Кто бы мог ожидать, что вечно угрюмый Николай Тихонович окажется таким внимательным и любезным человеком!
В начале смены он подошел ко мне с чем-то, тщательно завернутым в газету, смущенно кашлянул и загудел:
— Извините, но я стороной услышал, что у вашей супруги сегодня именины, то есть я хочу сказать, что день рождения. В знак моего уважения к ней передайте от меня и старухи вот эту книгу.
Он развернул газету, и я увидел роскошное издание «Кулинарии» — заветнейшую мечту моей Кати.
— Николай Тихонович, вы должны вручить подарок сами! — воскликнул я. — Сегодня в восемь вечера ждем вас с супругой у себя.
— Спасибо, но не могу, старуха что-то занемогла. Между прочим, эту книгу ей тоже подарили на именины, то есть на день рождения. Причем не одну, а две. На что нам две? Вот здесь была дарственная надпись, так я стер, а написал на имя вашей половины.
Когда собрались гости и моя Катя в праздничном платье уселась на самое видное место, я преподнес ей от имени Николая Тихоновича «Кулинарию».
— Ой! — вот и все, что в силах была произнести Катя, прижимая книгу к груди. Глаза ее при этом засияли, как пять лет назад, когда я, говоря языком старинных романов, предложил ей руку и сердце.
Кате завидовали все женщины без исключения.
На следующий день, вернувшись с работы, я увидел на кухне целый кулинарный ансамбль в составе Кати, ее подруг и соседки по квартире Тони вместе со своими подругами. Все с деловитыми лицами метались от раскрытой «Кулинарии» к плите, на которой что-то шипело, стреляло и горело. Женщины крошили, растирали, взбивали и проливали.
— Девочки, здесь говорится «при слабом кипении», а у нас вон какое пламя.
— Кто знает, сколько граммов в столовой ложке?
Катя подняла раскрасневшееся лицо и спросила:
— Андрюша, что такое сельдерей?
— Посмотри, дорогая, в энциклопедическом словаре, — посоветовал я. — Дай мне что-нибудь пожевать.
— Андрюша! — серьезно сказала Катя. — По техническим причинам ужин сегодня не состоится. Ты иди вместе с Григорием в столовую. На обратном пути зайди в садик за Ленкой.
С Григорием — мужем Тони — мы похлебали в столовой щи, которые днем никто не покупал, а на второе поели манной каши для детей и желудочных больных.
На другой и третий дни наше меню не изменилось. Но на четвертый день, едва я переступил порог, жена торжественно объявила:
— Сегодня на первое — форшмак из овощей, на второе — лангет, на третье — суфле.
Форшмак оказался пересоленным, лангет своим видом напоминал микропористую подошву, а от яблочного суфле пахло нафталином.
Чтобы не огорчить Катю, я мужественно съел все до крошки и даже нашел в себе силы похвалить ужин. Но жену, если вы с ней прожили пять лет, провести трудно.
— Не морщи, пожалуйста, нос, — сказала она недовольно. — Когда твой резец внедряли в производство и главный инженер морщил нос, тебе тоже не нравилось!
Из комнаты Григория послышался шум.
— Меня, токаря, и кормить каким-то итальянским соусом!? — гремел за дверью его бас. — К черту!
Загрохотал стул.
— Не понравился! — озадаченно вздохнула Катя. — Это потому, что Тоня в него положила десять граммов перца вместо одного. Она остроты добивалась.
— Екатерина! — воскликнул я, собравшись с духом. — Поставь свою «Кулинарию» от греха подальше в книжный шкаф. К чему тебе возиться с супами и соусами? Женщина должна быть свободна от кухонного чада.
— Не говори глупостей! — сурово оборвала Катя. — Я совсем не хочу, чтобы моя Ленка уподобилась дочке нашего директора, у которой даже не хватило толку сварить картошку, когда она ездила в колхоз.
— Ну хорошо! — примирительно сказал я. — Свари в таком случае обычный суп или борщ, какие ты варила пять лет. Какие у тебя были чудесные щи в прошлое воскресенье! Я чуть язык не проглотил, а Ленка даже миску лизать начала. А котлеты — одно объедение.
— Ха-ха! — презрительно рассмеялась Катя. — Котлеты, пироги и щи я умею и без «Кулинарии» готовить, но вот азу или бигус по-польски — это да! Все новое всегда встречает противодействие реакционных элементов. Я только удивляюсь, как этот человек, борясь на производстве за прогресс, дома оказывается злостным рутинером. Двурушник!
На этом мы прекратили общение друг с другом. Когда ложились спать, в дверь постучал Григорий. Он имел глубоко несчастный вид.
— Андрей! — трагически прошептал он, едва я вышел на кухню. — Тоня от меня уходит к маме! Уже уложила в чемодан босоножки и бигуди. А мне ультиматум: или развод, или она будет готовить эскалоп из телятины и опять с итальянским соусом! Что делать?
— Не падай духом! У меня положение не лучше. Утро вечера мудренее.
Однако сколько я ни ломал голову, а и утром ничего придумать не мог.
Судьба сама пошла нам навстречу.
В обеденный перерыв в буфете я услышал, как наш молодой технолог Глеб, сидя за бутылкой кефира, советовался с девчатами, что купить на день рождения своей молодой жене Рите. Он женился только месяц назад.
На другой день, стерев дарственную надпись на «Кулинарии», я написал новую и, отыскав среди токарных станков Риту, преподнес ей книгу.
— Рита! — сказал я, придав своему голосу как можно больше ласковости. — Мне случайно стало известно, что у тебя сегодня день рождения. В знак нашего с Катей уважения мы решили тебе сделать этот маленький подарок.
Рита восторженно всплеснула ручками и так засияла, точно выиграла ковер по денежно-вещевой лотерее.
— Спасибо! Спасибо! — шептала она, не отрывая влюбленных глаз от «Кулинарии».
— Между прочим, таких книг Кате подарили две, — лгал я. — На что нам две? Вот здесь была надпись, я... то есть мы ее стерли.
На следующий день в обеденный перерыв я увидел перед Глебом две бутылки кефира и четыре черствых пирожка с повидлом. А Риту встретил в магазине. С вдохновенным лицом она торопливо спрашивала продавщицу:
— Скажите, пожалуйста, у вас соус Майонез есть? А в какую цену панировочные сухари?
Дней пять спустя, сдавая наряды в бухгалтерию, я был свидетелем того, как Глеб спрашивал нормировщицу:
— Мария Петровна, у кого из наших женщин день рождения в этом месяце?
Рассказ К.Максимова из сборника "Молодой человек" (Пермь,1962)