Ну и что, что нервные клетки уже еле дышат. Ну и что, что колено синие-фиолетовое. Ну и что, что на пальце не хватает куска кожи. Ну и что, что потеряла наушники на горе, в развалинах старой казармы.
А дома - рояль… Рояль, как любимое существо… Прощай, рояль. Прости меня, Рояль.
Графиня, вам звонят из Москвы. Говорит профессор Вагнер. Наш кастинг переехал на «Новая волна», которая теперь пройдет в Юрмале.
- И все-таки нас не берут, - сказали мы, глядя в пол.
- Потому что мы не умеем танцевать?
- Не умеем играть?
Что будет, если сложить все человечество в одном месте, и запереть при этом посередине – Пушкина, Толстого, и Шекспира. И заставить всех молчать и двигаться в такт музыки. И чтобы ни одного человека нельзя было узнать - кроме тебя. А потом провести в этом замкнутом пространстве несколько дней. И услышать, наконец, ритм, который всегда дает ощущение силы и полета. И вырваться из этого круга и очутиться на свободной поляне, где трава по пояс, где поют птицы, где можно орать на весь лес, потому что «все равно никто не слышит». Потому что все равно всем плевать друг на друга. Потому что, все равно никому нельзя верить. Потому, что любовь не вечна. Потому.
И тебе вдруг становится понятно, что когда-то давно ты была такой. И что ты можешь это вспомнить.
Ровно через год.
Когда тебя спрашивают, что у тебя было в этой жизни, ты обычно, вместо ответа, берешь и говоришь, что ничего.
Потому что на самом деле, ты есть то, чем ты считаешь себя в тот момент, когда в очередной раз идешь на лево.
Дура ты, Сима. Дура.
Свобода воли не гарантирует истины.
С тем и живешь.
