Традиционно принято приписывать все неудачи Крымского фронта вмешательству армейского комиссара 1-го ранга Л.З.Мехлиса
В работе, на которую давалась ссылка выше, указывалось: « Столкнувшись с кризисом в организации наступления в Крыму, Ставка ВГК направила в Крым своих представителей — армейского комиссара 1-го ранга Л.З.Мехлиса и заместителя начальника Оперативного управления Генерального штаба генерал-майора П.П.Вечного. Колесивший по разным фронтам с самого начала войны Лев Захарович Мехлис был своего рода «глазами и ушами» Верховного Главнокомандующего в войсках. По причине отсутствия навыков в этой области Мехлису не ставились задачи по управлению войсками. Он занимался формированием частей, осуществлял надзор и психологический нажим на высший командный состав. Все прекрасно знали, что Л.З.Мехлис имеет прямое отношение к аресту и последующему расстрелу командования Западного фронта (Д.Г.Павлова, В.Е.Климовских и других) в июле 1941 г., и поэтому угрозы, к которым часто прибегал армейский комиссар, не считали пустым звуком. Однако назначение Л.З.Мехлиса «глазами и ушами» в Крым было существенным кадровым просчетом. Волевые и профессиональные качества Д.Т.Козлова оставляли желать лучшего, и под нажимом энергичного до фанатизма Мехлиса он окончательно растерялся».
Это не так. План наступления, которое началось 27.02.42г. разрабатывался без участия Л.З.Мехлиса, который, в основном, решал вопросы усиления армии. План наступления разрабатывался в штабах армий, и согласовывался штабом фронта. Об этом четко указывается в журналах боевых действий армий.
По воспоминаниям, Л.З.Мехлис в феврале занимался тем, что командующий фронтом генерал Д.Т.Козлов считал «ерундой». А именно: он занимался снабжением, доставкой моторов, «выбиванием» новых частей, кадровыми назначениями и.т.д. Именно по его просьбе доставка запасных частей для танковых и авиационных частей стала осуществляться авиатранспортом. Проблема была решена только после вмешательства М.З.Мехлиса, который добился, чтобы детали для ремонта танков доставили самолетами, но произошло это уже 10.03., когда прибыла первая партия с коробками передач. По его же настоянию в середине марта на фронт, прибыла группа специалистов Кировского завода во главе с заместителем главного конструктора Афанасием Семеновичем Ермолаевым. Лишь после этого проблему смогли частично решить.
Говорить о том, что наступление 27.02.42г. окончилось неудачей из-за вмешательства Л.З.Мехлиса, как минимум, некорректно. Он не командовал войсками, и не принимал участия в разработке планов.
Выполняя комиссарские функции, Л.З.Мехлис в феврале был занят пополнением дивизий и «перетасовкой» личного состава по национальному признаку. Прибывшее в Крым пополнение было, в основном, русскоязычным, однако, учитывая национальный состав ранее сформированных дивизий, Крымский фронт во многом являлся «столпотворением двунадесяти языков». Для того, чтобы хоть как-то нивелировать языковой барьер было начато создание «национальных» дивизий (армянских, грузинских, азербайджанских), где хотя бы командиры и политработники владели бы русским и национальным языком. Мысль, в общем, здравая и разумная. У России (а, затем у СССР) всегда были очень интересные взаимоотношения с Персией (достаточно ознакомиться с договором 1929года), поэтому, в армии встречались даже персы (жители иранского Азербайджана) и курды, ранее служившие в шахской армии.
Наступление закончилось неудачно. В своем докладе в ставку, Л.З.Мехлис очень точно и четко указал причины этих неудач. В общем-то, причина одна: отсутствие оперативного управления. Армейского комиссара 1-го ранга Л.З. Мехлиса очень не любили именно за правду. Да, он иногда принимал импульсивные, и очень жесткие решения, но он единственный, кто решился сказать в Ставку правду о высшем командовании Крымского фронта. Во многом, неудачи были связаны с плохой работой командующего фронтом Д.Т.Козлова и его штаба. Еще больше нареканий к работе штабов подчиненных фронту армий.
В своем донесении он указывал, что приказы поступают в последний момент, совершенно не оставляя времени частям для подготовки. Приказы являются директивными, и совершенно не содержат конкретики. Главное, на чем заострялось внимание, это то, что после начала наступления штабы полностью потеряли связь с войсками, и боем не руководили. Это касается как штабов дивизий, так и штабов армий.
«Командующий 44-й армией связи с войсками не имел, и по сути самоустранился от командования войсками, предоставив все дело вести командирам дивизий». «Командир 302-й СД в течение всего дня боя находился в блиндаже, а в связи с порывом телефонной связи полковник Зубков продолжительное время совершенно не знал обстановки в полках, потерял управление , радиосвязь при этом задействована не была.». «Командиры 39 и 55 танковых бригад, находились в землянке с командиром 12 СБр Петуниным, боя не наблюдали, и потеряли управление отрядами». и.т.д. Это строки из документов фронта.
По требованию Ставки 6.03 командованием фронта были сделаны выводы, которые и были доложены по телеграфу. В них естественно ничего не было сказано о том, что плохо сработали штабы. Во всем оказались виноваты их подчиненные: «Основными причинами потерь следует считать:
а) наступающие части большей частью действовали в лоб обороняющемуся противнику
б)разведка обороны противника, его огневой системы была организована плохо , подрывались на минных полях противника, в том числе и саперы
в) танки вследствие размокших плохих дорог и грунта не могли сопровождать пехоту, отставали из-за перегрева моторов. Дождь с ветром закрывали оптику танков.
г) взаимодействие с артиллерией было организовано плохо. …
д) наступавшие войска шли густыми строями, часто во весь рост, не применяясь к местности, и без учета сильного огня противника» [1]
Пункты е), ж), з) были добавлены по требованию Л.З.Мехлиса: « е) большинство штабов с самого начала боя потеряли управление, командные пункты отстали от войск. В силу незнания точной обстановки, неправдиво докладывали высшим штабам (404 и 157 СД) ж) эвакуация раненых была организована плохо. Одного раненого в тыл часто сопровождали 3-4 человека. з) в виду отвратительной погоды и размокшего грунта, темп продвижения пехоты сразу снизился, а танки отстали вообще и противник смог дать сильный артминогонь по заранее пристрелянным рубежам, поражая нашу пехоту. Указанные недостатки учтены частями фронта, даны соотвествующие указания . Командир 404 СД Мотовилов и комиссар 404 СД батальонный комиссар Титов отстранены от должностей и переведены на низшие должности. Командир 652 СП майор Матвеев за трусость передан суду военного трибунала» [2].
Несмотря на большое количество самолетовылетов (иногда более четырехсот), эффективность действий авиации крайне была низкой. Удары наносились не по заявке войск, а по собственным планам. Фактически летчики жгли бензин, расходовали боезапас и ресурс двигателей (и без того очень низкий) впустую. Несмотря на множественные победные реляции летчиков, большинство их «побед» противником, к сожалению, не подтверждается. В среднем, у истребителей получается по одному сбитому самолету на 400 (!) самолетовылетов, если считать по немецким, подтвержденным данным и около 300 самолетовылетов, если считать по советским.
Точно так же действовал и Черноморский флот, который продолжал совершенно бессмысленные ночные обстрелы крымских городов. Доходило до смешного: в начале марта (7.03.42г.) подводная лодка обстреливала Судак, произведя 7(!) выстрелов, а другая подводная лодка 8.03 произвела торпедный залп по Ялте (торпеды, естественно, не взорвались).
Очень остро встал вопрос о ресурсе авиамоторов. Сейчас принято превозносить советскую технику, совершенно забывая о том, что моторесурс нашей техники был крайне низким. К концу марта 50% нашей авиации не летало из-за отсутствия двигателей. В связи с этим, Л.З.Мехис телеграммой потребовал срочно доставить 50 авиационных двигателей. В принципе, это были не его функции, но, тыл работал очень слабо.
В результате расследования, инициированного Л.З. Мехлисом, в тылу были вскрыты множественные хищения. Арестовано и расстреляно 3 человека за хищение 1,5т. продовольствия.
Армейский комиссар 1 ранга Мехлис по требованию Ставки (и лично Сталина) был вынужден все активнее вмешиваться в руководство войсками, но его распоряжения как будто специально выполнялись не так. Например, на 4.03 была запланирована частная наступательная операция на правом фланге, но из-за неготовности войск, от нее пришлось отказаться. Но точно в назначенное время артиллерия произвела артподготовку. Генерал В.Н.Львов почему-то не отменил приказ по артиллерии. Фронт работал как разлаженный механизм, но все попытки наладить его, наталкивались на равнодушие и безразличие генералитета.
В вину Мехлису ставят отстранение генерал-майора Толбухина (10.03.42г.) с должности начштаба фронта, и замена его генерал-майором П.П.Вечным. Если подходить объективно, то штаб фронта работал плохо. Кроме того, по непонятной причине, большинство ключевых документов фронта, сохранившихся в архивах, подписаны не Толбухиным, а замначштаба фронта полковником Разуваевым. Почему? Этот вопрос требует более тщательного разбора.
В связи с тем, что два последующих наступления Крымского фронта так же закончились неудачей, Л.З.Мехлис был вынужден взять на себя функции по руководству войсками. С середины апреля, он, действительно вмешивается в командование войсками.
Возвращаясь к роли Л.З. Мехлиса в произошедших событиях можно отметить, что этот человек изо всех сил старался наладить работу «механизма», именуемого фронтом, но не мог ничего сделать без своей «команды».
Судя по всему, сам он был человек организованный. В книге Абрамова, посвященной Керченской катастрофе указано: «В свое время я встречался и разговаривал с работниками Главпура, работавших при Мехлисе, все они хорошо отзывались о своем начальнике, подчеркивая исключительную исполнительность, существовавшую в работе этого органа, и дисциплину. Авторитет работника Главпура, выезжающего в войска и на фронт, при Мехлисе был очень высок» [3].
Но в то же время он пишет о том, что в штабе фронта царила атмосфера террора, в которой, якобы повинен Л.З.Мехлис. Это типичная точка зрения гражданина хрущевского времени, для которого Мехлис- воплощение сталинского террора. А если объективно?
Он во многом думал и старался поступать честно и правильно, но своей резкостью, импульсивностью и нетерпимостью он отпугивал и отталкивал людей. Командование большим соединением –труд коллективный, а вот коллектива –то, как раз, и не было. Не в силах справиться со всем, он часто залезал в мелочи, в которых разбираться руководитель его ранга и не должен был. Его агрессия, во многом была следствием беспомощности, неспособностью справиться с неповоротливой машиной в одиночку. Я никоим образом не оправдываю его поступков, но во многом он был прав.
Общеизвестная характеристика генерала Д.Т.Козлова, приведенная в телеграмме Сталину, выглядит хамской, но является очень точной: «Козлов — это обожравшийся барин из мужиков. Его дело много спать и жрать, в войска он не ездит и авторитетом не пользуется. Если фронтовая машина работает в конечном итоге сколько-нибудь удовлетворительно, то объясняется это тем, что фронт имеет сильный Военный совет, нового начштаба, да и я не являюсь здесь американским наблюдателем...». Дальнейший ход событий подтверждает точность этой характеристики.
Действительно, командуя войсками в Персии, где и войны-то не было, да и нравы совсем другие, Д.Т.Козлов «расслабился». В войска он не выезжал, о состоянии войск почти ничего не знал. Его приказы носят чисто директивный характер, без уточнения деталей. А в чем, собственно говоря, заключаются обязанности командующего фронтом?
Говоря объективно, он должен был скоординировать действия двух армий, выполняющих одну операцию, дать указания для ведения совместных слаженных действий, дать линии разграничения, обую хронологию проведения операций, а вот этого в его приказах и не было. Сравнивая документы штаба 11-й немецкой армии (по численности, она была равна нашему фронту) и Крымского фронта, можно прийти к выводу, что Э. фон Манштейн тоже был «барином», но его штаб работал очень четко и оперативно, расписывая все по минутам.
Традиционно принято писать о том, что поражение Крымского фронта в мае 1942 года связано с тем, что Мехлис требовал наступать, и все части были в первом эшелоне, в готовности к наступлению. Не совсем так. Вечный и Мехлис, наоборот требовали отвести 47-ю армию, создав второй эшелон, но, это указание осталось невыполненным.
Из телеграммы Л.З. Мехлиса И.В. Сталину от 8 мая 1942 г.: «Теперь не время жаловаться, но я должен доложить, чтобы Ставка знала командующего фронтом. 7-го мая, то есть накануне наступления противника, Козлов созвал военный совет для обсуждения проекта будущей операции по овладению Кой-Асаном. Я порекомендовал отложить этот проект и немедленно дать указания армиям в связи с ожидаемым наступлением противника. В подписанном приказании комфронт в нескольких местах ориентировал, что наступление ожидается 10-15 мая, и предлагал проработать до 10 мая и изучить со всем начсоставом, командирами соединений и штабами план обороны армий. Это делалось тогда, когда вся обстановка истекшего дня показывала, что с утра противник будет наступать. По моему настоянию ошибочная в сроках ориентировка была исправлена. Сопротивлялся также Козлов выдвижению дополнительных сил на участок 44-й армии»
Пишут о запрете строительства оборонительных укреплений. По документам этот факт не прослеживается. Учитывая опыт предыдущих боев, части 51 и 47-й армий достаточно неплохо окопались, и оборудовали свою оборону. На немецких схемах прослеживается достаточно глубокая, оборудованная в инженерном отношении оборона. Данных противника по участку 44-й армии пока нет. Возможно, в инженерном отношении он был оборудован чуть хуже.
Всеволод Абрамов объективно указывает, что: «Количество вооружения и боевой техники на Крымском фронте в военно-исторической литературе обычно преувеличивается. Называются такие числа: 3 580 орудий и минометов, 350 танков и 400 самолетов. Это произошло потому, что авторы исследований использовали не фронтовые документы, многие из которых просто погибли, а данные Генерального штаба, где за Крымским фронтом числилось больше техники и оружия, нежели было в наличии. В действительности вся эта «лишняя» техника была утрачена в ходе наступательных боев зимой и весной 1942 и в свое время не была списана». Крымский фронт бездумно расходуя ресурсы «надорвался», и более не представлял собой той прежней мощи, которая всего пару месяцев назад была переправлена через пролив.
Противник нанес удар на участке 63-й дивизии, которая была сильно ослаблена. Именно здесь противнику удалось прорваться. Но, вот ведь, что интересно, именно Л.З.Мехлис требовал ее смены. На приказе сохранилась виза: «Тов. Вечному, срочно подготовить все необходимые мероприятия», но… за неделю это указание выполнен не было.
В общем-то даже при отходе наших войск Л.З.Мехлис давал правильные указания. Но, он НЕ КОМАНДОВАЛ войсками. Так к примеру, днем 9 мая начальник штаба Вечный П. П. обратился в Военный совет и лично к Мехлису с предложением об отводе 47-й армии, а также армейских и войсковых тылов из образовавшегося выступа на правом фланге . Л.З. Мехлис поддержал это предложение, но ему резко воспротивился командующий фронтом Д.Т.Козлов. В свою очередь, находившийся в Краснодаре Главком Северо-Кавказского направления С. М. Буденный, не располагая точными данными о фактическом положении, вечером 9 мая, запретил отход, и снова потребовал от командования Крымского фронта организации контрудара силами 51-й и 44-й армий. Объективно говоря, И.В.Сталин был прав, когда указывал, что «Командуете фронтом Вы, а не Мехлис. Мехлис должен Вам помочь.Если не помогает — сообщите».
Итог этих всех событий общеизвестен.
Представитель Ставки ВГК армейский комиссар 1-го ранга Л.З.Мехлис был снят с постов замнаркома обороны и начальника Главного политуправления Красной Армии и понижен в звании до корпусного комиссара. Сразу после катастрофы в Крыму он стал членом Военного совета 6-й армии, впоследствии был членом Военного совета Воронежского, Волховского и ряда других фронтов. Участвовал в оборонительных боях летом и осенью 1942 г., в прорыве блокады Ленинграда и сражении на Курской дуге.
Генерал-лейтенант Д.Т.Козлов был снят с поста командующего фронтом и понижен в звании до генерал-майора. Василевский А. М. в своих воспоминаниях пишет:
«Д. Т. Козлов во многом виноват, что операция по освобождению Крыма в 1942 г. провалилась, за что он был отстранен от работы. Но Д. Т. Козлов честный и преданный Родине генерал. Он не справился с возложенными на него обязанностями командующего фронтом лишь потому, что эта должность оказалась ему не под силу. Когда же Д. Т. Козлов был назначен заместителем командующего фронтом, он работал успешно. Подобные факты случались и при назначении на должности командующими армиями. Вполне естественно, что не каждый военачальник, назначенный командующим фронтом или армией, с честью выдерживал это испытание и стал достоин признания как полководец»
Дивизионный комиссар Ф.А.Шаманин снят с поста члена Военного совета фронта и понижен в звании до бригадного комиссара. Генерал-майор П.П.Вечный снят с должности начальника штаба фронта. Генерал-лейтенант С.И. Черняк и генерал-майор К.С.Колганов были сняты с постов командующих уже не существующими армиями и понижены в звании до полковников. С.И.Черняк вернул себе звание 3 июля 1944 и до конца войны не поднимался выше командира дивизии. К.С.Колганов осенью 1943 г. стал генерал-лейтенантом и до конца войны командовал стрелковым корпусом. Генерал-майор Е.М.Николаенко был снят с поста командующего ВВС фронта и понижен в звании до полковника.
[1] Ресурс «Память народа». Документы оперативного управления Крымского фронта. Организационные выводы и уроки, извлеченные из опыта боевых действий 27.02-3.03.1942г.
[2] Ресурс «Память народа». Документы оперативного управления Крымского фронта. Организационные выводы и уроки, извлеченные из опыта боевых действий 27.02-3.03.1942г.
[3] Абрамов В. Керченская катастрофа 1942. — М.: Яуза, Эксмо. 2006.