Так получилось, что Толя вернулся в воинскую часть, когда набирался очередной отряд "добровольцев" в Чечню. Солдаты уже знали, что приходит приказ со списком фамилий, по которому поочерёдно вызывают бойцов к начальству и убеждают их согласиться "помочь Родине". На этот раз в списке оказалась и фамилия Толи. После встречи с родными и примирения с Катей он не горел желанием рисковать жизнью, но командир роты объяснил, что рисковать жизнью, возможно, и не придётся.
- Вы направляетесь для поддержания порядка в помощь милицейским подразделениям, - сказал он.
Вечером после этих разборов армейцев вооружили и отправили на построение. Пройдя по плацу походной колонной с песней, они свернули в сторону КПП. Оказавшись за воротами, солдаты продолжили путь до станции, где их уже ждал поезд. Ребятам приказали погрузиться в вагоны, и состав двинулся. Впереди был трёхдневный путь до Моздока в плацкартном вагоне, из которого до конечного пункта назначения солдатам не разрешалось выходить. Был конец августа...
Прибыли в Моздок, добрались до Первомайского. Почти неделю жили в заброшенном пионерском лагере. Что ждет война и не догадывались.
Через неделю пришёл приказ переправить батальон в Грозный. Колонна из десяти машин с солдатами двигалась по бескрайней равнине, которая изредка сменялась холмами. Казалось, что на сотни километров нет ни души. Но это первое впечатление оказалось обманчивым. При въезде на окраину Грозного колонна попала под обстрел миномёта. Первую машину подбили сразу, движение застопорилось. Солдаты стали отстреливаться. Через полчаса неожиданно начавшийся бой так же неожиданно и закончился. Колонна продолжила путь. Несколько бездыханных тел лежало вдоль дороги. Толя видел, как их погрузили в одну из машин. В этот момент он осознал, что попал в "горячую точку". Страх, который испытал Толя за минуты перестрелки, не описать словами. Гораздо позже он понял, что этот страх был скорее не за свою жизнь, а за родителей и Катю, которые даже не знали, что он на войне. "Что с ними будет, если меня убьют?" - пронеслась в его голове мысль.
По прибытии к месту назначения солдат распределили по казармам. Эта ночь была тихой и спокойной. Только многие из переживших первую в своей жизни настоящую перестрелку долго не могли уснуть. А те, кто смог погрузиться в сон, периодически вскрикивали и просыпались. Это продолжалось какое-то время, но постепенно солдаты привыкли к "новой" жизни. "Говорят, что к войне привыкнуть невозможно, - писал Толик в своём письме, которое так и не отправил. - Врут! Человек привыкает ко всему. Даже страх и ужас за свою жизнь и здоровье притупляются. Только воспоминания о доме, о родителях и о любимой не меркнут, а, кажется, с каждым днём становятся всё ярче и отчётливее..."
Толя служил в охране полковника. Он и ещё несколько таких же, как он, солдат-срочников должны были обеспечивать его безопасность. Они сопровождали его в поездках, каждый день рискуя своей жизнью. Просыпаясь утром, ребята не знали, доживут ли до вечера. Каждый следующий день напоминал предыдущий. Прошёл месяц, но, казалось, он длился целый год. Антисанитария, недоедание, частый недосып, постоянные усталость и страх были неизменными спутниками солдат. Но самое страшное - это погодные и климатические условия, в которых им пришлось находиться.
- У нас в Рязани в это время погода уже начинает портиться, - сказал однажды перед отбоем сослуживец Толи.
- А у нас, в Норильске уже заморозки, - поддержал разговор Димка Соловей. Он с самого начала был с Толиком в одной роте. Его необычная, но очень звучная фамилия быстро запоминалась, поэтому чаще его звали "Соловьём". А он, по его собственному признанию, со школы к этому привык и даже быстрее откликался на фамилию, чем на имя.
- А в Сочи ещё многие купаются, - мечтательно произнёс другой сослуживец. - Я бы сейчас многое отдал, чтобы оказаться дома, в Сочи.
- Чем тебе здесь не Сочи? - шуткой спросил Толик, заправляя одеяло в пододеяльник. - Солнце весь день жарило.
- Днём, может и Сочи, а ночью, холоднее, чем в Норильске, - ответил Соловей, кутаясь в одеяло.
Действительно, днём ещё припекало солнце и согревало своим теплом. Но ночи на этой почти двухкилометровой над уровнем моря высоте, были довольно холодными. Такой вот контраст, как в пустыне – днем жарко, а ночью холодно.
На следующий день колонна из двух машин с солдатами и БТР, в котором находился Толя, переправлялась на другое место дислокации. Через несколько километров просёлочная дорога из степи увела в горы. То поднимаясь, то спускаясь, машины медленно двигались на небольшом расстоянии друг от друга. Неожиданно прогремел взрыв, за которым последовала очередь автоматных выстрелов.
- К бою! - раздался голос полковника.
Завязалась перестрелка. Пока солдаты отстреливались, по рации пришло сообщение, что "наши" захватили консервный завод и необходимо удержать эту боевую позицию. Полковник разложил карту города и «вычислил» по ней, куда нужно двигаться.
- Завод находится в двух кварталах от нынешнего нашего расположения, - сказал он. - Пробиваться к заводу будем на БТР. По местам!
В переднем отсеке БТР разместились водитель, полковник и связист, а Толик и Соловей среди ещё несколько бойцов оказались в заднем отсеке транспорта. На большой скорости бронетранспортёр двигался по указанному маршруту. Вскоре впереди показалось какое-то здание.
- Вижу завод! - крикнул водитель, и в этот момент раздался оглушающий звон. - Нас подбили!
БТР заглох, а его задний отсек заполыхал. На некоторое время Толя перестал ориентироваться в пространстве. Глядя по сторонам он не понимал, что происходит. Какая-то суета в кромешной тишине. Из оцепенения Толика вывел Соловей, который изо всех сил тряс его и что-то кричал. Двое солдат, сидевших в конце, не шевелились. Толя смотрел то на них, то на Димку, постепенно приходя в чувства.
- Нужно перебраться в «полковничий» отсек! - крикнул Соловей, но тут же добавил. - Не получится! Кругом духи!
По БТР велся непрерывный огонь. Позже выяснилось, что полковник неправильно сориентировался на местности и перепутал направление. Вместо консервного завода впереди виднелся дворец.
