так далеко и чуждо, но однако это вдруг становиться тобой. Наверняка с вами такое бывало, случалось и со мной.
Вот эти строки из трагедии Еврипида " Ифигения в Авлиде":
Этот луч в небесах, – он уж больше не мой,
Это солнце навеки погаснет…
Сейчас эти слова гораздо более актуальны, чем когда то, время безжалостно летит все убыстряя свой темп, и не за горами тот момент когда погаснет и моё солнце... Но здесь о Еврипиде.
Как это часто бывает, когда речь идет о герое жившим столетия назад, мы не можем назвать точной даты его рождения. Древние предание говорит, что его рождение совпало с победой греков над персами при Саламине, то есть 23 сентября 480 года до н.э.. Другие источники относят это событие к 481 и даже к 486 году. Разумеется все даты до нашей эры, или, если хотите, до рождества Христова. В юности, как впрочем и большинство греков, он занимался спортом, и даже хотел участвовать в Олимпийских играх. Но судьба распорядилась иначе. Традиция считает, что его перу принадлежат 75 трагедий ( по другим источникам 90 или даже 94). До нас дошли тексты только 7 (по другим источникам 17), и фрагменты из других. Современники Еврипида принимали его работы довольно неприязненно, как, впрочем, и критики века девятнадцатого... Ницше называл Еврипида " разрушителем трагедии". А вот в позднюю античность, напротив, его пьесы были гораздо популярней произведений его старших современников - Софокла и Эсхила. По причине этой неприязни, Еврипид покидает Афины и перебирается в Македонию, ко двору царя Архелая, где вскоре и умирает. Я не буду останавливаться на подробностях биографии Еврипида. Они доступны, и не важны для нашего изложения, важны тексты. Еврипид глубоко человечен и отзывчив к человеческим невзгодам, он порицает рабство и то положение, которое занимает женщина в его эпоху. Война для него не подвиг, а страшный и кровавый труд. Он не создает эпических полотен, но показывает, может быт быть впервые, слабость и одиночество человека. Воля богов и рок не отрицаются, но главной причиной бед его героев является слабость их сердец. Именно из глубин сердец героев, их слабости, непоследовательности и их страстей и вырастает трагедия.
Греческое войско под началом Агамемнона собирается отплыть под Трою, дабы вернуть похищенную Парисом Елену и воздать за оскорбление, нанесенное Греции. Всеэллинское воинство собралось в гавани Авлида, но корабли не могут выйти в море из-за установившегося штиля. Агамемнон обращается к прорицателю Калханту, который сообщает ему, что боги пошлют попутные ветры, если вождь принесет в жертву свою дочь Ифигению. Вот как об этом рассказывает сам Агамемнон:
"… И вот Калхант‑вещун Средь воинов, безвременьем томимых
Изрек, что царь и вождь Агамемнон Дочь Ифигению, свое рожденье, должен
На алтаре богини заколоть,
Царицы гладей этих. “Если, молвил,
Заколете девицу, будет вам И плаванье счастливое, и город
Вы вражеский разрушите, а нет –
Так ничего не сбудется”.
И вот Агамемнон пишет письмо, в котором требует прибытия дочери, якобы для бракосочетания её с Ахиллом. Пишет и рвет его. И снова пишет и отправляет. Отправляет, но в порыве раскаяния пишет другое письмо, отменяющее первое. и поручает своему старому рабу доставить его.
“Чадо Леды, тебе мой приказ, А что раньше прочла – позабудь!..
На глубокую заводь Евбеи
Деву‑дочь, царица, не шли К бесприбойным, авлидским брегам…
Брачный факел ее сбережем Мы до лучших дней, Тиндарида..."
Но письмо перехватывает Менелай, отвергнутый муж Елены, чьё похищение и являлось поводом, формальным и декларативным, готовящейся войны. Вот что он говорит своему брату Агамемнону:
"Помнишь, как ты был ничтожен, за борт выброшен судьбою?
А когда Калхант‑гадатель Артемиде для убоя
Дочь твою обрек на жертву, путь взамен суля счастливый,
Помнишь, как ты духом ожил, как в надежде торопливой Сам, никем не принуждаем, написал, чтоб Тиндарида
Ифигению прислала, – мол, невесту для Пелида?"
Но в конце концов, растроганный искренним горем брата Менелай отказывается от своих слов, он хочет сохранить жизнь Ифигении, Потому, что:
"Я для тебя не изверг, снова брат…
Перегореть в горниле состраданья И вылиться в другую форму – мне Не стыдно, Агамéмнон, нет, нисколько!.."
Ну что ж, Ифигения спасена! Спасена? как бы не так! В тот момент, как Менелай соглашается отказаться и от Елены и от войны, Агамемнон, вдруг вновь меняет свое решение.
"Но, увы, Мне больше нет возврата, и ножа
От дочери я отклонить не властен…"
Этот Агамемнон, этот царь царей, на самом деле слабый и безвольный человек. И, как многие слабые люди, цепляется за раз сказанную и сделанную глупость, принимая это за силу. Агамемнон это греческий Манилов. Он хочет быть хорошим и любящем отцом, великим полководцем, мудрым правителем, благодетелем Греции. Но все это с "бы". Помните у Гоголя "а неплохо бы построить тоннель..." Не плохо. Но за каждым "неплохо" должно идти действие. Агамемнон, однако растерян, чужая воля заменяет ему свою, и он идет по пути наименьшего сопротивления : это мой долг, так предрешено. Его слабость становится роком его дочери. И свою слабость, своё трусливое упрямство, он считает мужеством и твердостью.
В это время в греческом лагере появляется Клитемнестра с Ифигенией и младшим сыном Орестом. Агамемнон как может тянет время, пытается уговорить свою жену вернуться домой, оставив Ифигению, даже обсуждается свадьба. Он так и не решается сказать о своих намерениях и Клитемнестра узнает правду от старика раба.
"Клитемнестра :
Тайну мне, скорее тайну! Брось все это, говорю.
Старик:
Так узнай же: царь‑родитель дочь свою убить собрался.
Клитемнестра:
Что такое? Бредишь, старый? Ты… Ты просто помешался…
Старик:
Шею белую малютке царский нож его пронзит!"
Так что Клитемнестра? Клитемнестра сестра Елены, Клитемнестра убившая своего мужа после его победного возвращения от сожженной Трои? О, она в гневе и высказывает мужу, все что о нем думает. Но вот беда, в ее речи больше обиды за себя, за свою жизнь. И судьба дочери ее интересует лишь постольку, поскольку Ифигения принадлежит ей, является частью ее, Клитемнестры, жизни. Её больше волнует собственная боль от потери дочери, нежили сама потеря. И потому она не слишком убедительна и быстро сдается.
"О дитя мое! Вы, о чужие! О несчастная, смерть уж глядит на тебя.
Он ушел, твой отец, и Аиду отдать
Он решил свою дочь."
Мольба Ифигении также не достигает цели. Агамемнон тверд как алмаз. Но посмотрите, как прекрасны стихи, вложенные в уста Ифигении.
"Я здесь, отец, у ног твоих, как ветка,
Молящих дар; такая ж, как она,
Я хрупкая, но рождена тобою…
О, не губи безвременно меня!
Глядеть на свет так сладко и спускаться
В подземный мир так страшно, – пощади!"
На ее руках Орест- ее младший брат и будущий убийца матери.
"Смотри, отец, тебя без слов он молит,
Уважь мольбу и сжалься: дай мне жить!
Мы, два птенца твои, лица касаясь
Отцовского, ласкаемся к тебе:
Один – совсем малютка, я – побольше.
Что ж я еще придумаю сказать?
Для смертного отрадно видеть солнце, А под землей так страшно… Если кто
Не хочет жить – он болен: бремя жизни,
Все муки лучше славы мертвеца."
Какие проникновенные и трогательные слова! Но отца они не трогают. Он уходит полный твердого намерения принести дочь в жертву. И вот монолог Ифигении, из которого взяты строки, ставшие эпиграфом данной статьи. Насладитесь поэзией.
"О родная, недоли унылая песнь
Для обеих одна;
Этот луч в небесах, – он уж больше не мой,
Это солнце навеки погаснет… О, увы мне, увы мне, увы!
Ты, о Иды венец снеговой,
Вы, о склоны, где плод свой нежный,
Сорвав с груди материнской, Умирать царь Приам оставил,
Иль затем вы, о склоны, тогда
Сберегли Париса Идея,
Чтоб он Иду прославил в Трое?
О, увы мне! Зачем возрос И средь паствы пастырем стал он В тех зеленых лугах, где нимфы
У ключей кристальных резвятся И для кос золотых срывают
Гиацинты и розы?..
Кто привел вас, бессмертных, туда,
Палладу с Кипридой лукавой
И Геру с послом Зевса?
О, зачем ты зажглась, вражда,
Меж Кипридой, царицею чар,
И Палладой, царицей копья,
И Герой, царя царицей?
Не красу там венчали, а смерть,
Смерть мою изрекали уста –
Слава эллинов, – имя одно
Знайте, гостьи… Богиня крови,
Крови жаждет моей, и Трои
Без нее не видать ахейцам.
Царь же тот, что меня родил,
О мать моя, мать,
Нет его, изменил, покинул.
О, мой жребий, о, горечь мук,
О, сиянье красы проклятой! И у горла преступный нож,
Нож отца, что забыл про бога…
О, зачем, Авлида, скажи,
Кораблям медноклювым
Ты приют зачем открывала?
Ель кормы в заснувших водах
Им зачем, скажи, ты сковала?
Царь Зевес! Не все ли тебе
Покорны ветры, не ты ли
Смертным путь показал на восток, На закат, и на юг, и на полночь?..
Не по воле ль твоей к нам идут
И нужда, и горе, и радость?
Не зовешь ли иного “вперед”?..
Не велишь ли другому “медли”?.. Царь, зачем же сковал ты Еврип нам?
Люди, род, отцветающий за день,
Как успеете вы пережить
Все тяжкое горе и муки,
Что несет Тиндарида?.."
И, наконец, последний персонаж трагедии: Ахиллес. Ахиллес, узнающий о том что он жених одновременно с вестью что он обманут и его именем воспользовались лишь для того, чтобы заманить сюда Ифигению. Он чист и благороден, он готов сражаться со всем греческим войском, которое жаждет жертвоприношения, открывающего им путь к победе в войне. Он готов умереть. Кажется, что вот он, тот герой ( а Ахиллес именно герой), который спасет Ифигению от страшной смерти.
Но тут вдруг вступает сама Ифигения, настрой души которой вдруг изменился:
"О, в душе пережила я много‑много, мать. Послушай: Я умру – не надо спорить, – но пускай, по крайней мере,
Будет славной смерть царевны, без веревок и без жалоб.
На меня теперь Эллада, вся великая Эллада
Жадно смотрит; в этой жертве беззащитной и бессильной Все для них: попутный ветер и разрушенная Троя;"
Она, только что молившая отца о жизни, теперь хочет умереть... И Ахилл отступает.
"О сердце царское! Твоих решений
Коснуться не дерзаю я: в тебе
Так чисты помыслы… Но все ж могла бы
Ты передумать, дева; если так
Послушай: там, у алтаря, мои В оружии готовы будут люди;
Когда у горла загорится нож
И у тебя невольно сердце дрогнет, – Ты вспомнишь, что защитник твой готов."
Вот и развязка. Что это - рок? Воля богов? Или слабость, безволие людей неспособных объединить свои усилия ради спасения той, которою любили. А ведь они любили ее...
"К родителю приблизилась и так
Ему сказала: “Здесь я, царь‑отец,
За родину, за всю Элладу тело
Я предаю на жертву, и никто
Меня к тому не вынуждал, – веди же к богине дочь, коли богиня ждет."
Спасибо за то что дочитали до конца. буду рад узнать ваше мнение о написанном. До новых встреч.