Эпиграф:
Можно жить с закрытыми глазами,
Не желая в мире ничего,
И навек проститься с небесами,
И понять, что всё кругом мертво.
Можно жить, безмолвно холодея,
Не считая гаснущих минут,
Как живёт осенний лес, редея,
Как мечты, поблёкшие живут.
Можно всё заветное покинуть,
Можно всё бесследно разлюбить.
Но нельзя к минувшему остынуть,
Но нельзя о прошлом позабыть!
К.Д. Бальмонт.
Уважаемые читатели. Вот уже три года, как я веду этот канал. За это время, на его страницах, я разместил 450 статей и рассказов о нашем любимом и славном Санкт-Петербурге. Цифру я привёл не к тому, чтобы похвастать, но к тому, что во мне трудно заподозрить нелюбовь к нашему прекрасному городу.
Рассказывая о нём, что-то мне было известно, а что-то я открывал для себя вместе с вами, перелистывая мемуары современников дореволюционного Петербурга, исторические статьи и архивы. Одна информация логично укладывалась в общепринятый исторический поток, а другая... , откровенно ставила в тупик и заставляла задавать вопросы и искать ответы. Впрочем, с ответами - беда, их всегда гораздо меньше, чем вопросов. Приведу исторический пример.
Достоверно известно, что А.С. Пушкин, фактически по распоряжению Николая I, был историографом Петра I. Ему было поручено написать «Историю Петра I». Писатель основательно отнёсся к данному проекту. Было написано текста 31 тетрадь! После смерти Пушкина В. А. Жуковский предпринял попытку опубликовать его труд. Николай I, после ознакомления с рукописью, запретил публикацию. Официальной причиной этому послужило то, что в своём труде Пушкин, с большой для того времени смелостью, позволил себе осветить не только положительные, но и отрицательные стороны личности Петра.
Правда это или нет, судить вам, лично я только в такую причину не верю, (есть данные, что Пушкин буквально боготворил Петра и всё же не смог себя заставить, не указать на те моменты где монарх был не прав) для издания трудов Пушкина, большая часть его работы была замарана. 19 тетрадей из 31-ой были переписаны или убраны вообще! То же, что дошло к нам сегодня, трудно называть авторством Пушкина. Часть его истории скрыли, а оставшуюся "жвачку" с купюрами "влили нам в уши". И это в просвещённом XIX веке! А, что говорить о двадцатом веке? Какую историю преподавали нам с вами? А нашим деткам вчера? А внукам сегодня?
Разумеется всё скрыть невозможно. Потому то и пробиваются на свет Божий некие "артефакты". Существует масса нестыковок в исторических датах, в исторических результатах событий, нестыковки в исторических фактах, когда один источник утверждает одно, второй - другое.
На страницах этого канала я несколько раз размешал «блоки» или «серии» рассказов, с трудом укладывающиеся в общепринятые исторические рамки. Например:
Санкт-Петербург. «Окно в Европу». Почему не дверь?
Санкт-Петербург. Выборг. Парк «Монрепо».
Санкт-Петербург. Кто строил Кронштадт?
Санкт-Петербург. Так откуда город?
Санкт-Петербург. Секреты «невозможных» артефактов.
Санкт-Петербург. Самсон Суханов. История забвения. (три части) и пр.
Внимательный читатель, обратит внимание, что в подобных статьях я ничего не утверждаю и не являюсь истиной в последней инстанции. Я лишь ставлю вопросы.
Что-же заставляет пытливых, любознательных людей искать истину, сомневаться и спорить, жить вне канвы самоуспокоенности. Например вот такие маленькие открытия.
Месяц назад, мне совершенно случайно, попали на глаза строки стихотворения Константина Дмитриевича Бальмонта. До этого с творчеством этого талантливого поэта я не был знаком. Текст стихотворения меня поставил в тупик. Хочется спросить: "Чёрт возьми, что это было?" И не следует рассказывать, о гиперболах, аллегориях и прочих поэтических "украшательствах", как утверждают некие литературные критики, мысли которых я нашёл в интернете. Не верю.
Я разместил это стихотворение ниже. Целиком. Без купюр и своих соображений, так как оно есть, с вопросом, который вынес в заглавие этой статьи. О чём же написал Константин Бальмонт? Мне любопытно Ваше мнение. Спасибо.
В ГЛУХИЕ ДНИ
(ПРЕДАНИЕ)
В глухие дни Бориса Годунова,[1]
Во мгле Российской пасмурной страны,
Толпы́ людей скиталися без крова,
И по ночам всходило две луны.
Два солнца по утрам светило с неба,
С свирепостью на дольный мир смотря.
И вопль протяжный: «Хлеба! Хлеба! Хлеба!»
Из тьмы лесов стремился до царя.
На улицах иссохшие скелеты
Щипали жадно чахлую траву,
Как скот, — озверены́ и неодеты,
И сны осуществлялись наяву.
Гроба, отяжелевшие от гнили,
Живым давали смрадный адский хлеб,
Во рту у мёртвых сено находили,
И каждый дом был сумрачный вертеп.
От бурь и вихрей башни низвергались,
И небеса, таясь меж туч тройных,
Внезапно красным светом озарялись,
Являя битву воинств неземных.
Невиданные птицы прилетали,
Орлы парили с криком над Москвой,
На перекрестках, молча, старцы ждали,
Качая поседевшей головой.
Среди людей блуждали смерть и злоба,
Узрев комету, дрогнула земля.
И в эти дни Димитрий[2] встал из гроба,
В Отрепьева[3] свой дух переселя.
Из цикла «Отсветы зарева», сб. «Горящие здания». Дата создания: 1899, опубл.: 1900. Источник: К. Д. Бальмонт. Полное собрание стихов. Том второй. Издание четвертое — М.: Изд. Скорпион, 1914.