Ранее: О моих потугах трудоустроиться в Ташкенте.
В записке с адресом УВД также были телефон и фамилия человека, к которому я должна буду обратиться. Оставлять в долгий ящик как приятное, так и неприятное у меня не принято, и я предпринимаю меры для посещения этого учреждения, так как я не знаю их целей, и встреча должна состояться на их территории.
Пишу письмо на адрес прокуратуры, что я нахожусь в настоящее время в УВД САЗ жд по неизвестной пока мне причине по их приглашению, указываю номер телефона и фамилию пригласившего меня, мои дети находятся по такому-то адресу, у чужих людей и в случае серьезных последствий, прошу позаботиться о них и принять меры к моей реабилитации.
Онегу оставляю с Ланой и Полиной, а сама с Таней отправляюсь в УВД, но по дороге показываю ей, где находится Прокуратура, между ними только квартал, куда ей надо будет отнести моё письмо, если я в течении полутора часов не выйду оттуда. Оставляю ей свою сумку с документами, деньгами и письмом и нахожу укромное место, с которого она может проглядывать вход в УВД.
Затем подхожу к дежурному называю себя и фамилию человека, пригласившего меня. Дежурный позвонил куда-то и, спустя несколько минут, ко мне вышел мужчина, который окинул меня любопытным взглядом и еще раз спросил мою фамилию. Никаких документов, удостоверяющих мою личность, не понадобилось.
Он пригласил меня пройти с ним, прошли через двор и вошли в двухэтажное помещение. Я шла за ним по железным листам на полу, а перед ним открывали двери из решеток на определенном пути, а за мной их закрывали. Так мы прошли по грохочущим листам железа и под скрип нескольких открывающихся и закрывающихся металлических решетчатых дверей в кабинет на втором этаже, куда он позвал еще одного человека.
Когда вошли в кабинет, то все мы стояли, я оказалась напротив них, а они в упор разглядывали меня, я смотрела на них. Один из них пригласил меня присесть, затем расселись и сами. Один за столом, второй рядом со столом. Я жду что они скажут, сама не задаю вопросов, но и не напугана.
Когда прерывается молчание, меня спрашивают знаю ли я по какому поводу приглашена, отвечаю, что надеюсь это услышать от них. Они смеются и говорят, что это по моей жалобе на работника милиции станции Ходжейли.
Тогда я задаю вопрос, неужели они хотят прикрыть его? Они удивляются, откуда такие выводы? Говорю, что, если бы это было не так, то они не вызывали бы меня в этот кабинет, а просто ответили бы какие меры к нему были приняты, какое наказание он понес.
Тот, что провожал меня в кабинет, показывает свои уже подживающие разбитые костяшки пальцев, якобы разбитые о его физиономию. У меня сразу вопрос, чем же он отличается в таком случае от того же подонка, тот насилует русских девчонок, этот ему морду бьет и прикрывает его, да ради своих удовольствий тот еще не раз готов подставить свою толстую, жирную морду. Потом откуда я знаю по чьей морде ходили эти кулаки, только в этом помещении такого материала для битья достаточно, не обязательно в Ходжейли для этого ездить.
Стали говорить, что его наказали тем, что разжаловали в рядовые и отправили на дальнюю точку в Кунград, теперь ему с Ходжейли на каждое дежурство добираться. Так говорю, что там для него еще вольготнее будет, никто и не вякнет, глухоманью считается, вокруг только пески. А у меня есть отпечатки его пальцев-колбасок, есть свидетель, который может подтвердить мои слова. Но они говорят, что и так мне верят.
Говорят, что вынуждены и с такими подонками работать, никто не идет работать в милицию, но ведь потому и не идут, что такие подонки есть, а их пятно и на честных людей ложится, а кто хочет быть запачкан чужой грязью?
Потом они спросили про Тосю, почему она не сказала про мой адрес, так она и сама, говорю, пострадавшая от милиции и веры к этим органам у неё нет, вот и берегла меня от них как могла. Сказали только, что у меня хорошие друзья и знакомые.
Как-то разговор перешел на меня, где я сейчас и чем занимаюсь, получилось ли найти работу и прописаться? Я и сказала, что пока ничего у меня не получается, тогда они предложили пойти работать к ним заведующей каким-то отделом, но это по кадрам и делопроизводству. Прописку они обеспечат, а вот с жильем нет.
Я тогда удивилась, что как это они меня с улицы возьмут к себе на работу, ведь у них для этого сначала человека проверяют, они смеются и говорят, что про меня уже всё знают с самого моего рождения, что были они у матери в Ургенче, в Тахиаташском Горисполкоме, в тресте, где я работала, только в Россию не ездили, но и так всё и про неё знают. Я им очень даже подхожу.
Предложили найти только жилье. Я стала немного беспокоиться и уже несколько раз спросила про время, они это заметили и спросили в чем дело. Говорю, что, если я не выйду через столько минут на улицу, то моё письмо, в котором я пишу, что я нахожусь у них, будет в прокуратуре. Вот они удивились, но разговор закончили и тот, что встретил меня, пошёл провожать.
Когда мы вышли за территорию УВД, то он спросил кто же понес бы это письмо в Прокуратуру, он никого не видит. Тогда я позвала Таню, и она вышла из-за дерева, такая тростиночка, нежная и улыбчивая, только в глазках тревога. Этот мужчина рассмеялся и сказал, что даже подумать не мог, что у меня такая взрослая и красивая дочь, а когда я сказала, что это вторая, то он не поверил и еще переспросил. Мы попрощались, а на прощанье он сказал, что с таким человеком, как я им будет интересно работать и они будут ждать меня.
Мы приехали, и я поделилась с Людой, думала, что она обрадуется, но она нахмурилась, отвела глаза и сказала, что у неё личная жизнь налаживается, а мне надо квартиру искать действительно. Хотя она знала, что мы ни на один день не забывали свой квартирный вопрос и искали очень даже усиленно, но она не обязана была нас держать у себя.
Да и давили на неё со всех сторон доброжелатели, что мол держишь, о себе думай, гони их. Таких было много. Но что-то было еще, а что я не могла понять. Дома готовили, убирали и стирали мы, она была освобождена от всех домашних работ, даже в садик за детьми ходили девочки. Решили, что постараемся снять жилье в Черняевке. Многие оттуда ездили на работу в Ташкент.
Обратились к Тосе, и она через несколько дней сообщила, что есть такая квартира, одна комната у родителей моей подруги детства казашки Баянки. Мы обрадовались, надеялись, что через какое-то время найдём жилье и попросторнее.
Мы побелили комнату, принесли от Тоси кровати и стол, но она стала просить не говорить нашим квартирным хозяевам, что я дочь Анатолия. и та самая подружка Баянки. Она сказала, что я её племянница.
Вот это да! Как я в Черняевку вернусь с обманом? И мы решили уехать в совсем незнакомый нам город в Белоруссии, где нет никого и ничего. Я все-таки авантюристка по натуре или цыганская кровь играла, кто знает.
Далее: Дорога в неизвестность.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи "История знакомства моих родителей". За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.
Прошу выражать своё отношение к статьям положительно или отрицательно лайками и делиться с друзьями в соцсетях, буду Вам очень благодарна.