- Привет, Марин! - ко мне подходит одноклассник, целует в щечку, а я стою в кафе возле нашего общего столика и не вдупляю, как мне на это реагировать. Честно: хочется вдарить и сказать ему, что он ох.ел, но я отчего-то стою и хлопаю глазами, а потом молча сажусь на свое место.
Лет пятнадцать прошло, а я помню, как он сидел за мной на уроках, обзывал меня и иногда бил меня кулаком по спине со всей силы. По очереди с соседом.
Если извинений не было, то какая разница, сколько прошло лет?
Я в начальной школе тоже была не сахар - защищала девочек от мальчиков, влезала в чужие разборки.
Чипсы покупала себе на карманные, все просили, я считала, что "должна", иначе жадиной буду, и все раздавала.
У нас с одной девочкой были два одинаковых бегемотика из киндера со шляпкой. Вернее, она свою "бегемотиковую" шляпку потеряла. Ну я и отдала ей свою - как-то ведь стыдно, что у тебя чего-то больше, чем у других.
Первые несколько лет я и звездой не была, и до отстойников не докатилась. Была отличницей - со мной было выгодно дружить. Проверяла диктанты у всех соседей, на рисовании за пол-класса руки-ноги-хвосты дорисовывала, плакаты рисовала за свой класс, потом за все классы потока, потом за всю начальную школу.
Да, я была очень выгодной девочкой.
А потом перестала.
В 14 лет у меня в семье был такой ад, что сил решать чьи-то еще проблемы не было.
Плюс к этому я похудела до анорексии, потому что решила, что килограммы решат часть моих проблем - не решили.
До тех лет мне было дискомфортно, когда все вставали в пары, а я оставалась одна либо в отстойниках - только и всего.
Я переживала, плакала: как списать - общаются, дорисовать - общаются, а когда я - просто я, и мне надо также с кем-то в паре дойти до школьной столовой или поехать на экскурсию, чем тогда я становлюсь хуже?
Но это все были мелочи в сравнении с тем, что ожидало меня дальше.
Я не поняла, с чего все началось. Даже сейчас не понимаю.
Ну да, у меня была экзема какое-то время, и я ходила с бинтами как мумия.
Ну да, 37 кг веса во мне стало за год вместо 50.
Ну мальчику я одному в любви призналась, и он об этом всем растрещал (где-то здесь привет привет юной Кристине Орбакайте), но мало кто поверил.
Была учительница, которая любила одевать себя в золото-бриллианты, красить губы и зубы алой помадой и называть себя "нашей мамой".
Однажды в поисках поддержки я с дуру призналась ей в своей влюбленности (вообще неясно зачем!). И теперь каждый раз, когда я не могла поучаствовать в общественной деятельности, она намекала мне (иногда при классе) : я мол твои секреты храню, а ты вот так...
Из-за этих либо других причин меня начали бойкотировать. От меня начали убегать и кричать издалека "заразная Боба". Я тогда была и чумной, и уродиной, и уже плохо помню, кем еще. В основном это были парни. Девочки иногда жеманно меня защищали, хихикая и тоже порой от этого веселясь.
Далее три следующих года я прожила в аду. Я болела так часто, как было возможно, чтобы пропускать по максимуму. В 15 пошла работать - и стало полегче. Я поняла, что дело, вероятно, не во мне, а все же в одноклассниках. На работе я общалась с людьми от 16 до 50, и конфликтов не было. Что было не так в школе, чем я кому успела насолить - хз. Я взрослая девочка, в психологии шарю, а эту загадку до сих пор разгадать не могу. Надо бы на встрече одноклассников как-нибудь напрямую спросить.
Так вот.
В те времена, если бы к нам в школу пришел стрелок и перебил половину моих любимых одноклассников, я не уверена, что всплакнула бы о них. Наша "классная мама" со своими чертовыми намеками и алгебраичка, которая при всем классе унижала меня "ну да, куда тебе уроки, ты ж работаешь" снились мне еще несколько лет в кошмарных снах.
Тогда в 14-18 я не осознавала, что творился ппц, потому что видела тех ребят в классе и одну девочку, над которыми издевались похлеще. Девочка кстати была красивая, не дура, и я с ней даже какое-то время дружила.
Я не была на выпускном, а в день, когда получила школьный аттестат и осознала, что теперь могу выбирать, с кем общаться, был одним из лучших в моей жизни - будто выпустили из тюрьмы.
У нас была благополучная школа, благополучный класс. Никаких семей алкоголиков и наркоманов, чистенькие все, по подвалам не шарились. Я думаю иногда - а что ж тогда у других?
Когда при мне говорят о школе, как о чем-то беззаботном, я округляю глаза - вы серьезно? Это место, что нет права выбора, где тебя подставляют, где ты можешь огрести за чужие косяки.
Это нифига не школа жизни, жизнь вне - лучше!
Почему на встречах одноклассников я не задавала вопросы "какого херна? что тогда было со мной не так? расскажите-ка мне!"? Потому что я приходила, чтобы отследить свои ощущения, посмотреть на себя другую. Вспомнить о том, что многие адекватные ребята ушли после 9-ого класса, и правда были непричастны к этому говну. Увидеть, что я теперь с отстроенными границами другая. Математически подсчитать и удивиться: тех, кто гнобили, было меньше, чем тех, кого - а можно ведь было нам неприкасаемым объединиться, если б были посмелее да поумнее?
Насилие оправдать нельзя, но можно объяснить. Нервными срывами, которые ждут своего часа годами. Страхами, которые не дают людям заступаться за себя сразу, в моменте. Болью, для выплеска которой мало сеансов психотерапии.
Для меня школа все еще остается разрушающим жизни местом.
