- ... и все-таки, подберите мне сиделку с проживанием! Я долго думала и поняла, мне не будет так одиноко, я буду знать, что кто-то рядом. Вы же поможете мне? Посмотрите какая замечательная просторная комната будет у нее! Мы с ней будем разговаривать, готовить еду, убирать квартиру. Да, мало ли можно придумать дел! В прошлый ваш приход я соглашалась на приходящую сиделку
на весь день, а в позапрошлый на утро-вечер и вы меня убеждали, что этого будет достаточно. Но, поверьте мне, нет! Я все обдумала. Я должна быть спокойна, что ночь я под наблюдением. В самый первый раз вы убеждали меня, что я вполне могу ухаживать за собой, но это не так! И я убедила вас в этом. Так что, я все обдумала и теперь мне нужна сиделка с проживанием. Подберите мне, пожалуйста, чтобы была славянка, чистоплотная, чтобы не "мэкала" , готовила хорошо, и имела какое–нибудь медицинское образование. Вы поможете мне? Сколько это будет стоить? Сколько? Ооо… мне надо все взвесить и посчитать… А я могу сдавать ей комнату и вместо оплаты за аренду она будет ухаживать за мной? Нет? Почему?! Это было бы так разумно…
Именно так говорила Инесса Витольдовна, чрезвычайно подвижная,
маленькая сухопарая женщина 82 лет, глядя на меня своими большими, когда-то карими глазами, теперь подернутыми сизоватой пленкой глаукомы. Она вызывала меня в четвертый раз, каждый раз показывая свою большую квартиру в сталинском доме, основательно обветшавшую и уже почти без мебели. Когда-то у нее был муж, занимавшийся в советское время продажей янтаря и жили они, по ее словам, роскошно. Есть сын, который приезжает к ней раз в месяц, в
день получения пенсии, давно вынесший из квартиры все ценное. Два раза в неделю приходит социальный работник, которой она изливает свою душу и подозревает ее во всех смертных грехах.
У нее скверный характер, отсутствие хронических заболеваний и почти нет денег.
Я больше не пойду к ней. Пустое это дело, по крайне мере, пока она в
состоянии обслуживать себя. Долгих лет жизни Вам, Инесса Витольдовна!