Оговорюсь сразу: ни то ни другое. Но, чтобы сохранить интригу скажу, что тот образ Л.З.Мехлиса который вырисовывается из документов, абсолютно не похож на то, каким этого человека рисует литература.
Сложившаяся в 60-е годы советская историческая традиция, сильно ретуширует реальную картину событий, искажая истинные причины советского поражения на этом участке. Излагая примитивно, «официальная версия», сложившаяся при Н.С.Хрущеве, сводится к следующему: злой гений И.В.Сталина – М.З.Мехлис, подмяв под себя мягкотелого командующего фронтом Д.Т.Козлова, привел успешно начавшуюся операцию к полному провалу, после чего плакал, валялся в ногах у Сталина, и вымаливая прощение. Примерно такая же версия возобладала и в перестроечное время, ибо имя Сталина и его сподвижников вызывает идиосинкразию у многих современных деятелей. По факту, десантная операция была не столь успешной, и ее ненадлежащее исполнение стало причиной последовавших неудач. Д.Т.Козлов не был отнюдь не мягкотел. Да и появился Л.З.Мехлис в Керчи не сразу, и не просто так. Для этого создались объективные причины, серьезные просчеты, и, после этого, Ставка была вынуждена вмешаться. Да, он слишком многое решал лично, вместо того, чтобы организовать работу других, допускал ошибки, но…
В ряде работ этому человеку дается крайне негативная оценка. Приведу небольшой пример: «Мехлис был главным политкомиссаром Красной Армии, начальником Главного политуправления (ГУПП РККА), и таким образом, он руководил целой армией политработников, количество которых в 1942 году превышало 250 тысяч человек. Позднее Хрущев назовет аппарат Мехлиса «клеткой с бешеными собаками», и даже Сталин подвергал его критике за «абсурдное рвение» и называл его «страшным зверем». При этом он в полном смысле слова был креатурой диктатора и его подручным» [1].
При сопоставлении информации, и анализе первичных документов, выяснились многие интересные детали. «Зловещая фигура Мехлиса» оказалась совсем не такой как ее принято рисовать, этот человек действительно боролся с барством и ленью генералов. Если разбираться внимательно, то совсем по-другому, нежели принято рисовать в советской истории выглядят личности генералов Козлова, Толбухина, Вечного, Батова, Львова, Первушина. Если переосмыслить их приказы и поступки, окажется, что те, кого советский вариант описания истории выдвигает в герои, таковыми не являлись, а те, о ком давно забыли, на деле проявили героизм.
Начнем с самого начала: именно Л.З. Мехлис (который еще находился в Ставке) в середине января 1942 года требовал, чтобы генерал Д.Т.Козлов, наконец переправился на Керченский полуостров, и начал руководить войсками. Феодосийское поражение показало правоту представителя Ставки. Объективно оценивая его работу, сложно не согласиться с оценкой, которую дал ему чуть позже Л.З.Мехлис. В своих донесениях в Ставку, он указывал, что командующий фронтом «ленив» и «опасно лжив». Правда…
Виноватым сделали почему-то генерала Дашичева, который даже не успел вступить в командование корпусом. По сути корпуса-то и не было… «Вот сейчас мы разберемся как следует, и накажем, кого попало», но это отдельная история.
Разбор документов фронта показывает, что управление войсками на Керченском полуострове было очень слабым. Сводки и записи в журнале боевых действий часто не отражают реальную ситуацию.
Несмотря на то, что на Керченский полуостров было переправлено достаточно много частей 51 и 44 армий, штаб фронта продолжал находиться очень далеко от своих частей, переложив ответственность на командующих армиями. Те, в свою очередь переложили ответственность на командиров дивизий. Штаб Кавказского фронта во главе с Ф.И.Толбухиным 20.01.1942г. данных по расположению частей не имел, и не имел сведений по их состоянию. Документация велась от случая к случаю. Все штабные документы подписывались не Ф.И.Толбухиным, а его заместителями. Лишь после появления Л.З. Мехлиса в Крыму, на документах начала появляться подпись Толбухина.
Для того, чтобы разобраться в причинах и результатах поражения, в Крым был направлен представитель Ставки армейский комиссар 1-го ранга Л.З.Мехлис, который прибыл на полуостров 20.01.42г.
Именно Л. З. Мехлис практически сразу после прибытия поставил перед Ставкой вопрос о выделении фронта из Кавказского в самостоятельный Крымский. Более того, поставил вопрос о переносе управления войсками Крымского фронта на Керченский полуостров: штаб Кавказского фронта находился в Тбилиси и из-за столь серьезного удаления от мест боев просто не успевал оперативно реагировать на быстро изменяющуюся обстановку.
Ситуация вскрылась после прибытия на фронт представителя Ставки армейского комиссара 1 ранга Л.З.Мехлиса. Вместе с ним прибыли заместитель начальника оперативного управления Генерального штаба — начальник Южного направления генерал-майор П. П. Вечный и военный комиссар артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления дивизионный комиссар П. А. Дегтярев.
Картина, которую застал Л.З.Мехлис на полуострове, действительно, была во многих отношениях неприглядной, и требующей срочного вмешательства.
Ряд авторов утверждает, что он лично расстрелял несколько офицеров, например командира дивизии Мороза
С комбригом В.К. Морозом ситуация не совсем понятна. По одним данным, он был расстрелян еще 19 января, по другим, 22 февраля 1942г., но в любом случае, по действующим процедурам Л.З. Мехлис подписать приказ о расстреле не мог (и не подписывал). Это не его уровень полномочий. Решение принималось органами военной юстиции по представлению командования.
Известный автор В Звягинцев, в своей книге «Война на весах Фемиды: война 1941-1945 гг. в материалах следственно-судебных дел» [2] указывает: «22 января Мехлис доложил Сталину, что застал в Крыму «самую неприглядную картину организации управления войсками», «комфронта Козлов не знает положения частей па фронте, их состояния, а также группировки противника, ...оставляет впечатление растерявшегося и неуверенного в своих действиях командира...». А на следующий день сочинил приказ войскам фронта № 12, в котором говорилось о «крупнейших недочетах в организации боя и в управлении войсками», в том числе частями 44-й армии, и указывались имена командиров, допустивших потерю управления войсками и «позорное бегство в тыл». Среди них — командир 9-го стрелкового корпуса генерал-майор И.Ф. Дашичев, командир 236-й стрелковой дивизии комбриг В.К. Мороз, командир 63-й горнострелковой дивизии подполковник П.Я. Циндзеневский и некоторые другие офицеры, преданные по указанию Мехлиса суду военного трибунала. Приказ Мехлиса, кроме того, предписывал: «...Паникеров и дезертиров расстреливать на месте как предателей. Уличенных в умышленном ранении самострелов-леворучников расстреливать перед строем. В трехдневный срок навести полный порядок в тылах...».
В реальности, приказ был подписан командующим фронтом Д.Т.Козловым, и он требовал лишь отдать под суд военного трибунала командиров, виновных в поражении[3]. И это вполне оправдано и логично в той ситуации, которая возникла на фронте.
В книге современного исследователя Ю.Рубцова[4] указывается: «Чтобы составить представление о положении дел на фронте, самонадеянному Мехлису «хватило» двух дней. 22 января он докладывал Сталину: «Прилетели в Керчь 20.01.42 г… Застали самую неприглядную картину организации управления войсками… Ком-фронта Козлов не знает положения частей на фронте, их состояния, а также группировки противника. Ни по одной дивизии нет данных о численном составе людей, наличии артиллерии и минометов. Козлов оставляет впечатление растерявшегося и неуверенного в своих действиях командира. Никто из руководящих работников фронта с момента занятия Керченского полуострова в войсках не был…»
Вместе с тем, Л.З.Мехлис дал много весьма правильных указаний. Если рассматривать его деятельность объективно, а не сквозь призму антисталинской истерии, то его указания являются правильными и разумными. Возможно, он был излишне импульсивен и резок, но рассматривая документы, подготовленные по его инициативе командованием фронта, следует признать его правоту.
Он потребовал организовать работу тылов, доставку артиллерии, в которой явно ощущался недостаток. Уже 23 января заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант А. М. Василевский проинформировал Мехлиса, что в соответствии с его просьбой и по указанию члена ГКО Маленкова фронту отпускается 450 ручных пулеметов, 3 тыс. — ППШ, по 50 минометов калибра 120 мм и 82 мм. В пути уже находилось два дивизиона реактивных минометов М-8. Были обещаны также средние танки и танки КВ, противотанковые ружья и патроны к ним, другое вооружение и техника.
Да, он был резок в своих характеристиках, но правильность его выводов оспорить сложно. С ходу невысоко оценив командующего фронтом Козлова, он взял все нити управления на себя. Вел почти непрерывные переговоры по телеграфу со Ставкой, Генеральным штабом, главными управлениями Наркомата обороны.
Стремясь к сосредоточению внимания на крымских делах, представитель Ставки поставил вопрос о реорганизации фронтового управления «с целью разгрузить Военсовет от забот по Закавказью». Это предложение получило поддержку Генштаба и через несколько дней было реализовано: с 28 января Крымский фронт получил самостоятельность. Следуя завету В.И.Ленина: «Кадры решают все!», он достаточно много уделял внимания кадровой работе (и это являлось его прямой обязанностью).
От командующего ВВС Красной Армии генерал-лейтенанта авиации П. Ф. Жигарева он уже 24 января добился назначения нового командующего авиацией фронта — генерал-майора авиации Е. М. Николаенко. Несколько позднее по его же настоянию были назначены: генерал-майор инженерных войск А. Ф. Хренов — заместителем командующего войсками фронта, бригадный комиссар С. С. Емельянов — начальником политуправления. Он получил согласие Маленкова на немедленное направление на Крымский фронт 15-тысячного пополнения из русских или украинцев («Здесь пополнение прибывает исключительно закавказских национальностей. Такой смешанный национальный состав дивизий создает огромные трудности», — пояснял Мехлис по «Бодо»). Добился указаний начальнику Главного управления кадров НКО генерал-майору Румянцеву о направлении генералов и офицеров на должности начальника штаба 51-й армии, командиров 236-й и 63-й дивизий, двух начальников штабов дивизий, пяти командиров стрелковых полков и 15 комбатов.
Ю.Рубцов[5] в своей книге указывает: «Даже отмечая у него немалую самонадеянность в оценке возможностей своих и противника, нельзя не заметить, что его действия вначале были активны и по-своему целеустремленны. Достигалось действительное повышение боеспособности войск, командно-политические кадры, которым армейский комиссар 1-го ранга не давал покоя, словно встряхнулись, стали действовать оперативнее, динамичнее. Не заслуживает одобрения другое — грубое вмешательство представителя Ставки в оперативные дела, тотальный контроль над действиями командования фронтом».
Стоит отметить, что в своей работе Л.З. Мехлис допустил серьезный просчет. Пытаясь компенсировать лень командующего фронтом и, особенно, начальника штаба фронта, он, в силу своей импульсивности, взял часть функций на себя, чего делать не следовало.
Как указывал Д.Т.Козлов: «По распоряжению тов. Мехлиса все оперативные планы, директивы и иные распоряжения войскам фронта проверяются и санкционируются им»— информировал Д.Т.Козлов заместителя начальника Генштаба Василевского.
При этом, он задавал вопрос: «Следует ли в данном случае представлять на утверждение Народному Комиссару оперативные планы, свои предложения о предстоящей деятельности войск или все указания по всем вопросам жизни и деятельности войск получать от него непосредственно на месте?»
15 февраля Мехлис вместе с генералом Вечным были срочно вызваны к Сталину для доклада о степени готовности войск к наступлению. Верховный был не удовлетворен докладом и разрешил сроки наступления отодвинуть. Лев Захарович, пользуясь случаем, затребовал из СКВО на усиление фронта вновь созданные 271, 276 и 320-ю стрелковые дивизии.
Части «выбитые» Л.З.Мехлисом для Керченской группировки имели нормальную обеспеченность транспортом, в то время как остальные части имели всего 50% транспортных средств. При всем при этом, части находились в процессе доукомплектования, что затягивало их переброску.
В статье «Мы закатим немцам «большую музыку». Наступление на Крымском фронте», указывается: «Благодаря прибытию танков из Ирана и хлопотам Мехлиса по усилению фронта новыми танками войска в Крыму были существенно усилены бронетехникой. 39-я и 40-я танковые бригады насчитывали по 10 KB, 10 Т-34 и 25 Т-60. 55-я и 56-я танковые бригады из Ирана — по 66 Т-26 и 27 огнеметных танков. 226-й танковый батальон насчитывал 16 танков КВ».
[1] «Как сталинский палач потерпел поражение от вермахта» http://inosmi.ru/russia/20121105/ 201810065.html
[2] Звягинцев В.Е. Война на весах Фемиды: война 1941-1945 гг. в материалах следственно-судебных дел М. Терра 2006г.
[3] ЦАМО РФ ф.32 оп.11309 д. 139. с.17,18
[4] Рубцов Ю.В. Мехлис. Тень вождя. М. Вече 2011г.
[5] Рубцов Ю.В. Мехлис. Тень вождя. М. Вече 2011г.
