Юный Пантир лежал на кровати, кашляя и задыхаясь. То и дело перед его глазами мелькала прислуга, проверяя температуру и в целом состояние мальчика. Всё тело было настолько легким, что он не мог чувствовать, как поднимает руку, чтобы почесать мокрую от нескончаемого пота голову. Всё было словно в тумане, и, казалось, мальчик периодически терял сознание, потому что солнце за окном как-то быстро уходило за горизонт. За стеной слышались голоса родителей.
Мать обвиняла отца в том, что он подмешал мальчику какой-то яд, который Пантира чуть не убил. Она кричала, захлёбываясь слезами, не жалела сил и слов. Отец же напоминал ей, что ему этот ребенок был не нужен, и он сразу просил утопить его где-нибудь в корыте, после родов. Семье Яремов не нужна была обуза в виде ребенка, ведь гордый отец семейства только начал получать повышение и даже награду от какого-то командующего. Он боялся, что весть о рождении ребенка заставит пересмотреть планы на отца Пантира. Солдат, которые имеют новорожденных детей, было запрещено отправлять на опасные задания, а на ферме славы не сыскать.
Родители ругались долго, и прислуга время от времени начинали громко говорить или петь песни возле мальчика, лишь бы он не слышал того, что они обсуждают. И вскоре мальчик полностью погрузился в мир грез.
Пантир вспомнил, как мать, опасаясь за его жизнь, отвезла мальчика в столичный приют, и пообещала навещать его. Но она больше не вернулась. Он услышал однажды ночью, как двое работник приюта обсуждали, что какой-то солдат с фамилией Ярем,убил свою жену, и что его приговорили к казни. Тогда еще Пантир мало что понимал в этих словах.
Время шло, мальчик не стеснялся своей фамилии, хоть теперь она мало что для него значила. И здоровье его стало постепенно ухудшаться.
Врачи обследовали его, но ничего не могли сделать. Они обнаружили в теле ребенка токсины, которые было бесполезно выводить – организм сам производил их, словно желая самоуничтожиться.
Тяжелобольных детей в приюте было немало. Их старались оградить от остальных, а потому больные хорошо ладили между собой, потому что их объединяла одна беда – скорая смерть. Те, кто был постарше, хвалились, что не боялся смерти, и что они идут вперед, чтобы подготовить много вкусностей для тех, кто умрет позже.
И они постепенно уходили. Один за другим.
Однажды в приют пришел мужчина с пышной седой бородой. Он долго что-то обсуждал с хозяйкой приюта, и отдав немалую сумму денег за детей, сказал, что теперь им ничего не грозит, и что жить они будут в целом замке.
Пантир тогда не знал, что этим мужчиной был советник Гривус.
Он держал детей в большой камере, постоянно наблюдая за ними. Иногда кого-то их них забирали. Эти дети больше не возвращались, а на их место приходили другие. Вскоре пришло время и для Пантира. Он гордо вышел из большой комнаты, в которой и провел время после переезда из приюта. За это время он подрос, но силы покидали его тело. Он шел неуверенно, едва перебирая ногами, и каждый шаг давался ему тяжело. Держащий за руку его Гривус подчеркнул, что для этого мальчика намечается особый эксперимент, и что скоро он вылечит его.
- Негоже, чтобы у такого молодого бойца кожа была по цвету, как моя борода. – смеялся советник.
Маги под командованием Гривуса изменяли память Пантира, удаляя его старые воспоминания и заменяя на какие-нибудь веселые. Они не всегда получались идеальными: иногда они забывали добавить несуществующую сестру, иногда меняли детей, с которыми он якобы дружил. И даже советник не мог за всем уследить. И пока одни копались в его голове, несколько десятков мужчин в одинаковых серых одеждах ждали, пока мальчик уснет.
И он уснул.
Пантир упал на колени, и Никлаус вновь появился перед его глазами. Растянув улыбку, он смотрел в полные боли и отчаяния глаза наемника.
- Ты лишь ошибка. Чадо, которое умерло уже давно, но по воле случая стало экспериментом мира сего. Я убью тебя, восстановлю истертую грань добра и зла, потому что ты – зло, а я – праведное добро. - с этими словами маг медленно пронзил живот наемника мечом, и пнув в грудь, оставил умирать, направляясь к уставшему от битвы с нескончаемым врагом доппельгангеру.
Презренно наблюдая, как существо нескончаемо сменяет обличия, сражаясь с врагами, Никлаус поднял меч над головой. Кончик острия засветился, и над ним начала медленно расти небольшая, полупрозрачная желтоватая сфера. Лежавшие по всему городу тела медленно поднимались вверх и плавно неслись к сфере. Поглощая тела, она становилась больше и больше. Она пожирала всех без разбору: богатые дворяне, заживо сгоревшие в огне, нищие, павшие жертвой болезни или угоревшие в пожаре - все были едины, слившись в один большой кусок мяса, который увеличивался внутри сферы. Упавший на колени доппельгангер обезглавил очередное существо. Все его враги сейчас безмолвно впитывались магией Никлауса, и ничего хорошего из этого не могло выйти. Пантир приоткрыл тяжелые веки. Его слепил ярко-желтый свет, но он старался не закрывать глаз. Где-то вдали послышался знакомый женский голос. Он не мог понять, кто это был, но чувствовал в нем что-то родное. То, чего ему так не хватало все эти годы.
Сферу пронзила пылающая стрела и она перестала расти. Из ниоткуда перед Никлаусом появился Гривус и его помощник, известный на всё королевство полководец Аркс. Советник стоял поодаль, в то время как мужчина, поправив легкую седину, сделал пару шагов вперед и достал из-за спины длинный меч, почти с него ростом. Единственным правым глазом он смотрел на мага так, словно видел перед собой чистое зло.
Аркс с оглушительным рёвом кинулся вперед, он размахивал своим оружием так, словно это был не массивный и огромный меч, а простой ножик, с которым управится даже ребенок подмастерья. Он предугадывал, где может появиться вечно исчезающий из вида Никлаус, и старался бить точно туда. Ему не надо было подходить слишком близко – оружие делало всё за него. Сфера тем временем поднималась всё выше и выше к темному, ночному, полному звезд небу. Гривус подошел к бледному наемнику.
- Помоги мне!
Доппельгангер из последних сил подошел, словно был уверен, что старик зовет именно его.
- Он теряет кровь. Умрет совсем скоро. Знаешь, что делать?
Существо кивнуло. Вмиг оно приняло форму наемника. Но советник больше не был здесь. Он направлялся к измотанному, раненому Никлаусу. Маг лежал на земле, над ним, так же тяжело дыша, стоял Аркс.
- Ты забыл, что я защищаю это королевство. Я уничтожу любого, кто нарушает покой моих людей. Не переходи грань добра и зла, потому что быть моим врагом опасно.
- Да что ты понимаешь, старик? - Никлаус лишь тихо засмеялся. – В конце концов, моё солнце воссияет.
Сфера была так высоко, что ее свет, подобно небольшому солнцу, разливался по всей округе. Сражающиеся по всему кварталу наемники ринулись к площади, предчувствуя неладное.
Маг показал трясущейся рукой на сферу. Она пульсировала, готовая взорваться.
Всё на секунду замерло.
Ярко-жёлтая сфера лопнула с разрушительным грохотов, затянув всё небо тёмной пеленой. Стало темно, и лишь горящие здания могли осветить округу. Гривус почувствовал, как силы покидают его. Он упал на одно колено.
- Что ты сделал? – Прохрипел он.
- Что должен. – улыбнулся Никлаус.
Через секунду маг исчез. Гривус, обессиленный, упал на колени и закашлял кровью. Позади него едва слышно упал Аркс. Советник не знал, что за магией воспользовался Никлаус, но понимал, что она вытягивает из всего живого силы. И не знал, что можно сделать. Из последних сил он встал и швырнул в небо небольшой огненный шар, упав на спину. Он пронзив пелену. И через несколько минут из всех концов города в небо следом полетели пылающие шары, словно кто-то стрелял огненными стрелами. Всё, что достигало пелены, пролетала насквозь, оставив небольшую щель. Вскоре всё небо было в шрамах, через которые можно было разглядеть темную синеву и звезды.
Вновь прозвучал оглушительный рев, и остатки темной материи, окутавшей небо, свернулись обратно в сферу, и взорвалось, развеявшись в округе.
Тучи быстро окутали чистое ночное небо. Дождь, стремительный и беспощадный, начал тушить истлевшие пепелища, его холодные капли падали на лицо Гривуса. Но он был не в силах встать. Шмыгая носом, к нему подошел Аркс. Взвалив тело старика на плечи, он молча побрел к ратуше. Старая пыль с дорог прибилась дождем, и мрачные улочки города запахли как-то приятно. Больше не было запаха горелой плоти, не слышались крики раненых и плач, оплакивающих погибших. Город замер. Никто не хотел вспоминать то, что происходило каких-то пару минут назад.
Наемники, раненые и уставшие, искали по улицам своих товарищей. Реймут тащил Дастина, где-то неподалеку, облокотившись на каменную стену, отдыхал после тяжелой схватки Адриан. Через пару улиц Освальд нашел едва дышавшего Эба, и, взвалив его на плечи, направился под навес. Совсем в другую сторону Гелиос нес тело своего командира Пантира, надеясь, что королевские лекари вылечат его.
Под утро городская стража нашла всех выживших наемников и приказала им немедленно явиться к советнику в ратушу. У входа в гостевое крыло, где они впервые и встретились, сидел перебинтованный Пантир. Он ждал, пока все остальные придут. Пантир почти не говорил, лишь здоровался и спрашивал, как они себя чувствует. Гелиос тоже не был разговорчив. Никто из наемников не собирался вести бесед и радоваться. Они просто садились на длинную скамью и молчали. Им нужно было осознать всё то, что произошло за какие-то пару дней. Пару дней назад, когда здесь было тридцать крепких мужчин, они и не знали, что в итоге вернутся лишь восемь. Восемь тех, кому просто повезло. Повезло не умереть, даже когда все они были на волосок от смерти.
Из тридцати наемников в тяжелой броне уцелели лишь восемь, восемь раненых, перебинтованных мужчин.
И они не торопились заходить в кабинет советника.
- Парни. –заговорил Пантир, вставая. – Пора поставить точку на этом задании. Пора забрать нашу награду.
Командир открыл дверь, и за ним вошли все остальные. Советник сидел за столом и терпеливо ожидал, пока все построятся в ряд. Все молчали.
- Задание выполнено. – громко и четко доложил Пантир.
- Спасибо. – кивнул Гривус. – Но помимо обещанной награды, я хочу рассказать вам, почему именно вы стали теми, кого наняло королевство.
- Я могу объяснить. – вмешался Пантир. – Потому что все мы – мертвые тела с искусственными душами. Марионетки. Каждый из нас должен был умереть в детстве, по своим причинам. Но нас купили. Как товар. Как сапожник купит гвозди, или кузнец выкупает руду. Нас купили и меняли. Меняли так, как хотел ты. Ты не только менял наши тела, но менял также и воспоминания, чтобы мы не задавали лишних вопросов. И в итоге появились мы – куклы, которым дали команду быть наемниками. Творец знал о нас, был в нас уверен. У нас нет семей и имена наши ничего не значат. Пантир – умер от яда, которое подлил ему в отец.
- Я всегда говорил, что ты моё величайшее творение. – Гривус не повел и бровью, он смотрел на удивленных наемников, иногда кивая в подтверждение слов Пантира.
- Но самое страшное осознавать то, что многие погибли, так и не узнав, что были мертвы задолго до этого. Своими экспериментами ты стер грань, которая делает тебя человеком.
С этими словами Пантир покинул комнату. Мысли его лились через край, но он ничего не хотел говорить больше. Остальные знают правду, и ему этого достаточно. Забрав из комнаты подлатанные за ночь доспехи, он ушел, и никто не спешил его нагнать. Остальные наемники стояли, стараясь осознать всё сказанное. И мало кто мог поверить в сказанное.
- Правда раскрыта. – Гривус сел на своё место. – Перейдем к награждению.
