Начало здесь.
Предыдущая часть здесь.
Решимость моя победить зло с каждым годом всё крепче. Если я уйду слишком рано и не успею сделать то, ради чего пришла в этот мир, должен найтись человек, который избавит мир от Лозовихи.
Марфушино письмо не было таким коротким, как последнее послание батюшки, хотя видно было, что писала его Марфуша второпях.
«Елена, дорогое моё дитя, - обращалась ко мне нянюшка, - прости меня и не думай, что я тебя своей волей покинула.
Ко мне пришла Агнесса, и с ней мы попробуем сделать то, что нам дОлжно. Если уж не сумеем – что же, не грусти. Прибавится на свете ещё одной кошкой.
Ты не думай, любезная моя, что я оставляю тебя без поддержки. Как обещала, так и сделала – сын твой станет первым мужчиной в роду, обретшим дар, твоим защитником. Я не лукавила, говоря, что знаю, как это сделать. Но, раз уж злая ведьма заперла для меня рощу с её травами, пришлось мне поступить по-другому. Я передала ему свою силу, почти всю, оставив себе ровно столько, чтобы помочь Агнессе. Сила же та, которую передают сознательно и добровольно, во много раз более могучей бывает. Так и с тобой случилось, Еленушка. Ты обычной девочкой родилась, а всё, что есть в тебе от магии, дала тебе сестрёнка твоя, что родиться не успела. Теперь я надеюсь, что вдвоём с маленьким Фотием вы справитесь с любой бедой. Если же дано нам с Агнессой будет одолеть проклятую ведьму – быть твоему сыну лекарем, каких ещё не было на свете.
И про Алёшенькин дар не забывай, отправь его, как задумывалось, живописи учиться.
Уходить мне пора. Напоследок лишь открою тебе тайну.
Ты мала была, знать этого не можешь. Когда меня позвали у Аннушки первые роды принимать, младенец её умер, я саму-то Аннушку еле спасла. Мальчик же Александр – подкидыш, я его накануне в роще нашла, когда ходила травы собирать. Хотела просить твою матушку в воспитанники его взять, да не успела, а тут всё и случилось. Прости, если не права была, да только не хотелось мне несчастное дитя сиротой оставлять, вот и подменила младенца.
Теперь же пишу тебе об этом для того, чтобы ты знала: Александр – не сын Аннушкиного беспутного мужа, хоть и носит его имя, он других кровей. Мнится, что хорошо бы было Настеньку за него выдать, как повзрослеет. Ты знаешь, милая, в людях я редко ошибаюсь, а дальше уж тебе решать.
Прости же свою старую тётку, да про кольцо, что у матушки твоей хранится, помни. Думается, придёт ещё его черёд, не зря Лозовиха за ним охотится. И науку мою не забывай.
Не поминай лихом. Бог даст, свидимся».
Последние строки я дочитала почти спокойно.
Я привыкла доверять Марфуше во всём, и теперь верила, что на сделала правильный выбор.
Оставалось лишь надеяться на Марфушину удачу, свои силы и везение Егора, который сейчас где-то далеко спешил к синьору Карло, оказавшемуся детским другом Фотия-Серафима и Фёдора. Теперь я очень рассчитывала на то, что он позаботится об Алёше.
В тот же день я написала к матушке, прося её приехать нвестить меня.
Письмо моё было благополучно доставлено.
К моему удивлению и, пожалуй, радости, матушка приехала не одна. Она привезла с собой мальчика Александра, про которого я теперь знала больше, чем остальные.
Несмотря на то, что Саша был ненамного старше моего братишки, он казался взрослее и разумнее Алёшеньки. Я рада была, что он будет гостить в моём доме – та у меня был возможность ближе узнать его.
Лишь одно событие выбило меня из привычной колее настолько, что, пережив его, я задумалась всерьёз и принялась за составление своего посмертного завещания.
Случилось же следующее.
В те дни как раз подошли сороковины со смерти Фёдора.
Я в сопровождении матушки отправилась сперва в храм, затем же мы направились в склеп, где упокоили тело мужа.
С нами отправились сыновья Егора, Агафья, окончательно поправившийся от болезни Василёк и священник, которого мы попросили сопровождать нас.
У склепа священник велел зажечь свечи, и мы стали спускаться по лестнице вниз. Первым шёл Кирюшка.
Вдруг он остановился и заслонил дорогу:
-Стойте, государыня графиня! Не надо сюда.
Почувствовав неладное, я прошмыгнула мимо него и бросилась вниз по лестнице.
Ниша, в которую 40 дней назад поместили саркофаг с тело Фёдора, была пуста. Сам саркофаг стоял рядом, крышка его аккуратно была приставлена к стене.
Саркофаг был пуст.
Кирюшка с Филиппом вывели меня на воздух. Василий со священником помогли выйти матушке.
Я велела им спуститься вниз и, накрыв саркофаг крышкой, вновь задвинуть его в нишу. Когда же мужчины вышли из склепа, я велела осмотреть замок.
Замок был целёхонек.
-Никто не должен знать о том, что мы здесь видели, - распорядилась я. – Не хочу, чтобы поползли дурные слухи.
Все, даже священник, над которым у меня не было воли, согласились с моими словами.
-Вы догадываетесь, что здесь произошло? – лишь спросил он.
-Об этом мне неведомо., - покачала я головой. – Но, если дознаюсь, тем, кто сотворил это, не поздоровится.
Очень трудно было, вернувшись домой, не показывать виду, как мне тяжело. Спасало лишь то, что никто не ждал от меня в такой день радостного лица.
К столам, накрытым во дворе для поминок, сошлось множество людей из деревни. Я попросила Кирюшку послушать их разговоры, и он рассказал, что ничего странного или необычного у столов не говорилось.
Страшно мне почему-то не было. Я чувствовала, что должна быть готова ко всему, но участь моя меня не пугала.. Более того, чем больше я ломала голову над увиденным в склепе, тем больше убеждалась в том, что испуг мой был лишь следствием неожиданности. В губине душе даже зародилась смутная надежда на то, что путь Фёдора не окончен и продолжается где-то там, куда я не могу проникнуть разумом.
Однако в тот же вечер я решила предать бумаге свою волю. Матушка попросила позволения побыть при мне, обещая не отвлекать разговорами.
Первым. что пришло мне на ум , была просьба не хоронить меня в склепе, где находился пустой саркофаг, а поместить моё тело в наш старый семейный склеп, где покоились батюшка и Митя. Только после этого мысли мои переключились на имущество.
В завещании всё, что я имела, я просила разделить в равных долях между детьми, которые будут у меня к моменту моей смерти.
Не стоит думать, что я намеревалась снова выйти замуж, но, памятуя о появлении в нашем доме Настеньки и историю из письма Марфуши, решила сделать такую оговорку.
В случае, если дети будут малы, опекать их должны моя матушка и Агафья. Если же их не станет, когда дети не успеют ещё повзрослеть, заботиться о них я поручала старшему сыну графини Анны Блудовой Александру.
Самой Аннушке было завещано пожизненное содержание.
Отдельно же я оставила коллекцию картин, находящуюся в доме, брату Алексею Алексеевичу. Одну из картин на его собственный выбор, а также некоторую денежную сумму я отписала синьору Карло Манчини. Не забыты мною были также Егор и его наследники.
Я долго думала о том, нужно ли упомянуть в завещании пятерых детей Аннушки, и обратилась с этим к матушке. Ответ её меня удивил:
-Ты вправе сама решать, Елена. Но пока ещё всё то, что давалось нами в эту семью, ни разу не принесло им счастья. Может быть, лучше будет им рассчитывать только на себя? В любом случае, как бы ты не решила сейчас, ты можешь изменить свой выбор впоследствии. Я же от себя тебе добавлю, что мои личные средства перейдут к троим – тебе, Алексею и Александру. Батюшкино наследство, как ты знаешь, отписано Алёше.
Я хорошо помнила, что батюшка, выдавая меня замуж, выделил мне очень внушительное приданое, поэтому всё оставшееся имущество и переходило к брату.
-Я лишь об одно жалею, дорогая, - продолжала матушка, - что ты, такая молодая, так много уже пережила в своей жизни.
По лицу её потекли слёзы, она смогла лишь прибавить:
-Не с моей воле снять это ужасное проклятие с моих детей, но, клянусь, я буду тебе верным другом столько, сколько хватит моих сил.
Продолжение здесь.
Тем, кто заинтересуется, Лозовихой, можно почитать здесь.
Жду ваших комментариев, критики и предположений)))