В описании боевых действий военные очень любят использовать яркие эпитеты: «сокрушительный огонь нашей артиллерии», «шквальный огонь противника», «мощная, глубоко эшелонированная оборона врага». В описании нового оружия обычно используются слова «тайный» или «секретный». Обычно «тайное и глубоко секретное оружие», для противника никакой тайной не является.
Так, некогда, для жителей закрытого города по имени Севастополь, посещение еще более закрытого города Балаклава, было категорически запрещено, ибо там, было нечто секретное, и важное для обороны. Желающий конечно мог совершенно спокойно попасть в Балаклаву в обход, проделав лишних 10км, но …
«Запретный город Балаклава», являлся секретным объектом для своих. Как показали американские спутниковые снимки, уже в 1966 году, ни один объект (и ни один корабль) в Балаклаве для «потенциального противника» (как тогда именовали американцев) секретом не являлся.
На американских спутниковых снимках 1966 года видны все наши "секреты"
Примерно также обстояло дело и в войну. Как показало сравнение советских и немецких документов, секреты были только для своих. Противник о них знал. И, тем не менее…
История «секретного оружия» обороны Севастополя, это скорее история народного подвига, защищавшего свою землю. Она состоит из множества историй, попробуем рассказать некоторые из них.
О производстве котелков, печей, лопат, мин написано много. Качество этой продукции было … мягко говоря низким, но это было хоть что-то. В этом нет вины севастопольцев, просто не было оборудования. При этом использовались «инновационные технологии». Совки, для рытья окопов на передовой линии, делали из пеналов для артиллерийских полузарядов, гранаты делались из 50мм котельных труб, корпуса мин делались из дерева в столярных мастерских и.т.д. Но все это делалось по всей стране.
Первые «инновационные технологии» были применены еще до начала обороны. Речь идет о т.н. «огневых завесах». Оружие, действительно было необычным. Поперек долины укладывались лотки с системой перелива или трубопроводы с отверстиями. На возвышенности устанавливались емкости с горючей жидкостью. При приближении противника, открывалась задвижка, горючая жидкость поступала в систему, а затем поджигалась из огнемета.
Остатки этих систем достаточно долго еще сохранялись в окрестностях Севастополя. Остатки бетонных и металлических лотков с переливами и до сих пор используются как поилки для скота. Еще в 1973году автор этих строк (правда, находясь в весьма юном возрасте) наблюдал остатки такой системы. Она представляла собой корабельную цистерну установленную на подставку из швеллеров, с клинкетной задвижкой в нижней части, из которой нефть текла в систему бетонных лотков с переливами, установленные в одну линию. Вонь вокруг сооружения стояла немыслимая. Ветеран войны В.П.Хотин, который показывал мне это сооружение, пояснил, что во флотский мазут, добавляли серу «и еще какую-то гадость», чтобы усилить заградительный эффект. Обслуживали эти заграждения фугасно-огнеметные роты ЧФ, большинство бойцов которых погибли во время обороны Севастополя, так что рассказать об этом оружии было уже некому.
В советских документах много написано об этих конструкциях, но о боевом их применении, почти ничего неизвестно. В немецких документах лишь дважды упоминается об использовании этой системы, но ничего не говорится об эффективности их использования. Завесы были оружием одноразовым, заправить емкость повторно, под огнем противника было уже нереально.
Мало кто остался в живых и из химслужбы Приморской арии, а рассказать эти люди могли бы очень многое. Из воспоминаний ветерана Лощенко, служившего в химических частях Приморской армии: «Я остался один из всего химического отдела Приморской армии, да и то искалеченный… Мы находились в постоянной готовности, противник хотел применить химическое оружие под Севастополем, но вы этого не знаете, под Севастополь уже стягивались цистерны с ядовитыми веществами, но применить его противник побоялся, использовав его только в Керчи. Мы сделали очень многое для обороны города. Тут на конференции сказали многое о борьбе с танками, но почему-то все забыли, откуда брались тогда бутылки с «КС». Мы сделали так, что к бутылкам уже не требовались воспламенительные ампулы, жидкость стала самовозгораться, после того, как разбивалась бутылка. Были у нас и другие изобретения…»
Да, изобретения были. Из документов немецкой 22-й пехотной дивизии: « В районе Минометной балки, противник применил фосфорные бомбы … множество обожженных». Нет, белый фосфор мы не применяли, и данных о наличии фосфорных боеприпасов у защитников Севастополя данных пока никаких нет. Это было другое, не менее грозное оружие. Из воспоминаний Стороженко: « …штурмовики Ил-2 оснащались кассетами в которые вкладывались 24 стеклянных шара, заполненные «коктейлем Молотова». В последующем, этих боеприпасов стало не хватать, и кассеты были переделаны под обычные бутылки с «КС»… оружие требовало крайней осторожности в обращении, и грозило гибелью всему экипажу, в случае малейшей небрежности…».
Мало кто помнит, что в первые годы войны широко использовались и так называемые «ампулометы»: небольшие мортиры, калибром 100мм, стрелявшие стеклянными шарами с «КС». Оружие предназначалось для борьбы с огневыми точками противника. Правда, из-за нехватки боезапаса, севастопольцы переделали ампулометы под бутылки (вместо шаров) и увеличили дальность их выстрела до 1100м. Но все это было типовым оружием. Было и не типовое.
По состоянию на январь 1942года, для оснащения танков Т-26 требуется восемь танковых пушек. Чуть позже, все танки Т-26 имеют вооружение. Изготовить танковые пушки в условиях Севастополя было нереально, но севастопольцы нашли иное решение.
Из воспоминаний Лощенко: « … но было у нас и оружие более грозное: огнеметные танки здесь на заводе №201 (СМЗ) было изготовлено восемь танковых огнеметов, еще пять огнеметных танков было прислано с большой земли. Это было страшное оружие, которое сжигало все на своем пути, об этом не упоминается, но у нас было 13 огнеметных машин»…
Изготавливались в Севастополе и самодельные ранцевые огнеметы. Сформированные в Севастополе огнеметные роты, стояли во время 3-го штурма на самом опасном участке: на стыке 172-й и 95-й дивизий. Было и другое необычное оружие. В феврале 1942г. на спецкомбинате № 1 началось производство нового вида оружия — ротного миномета-автомага конструкции начальника боепитания 110-го полка связи Приморской, армии Г.Н.Гаркуши.
При выходе к Севастополю, Приморская армия сохранила достаточно много 50мм минометов, их можно было нести на себе. 50мм минометный боезапас, так же был в избытке, но вот эффективность этого оружия была весьма незначительной. Разрыв 50мм мины был слабым. Чтобы хоть как-то повысить эффективность этого оружия, и был изобретен ротный миномет-автомат. Работал он от патефонной пружины, что служило предметом для многих шуток, но в его магазине было шесть мин, которые выстреливались с очень коротким интервалом. При этом исключалось «двойное заряжание», ставшее причиной гибели не одного минометного расчета.
В советское время много писалось о «секретном» советском оружии: «о гвардейских минометах». Было это оружие и в Севастополе. Много пишется о стрельбе 1-го дивизиона реактивной артиллерии под Оршей, но мало кто помнит, что 2-й и 3-й дивизионы были переброшены Ставкой в Крым.
Впервые в Крыму первые залпы реактивной артиллерии раздались еще в октябре 1941г. под Ишунью. Стрелял 2-й дивизион «гвардейских минометов». Вот как описывает события 22 октября 1941г. И.А.Ласкин: « Мы снова обратились к генералу П. И. Батову за помощью. Нам было известно, что в его распоряжении находится особо секретный минометный дивизион РС. Тогда у нас реактивные установки еще не называли «катюшами», а об удивительных поражающих свойствах этого оружия ходили самые невероятные слухи. И мы попросили направить дивизион под Воронцовку, чтобы сделать один-два залпа. Павел Иванович, всегда быстро принимавший решения, на этот раз помедлил, а потом спросил:
— А есть ли там для дивизиона подходящие цели? Ведь он используется главным образом для массированных ударов по крупным скоплениям живой силы. Я доложил о трех приближающихся колоннах и о том, что через час они могут быть введены для развития образовавшегося прорыва обороны в направлении Воронцовки. Своим артогнем мы сможем накрыть толы» одну колонну. Батов тихо и с расстановкой сказал:
— Да-а, цели вроде бы подходящие. Хорошо, направляю к вам Черняка. Но вы сами-то видели работу эрэсов? Я ответил, что пока не приходилось, и тогда генерал предупредил меня о том, что нужно подготовить людей, иначе после залпа может возникнуть паника и среди своих. Минут через пятнадцать к нашему наблюдательному пункту подошла полуторка. Из ее кабины выскочил офицер в гимнастерке с черными петлицами, на которых виднелись по две шпалы. Это и был майор Черняк. Я показал ему три пехотные колонны, движущиеся к линии фронта. Черняк посмотрел на них невооруженным глазом, затем в бинокль и спросил, где проходит наш передний край. Узнав, что немецкие колонны находятся сейчас от него в полутора километрах, майор сказал огорченно:
— Пока мы изготовимся к пуску, немцы подойдут совсем близко. Бить нельзя, рядом свои...
Я стал убеждать его, что колонны еще очень далеко от переднего края, что они движутся медленно и что наши бойцы, укрытые в окопах, находятся в полной безопасности.
— Ну хорошо, — согласился Черняк. — По какой колонне бить?
— По средней. — Но она ближе других к нашему переднему краю, давайте-ка накроем левую, что подальше.
— Но для нас опаснее средняя, — подсказал я майору. — Ведь она держит направление на участок, где немцы вклинились в нашу оборону. Если резерв успеет здесь войти в бой, то вся оборона дивизии может рухнуть. Доводы, видимо, показались Черняку убедительными. Он еще раз посмотрел в бинокль на колонну, показал рукой район, откуда дивизион будет производить пуск, и, сев в машину, полным ходом помчался в тыл. А 340-му гаубичному артполку был дан приказ накрыть огнем левую колонну.
Мы наблюдали за ходом боя под Воронцовкой, за подходом колонн врага и беспокоились о том, как бы они не развернулись до ударов Черняка.
В этот момент 340-й гаубичный артиллерийский полк накрыл огнем левую колонну, часть фашистов была уничтожена, остальные разбежались по полю. Мы опасались, что средняя колонна станет развертываться, и тогда «катюшами» придется бить правую.
Но тут же нам доложили: «Машины Черняка развертываются на позициях». Установки выстроились в цепочку и, как нам показалось, на малых интервалах друг от друга. Прошло минут пять-шесть. И вдруг раздался резкий, пульсирующий звук. Тут же над нашими головами зашелестели летящие реактивные снаряды. Мы хорошо видели полет почти каждого из них.
И вслед за этим в районе уже расчленившейся средней колонны гитлеровцев всплеснулось множество огневых вспышек, накрывших довольно большую площадь, и, словно частая барабанная дробь, послышались разрывы снарядов. Ввысь взметнулись густые клубы темно-серого дыма, постепенно расплывающегося по полю. Всюду на линии фронта сразу прекратилась стрельба, наступила оцепенелая тишина, — видимо, внимание всех приковал к себе массированный удар «катюш». А в районе позиций машин Черняка поднялось большое облако пыли или, может быть, белесого дыма. Можно было ожидать, что по ним противник сейчас же откроет артиллерийский огонь, но этого не случилось. Буквально через две-три минуты после пуска снарядов все машины отошли назад в укрытия».
После прорыва линии фронта дивизион отходил к Керчи, и дальнейшая судьба его неизвестна.
«Севастопольским» стал 3-й дивизион «гвардейских минометов» 8-го гвардейского минометного полка. Из воспоминаний А.П.Дроздова: «Все три дивизиона формировались при школе ВЦИК СССР совершенно секретно… Формирование дивизионов производилось из коммунистов 90% и комсомольцев 10%... В составе дивизиона находились: командир дивизиона майор Кущ-Жарко Дмитрий Данилович, комиссар дивизиона Ковалев, пом. командира по тех. части воентехник 1-го ранга Хайлов. В составе дивизиона числились три батареи по 4 машины «М-8». Номера батарей были 7, 8 и 9. Всего 12 машин и 24 спецмашины для подвоза боезапаса (по две на каждую установку.). Был огневой взвод и взвод управления. Дивизион имел отдельный взвод разведки, командовал которым командовал старший лейтенант Емельянов из города Горький. Емельянов уже на то время был героем Советского Союза и пропал без вести, где-то под Севастополем.
Установка БМ-8 на автомашинах ЗиС-6 (трехосная) заряжалась 36-ю 82мм снарядами за 1 минуту. Залп длился 10 секунд. Командовали батареями: 7-я батарея - старший лейтенант Старичков, 8-я батарея старший лейтенант Раудонек (немец по национальности), 9-я батарея - старший лейтенант Королев». До прибытия в Севастополь дивизион уже имел боевой опыт, поддерживая войска под Ростовом, Мелитополем, Токмаком. 31.12.41года дивизион был погружен на транспорт «Чапаев» и крейсер «Молотов» и 1.01.42г. дивизион уже выгружался на пристань «Совторгфлота» (возле Графской пристани). Переход не обошелся без приключений. При входе теплохода «Чапаев» в бухту, из района Малахова кургана вылетела зеленая ракета, после чего со стороны Качи открыла огонь немецкая береговая батарея. «Чапаев» получил пробоину, погибло 3 человека из состава дивизиона. Выгрузка шла уже под обстрелом и бомбежкой. Из воспоминаний Дроздова: « В первый же день 1.01.42г. мы дали залп по г.Гасфорта и Итальянскому кладбищу, успех был отличный».
Второй залп оказался неудачным. Часть реактивных снарядов не взорвалась. Их нашли жители пос. Сахарная головка, уже после войны в районе долины Кара-Коба. Взрыватели восьми снарядов, попав в мягкий, раскисший от дождей грунт, не сработали.
Дивизион активно использовался в течение всей обороны. Последние залпы дивизион сделал 29.06. 42г. из района Максимовой дачи, и в связи с нехваткой боезапаса машины отвели в район 35-й батареи. На складах в Инкермане еще оставалось, около 12 тонн 82мм реактивных снарядов, но доставить их было уже невозможно. 1.07.42г. используя боезапас, привезенный подводными лодками были даны последних два залпа прямой наводкой, после чего машины были взорваны и сброшены с обрыва. До недавнего времени, плавая с аквалангом, можно было наблюдать остатки направляющих от «катюш», лежащие на дне. Судьба расчетов сложилась печально.
Из воспоминаний Дроздова: "Личный состав сражался до 7 июля в районе 35-й батареи и оставшиеся в живых были взяты в плен. Командир взвода разведки дивизиона герой Советского Союза Емельянов попал в концлагерь в Джанкое, где был опознан и казнен. Командир дивизиона, чтобы не попасть в плен застрелился".
Это не совсем так. Командир дивизиона майор Кущ-Жарко попал в плен,после войны осужден на 10 лет ИТЛ
Из 360 человек личного состава дивизиона, в живых после войны, осталось всего пять . Фамилии их известны : А.П.Дроздов, Т.П.Мартынов, И.П.Субочев, А.В.Климов, И.К.Бачиев, остальные числятся пропавшими без вести 3 июля 1942года. Их «списали оптом», одной датой, в числе остальных 87 тысяч защитников города, в личных делах которых стоит та же дата, и запись: «Пропал без вести».