Солдатские байки – неизменный атрибут русского фольклора
Уж так вышло, что сражалась наша армия, как правило, не «благодаря», а «вопреки». Некоторые фронтовые рассказы заставляют нас открыть рот, другие вскричать «да ладно!?», но все они без исключения заставляют гордиться нашими солдатами. Чудесные спасения, смекалка и просто удача – в нашем списке.
С топором на танк
Если выражение «полевая кухня» вызывает у вас только повышение аппетита, значит, вы не знакомы с историей красноармейца Ивана Середы.
В августе 1941 года его часть стояла недалеко от Даугавпилса, а сам Иван готовил обед для солдат. Услышав характерный лязг металла, он заглянул в ближайшую рощицу и увидел ехавший на него немецкий танк. С собой у него в этот момент были лишь незаряженная винтовка и топор, но русские солдаты сильны ещё и своей смекалкой. Спрятавшись за деревом, Середа подождал, когда танк с немцами заметит кухню и остановится, так и произошло.
Солдаты вермахта вылезли из грозной машины, и в этот момент советский кашевар выпрыгнул из своего укрытия, размахивая топором и винтовкой. Перепуганные немцы запрыгнули назад в танк, ожидая как минимум атаки целой роты, а Иван не стал их в этом разубеждать. Он запрыгнул на машину и стал обухом топора бить по её крыше, когда же опешившие немцы пришли в себя и стали стрелять в него из пулемёта, он просто согнул его дуло несколькими ударами всё того же топора. Почувствовав, что психологический перевес на его стороне, Середа стал выкрикивать приказы несуществующему подкреплению красноармейцев. Это было последней каплей: минуту спустя враги сдались и под прицелом карабина отправились в сторону советских солдат.
Разбудили русского медведя
Танки КВ-1 – гордость советской армии первых этапов войны – имели неприятное свойство глохнуть на пашнях и других мягких грунтах. Одному такому КВ не повезло застрять во время отступления 1941 года, а верный своему делу экипаж машину бросить не решился.
Прошёл час, подошли немецкие танки. Их орудия могли только поцарапать броню «заснувшего» гиганта, и, безуспешно расстреляв в него все боекомплекты, немцы решили отбуксировать «Клима Ворошилова» в свою часть. Закрепили тросы, и два Pz III с большим трудом сдвинули КВ с места.
Советский экипаж сдаваться не собирался, как вдруг двигатель танка, недовольно покряхтев, завёлся. Недолго думая, буксируемый сам стал тягачом и легко потянул уже в сторону позиций Красной Армии два немецких танка. Озадаченный экипаж «панцерваффе» был вынужден сбежать, но вот сами машины были успешно доставлены КВ-1 до самой передовой.
Правильные пчёлы
Бои под Смоленском в начале войны унесли тысячи жизней. Но удивительнее история одного из солдат о «жужжащих защитниках».
Постоянные авианалёты на город вынуждали Красную Армию менять свои позиции и отходить назад по нескольку раз на дню. Один измученный взвод оказался недалеко от деревеньки. Там потрёпанных солдат встретили мёдом, благо пасеки ещё не были разрушены авиаударами.
Прошло несколько часов, и в деревню вошла вражья пехота. Силы противника превосходили красноармейские в несколько раз, и последние отступили в сторону леса. Но спастись они уже не могли, сил не было, а резкая немецкая речь была слышна совсем рядом. Тогда один из солдат стал переворачивать ульи. Вскоре над полем кружился целый жужжащий ком разозлённых пчёл, а стоило немцам подойти к ним чуть ближе, как гигантский рой нашёл свою жертву. Вражеская пехота кричала и каталась по лугу, но сделать ничего не смогла. Так пчёлы надёжно прикрыли отступление русского взвода.
С того света
В начале войны истребительные и бомбардировочные полки были разобщены, и зачастую последние вылетали на задание без защиты с воздуха. Так было и на Ленинградском фронте, где служил человек-легенда Владимир Мурзаев. Во время одного из таких смертельных заданий на хвост группе советских ИЛ-2 сели десяток «мессершмитов». Дело гиблое: замечательный ИЛ был всем хорош, но скоростью не отличался, поэтому, потеряв пару самолётов, командир звена приказал покинуть машины.
Мурзаев прыгнул одним из последних, уже в воздухе почувствовал удар по голове и потерял сознание, а очнувшись, принял окружающий снежный ландшафт за райские сады. Но разувериться ему пришлось очень быстро: в раю наверняка не бывает горящих обломков фюзеляжей. Оказалось, что лежит он всего в километре от своего аэродрома. Доковыляв до офицерского блиндажа, Владимир отрапортовал о своём возвращении и бросил на скамью парашют. Бледные и испуганные однополчане глядели на него: парашют был опломбирован! Получается, что Мурзаев получил удар по голове частью обшивки самолета, а парашют не раскрыл. Падение с 3500 метров смягчили сугробы и истинно солдатское везение.
Императорские пушки
Зимой 1941 года все силы Красной Армии были брошены на защиту Москвы от неприятеля. Лишних резервов не было совсем. А они требовались. Например, шестнадцатой армии, которая была обескровлена потерями в районе Солнечногорска.
Руководил этой армией ещё не маршал, но уже отчаянный командир Константин Рокоссовский. Чувствуя, что без лишнего десятка пушек оборона Солнечногорска падёт, он обратился к Жукову с просьбой о помощи. Жуков ответил отказом – все силы были задействованы. Тогда неутомимый генерал-лейтенант Рокоссовский направил просьбу самому Сталину. Ожидаемый, но от этого не менее горестный ответ последовал незамедлительно – резерва нет. Правда, Иосиф Виссарионович упомянул, что возможно есть несколько десятков законсервированных пушек, которые принимали участие ещё в Русско-турецкой войне. Эти пушки были музейными экспонатами, приписанными к Военной артиллерийской академии имени Дзержинского.
После нескольких дней поисков был найден работник этой академии. Старый профессор, практически ровесник этих орудий, рассказал о месте консервации гаубиц в Подмосковье. Так фронт получил несколько десятков старинных пушек, которые сыграли не последнюю роль в обороне столицы.
Провидцы
Гвардии сержант Фёдор Ларин до войны работал учителем в Чернухинском районе Горьковской области. Он знал с первых дней: его не убьют, он вернётся домой, но в одном из боёв получит ранение. Так и случилось. Земляк Ларина, старший сержант Василий Краснов после ранения возвращался в свою дивизию. Поймал попутку, которая везла снаряды. Но внезапно Василия охватило странное беспокойство. Он остановил машину и пошёл пешком. Беспокойство отпустило. Через несколько минут полуторка напоролась на мину. Раздался оглушительный взрыв. От машины по сути дела ничего не осталось.
А вот рассказ бывшего директора Гагинской средней школы, фронтовика Александра Ивановича Полякова. В годы войны он участвовал в боях под Жиздрой и Оршей, освобождал Белоруссию, форсировал Днепр, Вислу и Одер.
– В июне 1943 года наша часть дислоцировалась юго-восточнее Буды-Монастырской в Белоруссии. Вынуждены были перейти к обороне. Вокруг – лес. У нас окопы, у немцев – тоже. То они в атаку идут, то мы. В роте, где служил Поляков, был один солдат, которого никто не любил, потому что он предсказывал, кто, когда и при каких обстоятельствах погибнет. Предсказывал, надо отметить, довольно точно. При этом говорил очередной жертве так: «Пиши письмо домой, пока не убили».
Тем летом после выполнения задания в роту пришли разведчики из соседнего подразделения. Солдат-предсказатель, глянув на их командира, сказал: «Пиши домой». Старшине объяснили, что тучи над ним сгустились. Тот вернулся в своё подразделение и обо всём рассказал командиру. Комполка посмеялся и отправил старшину за пополнением в глубокий тыл. И надо же такому: в машину, на которой ехал старшина, случайно попал немецкий снаряд, и он погиб. Ну а провидца в тот же день нашла вражеская пуля. Свою смерть он предсказать не смог.
Летят утки
– Под Ковелем случился у нас чуть ли не рыцарский турнир с немцами, – вспоминал один фронтовик. – Причина была всё та же – хотелось жрать. Сидя в мокром грязном окопе, мы увидели пролетавших над нами уток.
Пулемётчик бросился к спаренному зенитному «максиму» и открыл охоту. С немецкой стороны отозвался МГ, также стрелявший по заметавшейся под перекрёстным огнём дичи. Несколько крякв упали на нейтральную полосу. Мы с пулемётчиком бросились за ними. И из немецких окопов к уткам двинулись два солдата. Подбежали мы практически одновременно и схватили по две утки. На земле между нами лежали ещё несколько птиц. Чтобы они не достались противнику, мы бросились на них. Немцы, такие же пацаны, как и мы, не струсили и ринулись нам навстречу. Завязалась битва. В руках у нас ничего не было, кроме уток, которые и послужили и нам, и немцам в качестве оружия. Минут пять мы лупили друг друга пернатыми, пока не утомились. Остановившись, мы посчитали бесхозных птиц и молча разделили их с противником. В окопы вернулись облепленные перьями и измазанные утиной кровью. Вечером все ели утиный суп.