Автор рассказа Людмила Колбасова, прекрасный представитель женской литературы!
1.
Приближался канун Нового года, а так, как Вовка ещё умудрился и родиться первого января, то он - взволнованный и возбуждённый, представляя горы подарков, обилие сладостей и много гостей - вредничал, шалил, был непослушен и постоянно вертелся у всех под ногами. Так мама и говорила: "Не вертись под ногами!". А он просто радовался грядущим праздникам и ему было очень хорошо. Правда бабушка постоянно приставала к Вовке написать письмо Деду Морозу, она боялась ошибиться в выборе гостинцев, а он отказывался, злился и возмущался: «Ба, ну ты же сама знаешь, что никакого Деда Мороза нет», и очень удивлялся глупой наивности взрослых. На следующий год он идёт в школу и считает себя достаточно умным, чтобы верить, как всякая там малышня, в чудеса и тем более писать письма несуществующему Деду. А ещё Вовка уже давно в нём разуверился, потому, что каждый год просил у него … папу - каждый год, но, получая роликовые коньки, настольные игры и всякие прочие игрушки, огорчался, и вера в мифического Деда Мороза растаяла.
С мамой и бабушкой было неплохо, но ему так хотелось иметь папу!
Очень сильно он расстраивался, когда в саду на мужской праздник дети рисовали папам открытки. Вовка капризничал, ведь у него нет не только папы, у него не было даже дедушки, и рисовать отказывался. Он нарочно зачиркал листок чёрным карандашом, разозлился, надулся, и сидел обиженный на всех, сжавшись в комочек, как испуганный воробышек. А ещё ему было стыдно перед мальчишками из двора, когда бабушка учила его ездить на велосипеде. Она со страхом и ужасом бежала за ним мелкой трусцой, боясь отпустить, и кричала вслед испуганным голосом: «Смотри не упади! Вовочка, не торопись! Осторожней, сынок!». Мальчишки смеялись, девчонки хихикали. Обидно.
Другое дело, когда Витальку учил отец: «Ты настоящий мужик, ты сможешь, крути педали и не оглядывайся». И не бежал испуганно за ним вослед «ахая» и «охая». В итоге, Виталька быстрее Вовки научился кататься. И даже совсем уже скоро крутил виражи на одном колесе.
Он мечтал, что папа – большой и сильный – придёт за ним в садик, посадит на плечи и понесёт домой, а Вовка разведёт руки в стороны и будет представлять самолёт. Все будут смотреть и восхищаться: «Какой хороший отец у Вовки!» Он мечтал сказать Ромке из пятого подъезда: «Я папе скажу», как говорит Виталька, когда Ромка дразнится и толкается. Он завидовал Витальке, что тот знает название инструментов и помогает отцу в гараже.
- Дай ключ на семнадцать, – просит отец, и Виталька сразу его находит. Вовке становится грустно, и он привирает иногда другу про геройски погибшего отца при исполнении тайного задания Родины. Только в его рассказах отец каждый раз совершал разные подвиги: иногда в небе, иногда на море …
- Вовочка, сынок, ну напиши письмо Деду Морозу, ублажи бабушку, - просила мама.
- Не буду, - упирался Вовка, - он не исполняет мои желания, он же вообще письма не читает.
- Ну ты уже взрослый мальчик, и должен понимать, что бабушке надо уступать, - мама ласково улыбалась и гладила Вовку по вьющимся непослушным волосам.
- Ну ладно, ради бабушки только.
И Вовка сел писать. Он смотрел на чистый лист бумаги, и ему хотелось, конечно, попросить новые лыжи с ботинками, водяной пистолет, управляемый танк, но всё это перебивала одна главная, ставшая навязчивой, мысль: «Я хочу папу».
Так он печатными буквами и написал. И внизу добавил: «И машинку».
Письмо, свернутое в трубочку, показал бабушке, повертел перед ней, кривляясь, но из вредности, не отдал. Задумался, улыбнулся и …, встав на подоконник, открыл форточку и бросил его в метель, что не на шутку разгулялась на дворе. Она, танцуя над крышами домов, со стоном в мощном порыве, подхватила брошенный листок и, закружив, высоко подняла его и унесла в темноту.
- Ух, ты! - удивился Вовка и, представив Снежную королеву, быстро закрыл форточку.
- В кого он только такой упрямый? - вздыхали вечером мама и бабушка, составляя список продуктов к новогоднему столу.
И какая досада: в последний день года мама, идя с работы с тяжёлыми пакетами, поскользнулась, упала и сломала ногу. Её отвезли в больницу и за новогодним столом сидели только Вовка и бабушка. Мигала ёлка, радостно звучала музыка из телевизора, пахло мандаринами и бабушкиным пирогом, но им было грустно без мамы. Вовка, найдя подарок под ёлкой, расплакался. Он представил маму в больнице одну со сломанной ногой и, лёжа на полу перед ёлкой напротив деда-мороза из ватного папье-маше, высказывал ему свои обиды:
- Нет тебя, - зло щёлкал игрушку пальцами по бороде, - я у тебя папу просил, а ты ещё и маму отобрал. Вот тебе! Вот тебе!
И ... заревел, громко хлюпая носом. Бабушка, прижав его к себе, заплакала вместе с ним. Она вытирала слёзы фартуком, который, как казалось Вовке, никогда не снимала, и гладила внука по непослушным вихрам.
- Сиротинушка ты моя, - приговаривала, - завтра с утра пойдём к маме, и ты увидишь, что ничего страшного с ней не произошло.
Вот такой грустный Новый год случился у Вовки.
А завтра у него был день рождения. Утром на стуле перед кроватью его ожидал новый подарок, но мама с бабушкой опять не угадали, что хотел Вовка. Стараясь не показать своего разочарования, он благодарил бабушку и торопливо собирался к маме.
2.
Больница встретила новыми неизвестными запахами, а белые халаты персонала и посетителей вызвали у мальчика таинственный страх. Все ходили тихо, разговаривали шёпотом, и Вовке в больнице совсем не понравилось. Бабушка переобула его в домашние тапочки, накинула сверху длинный до пола белый халат, который приходилось держать руками, и осторожно ступая, они пошли по длинному коридору в седьмую палату, где лежала мама.
В палате Вовка ещё больше испугался, увидев страшное приспособление, которое держало поднятой мамину ногу. Она улыбалась ему бледными сухими губами, её растрёпанные волосы разметались по подушке, а глаза, казалось, запали и тёмные тени вокруг. Тут он и вовсе расклеился и, еле скрывая выступившие слёзы, уткнулся маме в живот. Мама гладила его по голове и приговаривала: «С днём рождения, сыночек».
Пока бабушка приводила маму в порядок, Вовка медленно прохаживался по коридору и читал вывески на дверях. Ему почему-то предложили тихо прогуляться по коридору.
Затем сидел на кровати в ногах у мамы и уплетал мандарины, а мама с бабушкой вели серьёзные разговоры, совсем не обращая на него никакого внимания.
- Сколько я должна дать врачу? - тихо спрашивала бабушка.
- Дай санитаркам, медсестрам, а к врачу не смей даже приближаться, поняла? – голос у мамы был строгий и встревоженный.
Бабушка удивлялась и выпытывала у мамы, почему она так категорична в отношении врача, но мама ещё больше сердилась и отводила взгляд. Тогда бабушка, вдруг широко открыла глаза и закрыв ладонью рот, переходя на шёпот, спросила: «Это он, что ли?»
Мама кивнула. Бабушка схватилась рукой за сердце: «Он должен знать».
Вовка затих и весь превратился в слух.
«Странные взрослые, ну совсем не умеют хранить секреты. Думают, что он ничего не слышит», - отковыривая краску со спинки железной кровати, думал Вовка, он внимательно слушал не только слова, но и вздохи, и краем глаза следил за родными лицами.
«Хорошо, что уши у человека не поворачиваются, как у кошки, - вдруг рассмеялся, - а то бы я сейчас себя выдал». И, внимательно слушая, делал выводы.
«Значит, есть врач, который лечит маму и от которого что-то скрывают мама и бабушка», - рассуждал Вовка и вспомнил, как в коридоре на табличке одной двери он прочёл «Гл. врач Кирсанов А.В.».
- Он женат? – бабушка, оглядываясь, тихо спросила.
- Нет, и детей нет, - мама вздохнула, - б… до сих пор.
Вовка округлил глаза – он никогда не слышал от мамы этих грязных слов.
- А вот дети-то как раз и есть, - бабушка вздохнула, притянула Вовку к себе и крепко обняла, - сиротинушка ты моя, при живом-то отце.
- Мама! Ты что глупости говоришь?
- А я ему сама пойду скажу, - бабушка продолжала прижимать к себе Вовку. Ему было душно и жарко. Но интересный разговор настолько увлёк, что он стал мягкий и податливый, как пластилин и, навострив уши, старался не пропустить ни слова.
Бабушка отпустила Вовку и заплакала. Она вообще часто плакала, все говорили: "Нервы". А Вовку терзали непонятные разговоры, и он никак не мог придумать, какой вопрос задать, чтобы хоть как-то что-то понять.
- Тебя какой врач лечит? – неожиданно сам для себя спросил.
- Травматолог Алексей Владимирович.
- Кирсанов? – Вовка вспомнил табличку на двери кабинета.
- Откуда ты знаешь? – резко обернувшись, хором спросили мама и бабушка.
- На двери прочитал, - равнодушно ответил Вовка, а сам подумал, что именно врача Кирсанова и маму с бабушкой связывает какая-то тайна. Он забыл про свой день рождения, про сломанную мамину ногу. Он забыл про Деда Мороза, который, конечно же, не исполнил его мечту. Все его мысли были о тайне, которую скрывают от него взрослые.
Метель продолжала властвовать и ликовать, и весь оставшийся день Вовка с Виталькой играли в настольный футбол, а бабушки мальчишек пили чай на кухне. Когда Вовкина бабушка прикрыла дверь и стала говорить тише, дети сразу навострили уши. Приложив палец к губам, Вовка лёг на пол и пополз к кухонной двери. Виталька за ним. Они, стараясь даже тише дышать, подслушивали разговор взрослых.
- Это неправильно, - громко шептала Виталькина бабушка, - из глупой гордости ты дочь лишила отца, а сейчас она лишает отца сына. Надо обязательно ему об этом сказать. Вовка у вас замечательный мальчишка. Да может отец будет несказанно рад получить готового сыночка, без бессонных ночей и грязных пелёнок.
Вовке всё стало понятно и вмиг созрело решение завтра же самому всё сказать доктору Кирсанову... Он же так мечтает о папе!
Вовка долго ворочался в кровати - сон никак не шёл. Картины счастливой встречи рисовались в его воображении. Представлял, как доктор Кирсанов возьмёт его под мышки, высоко поднимет и, радостно глядя на него снизу-вверх, скажет, как Виталькин отец: «Прорвёмся, сын» и все будут плакать, смеяться и прыгать, ликуя. Вовка блаженно улыбался. Его ладони сжимались в кулачки, а глаза зажмуривались от предстоящего счастья, и он шептал: «Я знал, что ты есть, что встречу тебя!» - и слышал такой же радостный ответ: «Я всю жизнь тебя искал».
Ещё он очень сердился на маму, зачем она скрывала от него отца, на бабушку тоже и никак не мог уснуть. Тихо встал и подошёл к окну. Прислонившись лбом к холодному стеклу, он смотрел на вихри снега, которые холодный суровый ветер, кружа, разбрасывал по двору, и в свете уличного фонаря увидел улыбающегося Деда Мороза. Тот, шаткой походкой, с бутылкой в руке пробирался сквозь метель, неся за спиной пустой мешок.
«А ты, оказывается, есть», - подумал Вовка и помахал ему рукой. Ночью ему снился доктор Кирсанов в наряде Деда Мороза. Он смеялся и, как брошенный листок, летал над крышами домов.
Утром, собираясь в больницу к маме, Вовка тщательно чистил зубы, долго причёсывал и приглаживал рукой свои непослушные кудри и волновался настолько, что за завтраком его поташнивало.
Он уже с трудом мог представить, как подойдёт к совсем незнакомому человеку и скажет … Он никак не мог придумать, что и как ему сказать.
- Ты странный сегодня, часом не заболел? - бабушка прикладывала ладонь ко лбу и заглядывала Вовке в глаза.
- Нет, мне ветер спать мешал.
- Метель, будь она неладна, - согласилась бабушка, - даже детям спать не даёт.
В больнице Вовка, поддерживая полы длинного белого халата, стоял напротив кабинета, на котором было написано «Гл. врач Кирсанов А.В.» и, затаив дыхание, ждал, когда из него выйдет врач. Он, не моргая, смотрел на дверь и шептал про себя: «Выйди, выйди». Но никто не выходил. Тогда он, набравшись смелости, дёрнул её за ручку, а она оказалась заперта.
Боевой пыл ослаб, и Вовка, даже с некой радостью и успокоением, вернулся в палату.
«Ну и не надо, - обиженно думал он, - мне хорошо с мамой и бабушкой. А ты живи один и мучайся».
И вдруг он услышал в коридоре уверенные мужские шаги, скрипучий звук открывающейся двери. Вовка вышел в коридор. А там, преодолев страх и сомнения, тихо открыл дверь и вошёл в кабинет. Врач Кирсанов сидел к нему спиной за столом и писал.
- Вы по какому вопросу? - не оборачиваясь, спросил он. – Сейчас я занят.
Вовка продолжал стоять у него за спиной. Сердце стучало громко и, казалось, пыталось выпрыгнуть из груди. Врач резко обернулся и, увидев ребёнка, нисколько не удивился: «Тебе чего, мальчик? Где твоя мама?»
- Мама в седьмой палате, - промямлил Вовка, и его нижняя губа предательски затряслась. Алексей Владимирович протянул большой апельсин: «Возвращайся к маме, мальчик, и не стоит тут разводить сырость».
Вовка, сдерживая слёзы, глядел во все глаза на доктора и медленно пятился назад. Тихо вышел и, не закрыв дверь, побежал по коридору.
- Не нужен мне никакой отец, - и он с силой бросил апельсин на пол. Шкурка лопнула, и сок брызнул на стены. Сладкий запах разнёсся по коридору. Вовка забежал в какую-то маленькую комнату, где хранились вёдра, странные тазики и прочий инвентарь и, присев на тюк белья, громко заплакал. Слёзы душили его, горе – большое неподъёмное для детской души, разрывало сердце. Обидным показалось обращение "мальчик" - безликое, чужое, холодное ...
- Ну-ну, успокойся, - пожилая нянечка, услышав детский плач в кладовке, зашла и села рядом, - кто тебя обидел?
Ласково обняла мальчонка, погладила по курчавым волосам.
- Он мне совсем не отец, - Вовка заикался от плача и от раздиравшей душу обиды, - мне вообще он не нужен. Пусть сам ест свои апельсины.
- Так это ты бросил апельсин в коридоре?
Слёзы душили, мешали говорить, он судорожно всхлипывал, и частая судорожная дрожь пробивала маленькое тело.
- Да кто же тебя так обидел, горе луковое? Где твой отец?
- Там ... там … в кабинете, пишет.
- Кто пишет?
- Доктор Кирсанов.
- Да кто тебе сказал, что он твой отец, у него отродясь детей не было.
- А вот и есть. Вы не знаете, - Вовка оттолкнул от себя нянечку.
- А ты откуда знаешь? Кто тебе сказал? – странный разговор подогревал любопытство.
- Мама и бабушка. Они … они не хотят ему говорить, а я…, я… сам … решил, - и Вовка снова залился безутешными слезами.
- Фамилия твоя как?
- Котов я, Вова.
Нянечка, как смогла, успокоила мальчика и отвела его в палату к маме.
- Что ж вы за ребёнком не смотрите? - укоризненно покачала головой, с интересом присмотрелась к Вовкиной маме и подумала: «Вот тебе и дела!»
И побежала делиться горячими новостями с персоналом.
А к вечеру следующего дня старшая медсестра осторожно рассказала главному врачу странные слухи, что гуляют по больнице уже второй день.
3.
Алексей Владимирович сперва отмахнулся, мало ли что могут болтать женщины в отделении, но совсем забыть услышанное не мог. И мыслями постоянно возвращался к разговору со старшей медсестрой.
- Котова, - пытался вспомнить он, - Котова Наталья, учитель биологии…
Он смотрел в карточку больной. Многочисленные похождения любвеобильного красивого доктора обрастали легендами. Мало медсестричек устояло перед очарованием молодого врача, но, насколько он помнил, учительниц у него не было.
Утром на медицинском обходе он внимательно присматривался к сломавшей ногу Наталье Котовой и с удивлением заметил, как она внезапно от его взгляда покраснела. Теперь доктор потерял покой и даже сон. Он всё пытался вспомнить, где и при каких обстоятельствах могла состояться их встреча. Лицо молодой женщины всё-таки казалось ему знакомым. Но не более того. И лишь спустя несколько дней он внезапно вспомнил, как много лет назад в отделение травматологии пришла молоденькая выпускница медицинского училища.
- Точно, - вскричал он, припоминая, - Котова!
И ещё он вспомнил, что ласково называл её «кошечкой» за неповторимую чувственную грацию и очаровательную улыбку, при которой кончики губ игриво поднимались вверх и напоминали довольного котёнка. Юная сестричка не устояла перед любовным натиском доктора-ловеласа и, к его радости и некому разочарованию одновременно, он оказался у неё первым мужчиной. Чувство ответственности перед ней его напрягало. Наташа же вся светилась от первой любви и глупо верила, что теперь они поженятся. Однако они встречались недолго, несмотря на всю её пылкость и трепетность. Чистота, открытая доверчивость девушки обескураживали его, и он вырастал в собственных глазах, но по-прежнему не пропускал ни одной юбки.
А потом она внезапно исчезла. Он вспоминал некоторое время «свою кошечку», «своего котёнка» и даже тосковал, но, как мартовский кот, той весной быстро нашёл замену.
- Неужели это она? Неужели родила? Но почему не сказала? – мысли роем кружились в голове, и он подумал: «А не поговорить ли с ней?»
Смешного кудрявого мальчугана он больше не встречал в коридоре больницы. Наташу навещали только её мать, коллеги, друзья.
А смешной мальчуган после перенесённого стресса слёг с сильнейшей ангиной и неделю провалялся с температурой. Дети обычно быстрее забывают горе, но Вовке не с кем было поделиться, и поэтому доктор в белом халате, протягивающий ему апельсин, приходил тяжелыми видениями, и мальчик снова расстраивался до слёз и тяжело выздоравливал.
Метель давно стихла, на смену пришла тихая солнечная морозная погода, и Вовка с тоской смотрел в окно на детей, что весело катались с горки, строили снежную крепость и, вываленные в снегу, румяные и счастливые, расходились в сумерках по домам. Вовка грустил и во всех своих бедах винил доктора Кирсанова и маму.
Заметив повышенное к себе внимание со стороны медицинского персонала больницы, Наталья стала подозревать, что мама всё-таки разболтала её тайну. Рассердившись, она гневно высказала недовольство.
- Да, что ты, ни одному человечку даже не намекнула, - немного слукавив, клялась мать, суетясь, и пряча взгляд. Виталькиной бабушке она доверяла, но теперь когти сомнения царапали душу неприятными догадками. Одним словом, начало нового года принесло не только физические страдания, но и душевную боль каждому члену семьи.
Наталью накрыли воспоминания о первой любви. Поддавшись сильному чувству, она доверилась Алексею, и шквал эмоций отключил рассудок. Веря каждому его слову, каждому взгляду, вздоху и ласке, уже через два месяца после первой встречи поняла, что в ней зародилась новая жизнь. Счастливая, летела к нему разделить радостную весть и, открыв дверь кабинета, застала его целующимся с другой. Мир в одночасье рухнул.
В тот же день Наташа написала заявление об уходе и устроилась лаборанткой в учебный институт на кафедру биологии. Гордая и сильная, она вычеркнула Алексея из жизни, решив оставить ребёнка.
"Вырастим, я же тебя смогла", - укорив в душе судьбу и наивную обманутую дочь, поплакали вместе, и так на свет появился Вовка.
Наталья не забыла Алексея, чувства, конечно, с годами притупились, обида тоже, но, встретив его в больнице, она вдруг ощутила неизбывную щемящую тоску. Огорчало своё нездоровье и беспомощность. Болью отозвалось и то, что Алексей её даже не вспомнил.
И вот теперь какая-то нездоровая суета вокруг неприятно обеспокоила.
Закончились праздники, ёлки убрали, игрушки упаковали в коробки и деда-мороза в красной шубе Вовка, щёлкнув не единожды по носу, сам завернул в бумагу и спрятал в диван до следующего года.
Наступила оттепель, дни стали длиннее, в воздухе всё громче каркали вороны да шумели воробьи. Вовка ходил в детский сад и категорически отказывался проведывать маму в больнице.
В мужской праздник он с ещё большей злостью исчеркал чёрным карандашом лист и нагрубил воспитательнице. Иногда у него случались необъяснимые приступы какой-то агрессии, непослушания. Мама переживала, но списывала на кризис переходного возраста шести-семи лет. Ей и в голову не могло прийти, что маленький ребёнок пережил тяжелейшую травму разочарования и предательства. Он не знал, как оценить мамино и бабушкино молчание про отца, не мог понять происходящее.
Всплеск негативных эмоций произошёл у Вовки и в день женского праздника. Если бабушке он старательно сделал красивую аппликацию, то мамину открытку сознательно испортил …
4.
Пришла весна. и всё стало как прежде.
Мама ходила на работу, Вовка учил стихи к выпускному в детском саду и ждал обещанной поездки на море. Зимние невзгоды канули в прошлое. Обида на доктора Кирсанова прошла. «Ну он же не виноват, - рассуждал Вовка, - он ведь не знает, что я его сын». Ему хотелось поговорить об этом с мамой, но, подсознательно боясь растревожить свою душевную рану, откладывал разговор. Да и побаивался маминой реакции на его самовольство.
Как-то в тёплые дни Первомая, гуляя во дворе, Вовка с удивлением заметил маму, сидящую в красивом автомобиле. Она оживлённо разговаривала с мужчиной и вдруг обняла его и поцеловала. Вовка замер от неожиданности и почему-то сразу подумал, что это доктор Кирсанов.
- Бабушка, - запыхавшись, кричал Вовка с порога, - мама целуется в машине с доктором Кирсановым.
Та всплеснула руками, заохала и, ничего не ответив, побежала на улицу.
- Выходите, он вас застукал, - нервно стучала в стекло автомобиля, - а то как бы хуже не было.
Вовка наблюдал в окно, как доктор Кирсанов помогает маме выйти из автомобиля, и … медленно пошёл к ним навстречу.
Вид у мамы был счастливый, виноватый и встревоженный одновременно, доктор Кирсанов серьёзно посмотрел на Вовку, а у него опять предательски задрожала нижняя губа…
- Вы ..ты ... будешь жить с нами? – Вовка смотрел на доктора широко распахнутыми глазами, которые отчего-то наполнялись слезами, и задрожал голос.
- Ну, - замялся доктор, - если ты позволишь.
- Да живи уж, я ведь знаю, что ты мой папа, - он уткнулся головой матери в подол, но от объятий доктора Кирсанова увернулся.
- И не дари мне больше апельсины, - пробурчал Вовка …
И все вмиг ощутили вселенскую усталость от тайн и обмана, почувствовали щемящую жалость к маленькому родному, ещё совсем беспомощному человечку, который в одиночестве пережил невиданные страдания и ни одним словом не обмолвился, не пожаловался. И стыд, оттого что взрослые, обуреваемые своими страстями и переживаниями, не заметили горе маленького мальчика.
***
Вовка долго называл отца «доктор Кирсанов» и привык к нему не сразу. Но он был рад, что у него теперь тоже есть папа. Первого сентября он пошёл в школу, гордо держа отца за руку и пусть теперь только попробуют его обидеть, ведь он всегда может сказать: «Я папе скажу».
Перед Новым годом Вовка уверял Виталика, который уже не верил в чудеса, что Дед Мороз на самом деле существует, надо только правильно отправить ему письмо. Его не следует отдавать маме, папе или бабушке, письмо надо выкинуть в форточку в метель, и тогда желания обязательно сбудутся.
19 декабря 2018 года