Глава 3
Ночью Потассума разбудили сильные удары в дверь каюты. Он нашарил в темноте тапочки, запахнул свой знаменитый полосатый халат, выпрямил помпон на ночном колпаке и открыл дверь. На пороге стоял возбуждённый Гномарь и беззвучно шевелил губами.
— Только не говори мне, что ты поймал свою волшебную рыбу, эту… «пескадо магиа».
В ответ Гномарь продолжал беззвучно шевелить губами. Потассум вынул затычки и услышал:
— Приехали! Всё, дальше хода нет!
— В чём дело-то? Как это хода нет? — Потассум на всякий случай выглянул в коридорчик. — А где Гаврила?
— Спит ещё, — рыбак безнадёжно махнул рукой. – Идём, сам увидишь!
Они вышли на палубу, залитую светом звёзд. Прямо над ними застыл в попытке обнять землю Орион. Его кривая ухмылка очень кстати сейчас адресовалась горе-яхтсменам — они застряли в плавающих саргассах-гигантах, которые заключили их судно в свои объятия. Любвеобильные растения возвышались на полметра над морем, а местами даже закрывали воду. Движение прекратилось почти полностью, яхта дрейфовала вместе с бескрайним живым ковром.
Когда минуту спустя на палубе появился заспанный Гаврила, огорчённый Потассум уже пытался отправить телеграмму спасателям. Увы, все попытки оказались тщетны — связь отсутствовала. То же самое наблюдалось и с телефоном — долго Гномарь пытался водить пальцем по экрану. Откликом светилась лишь короткая фраза: связи нет.
— Какие будут предложения? — спросил Потассум.
— Сядем и позавтракаем, ― Гномарь пытался настроиться по-боевому.
— Какой завтрак, сейчас ночь?
— Скуп я на идеи, если желудок пуст. Так что можно малость и придвинуть утро.
После ночного завтрака идеи к ним так и не пришли. Ёжик молча смотрел в окно. Гномарь что-то вытворял с удочкой. Потассум принялся вырисовывать свою любимую восьмёрку.
— Ну, допустим, мы вырвемся из плена. А как мы найдём О’Лирио? Насколько велико это море саргассовых водорослей?
Ёжик молча достал ноутбук и открыл его. Когда экран засветился, он вызвал карту, но через секунду озабоченно повернулся к Потассуму:
— Красного флажка нет! Как это понимать?
— Хм… Возможно только одно: кто-то глушит наш сигнал. А это значит, невозможно определить размер этой саргассовой кляксы.
В творческих мучениях прошло несколько часов. Когда до восхода оставалось совсем немного, вернулся ходивший проверить удочки Гномарь.
— Я вижу нечто странное. Советую пойти посмотреть.
Они вышли на освещённую луной палубу. Стояла тишина, и лишь изредка доносились всплески потревоженной рыбы. Поднимался туман.
— Смотрите, — Он ткнул рыбным ножом в сторону рассвета. Там среди саргассов двигалась какая-то фигура. Она то ныряла в густые заросли, то появлялась вновь. Страшноватое зрелище показалось бы излишне фантастическим, если бы не возникшие вопросы.
— Кто это? Как оно передвигается?
— Мне кажется, там есть дорожка, — предположил ёжик. — Иначе никак.
— Откуда это двигается? — спросил Потассум у Гномаря.
Тот указал направление.
— Может, попробуем туда доплыть? Если мы возьмём в лодку нож, то сможем прорубить туда дорожку.
— У лодки винт запутается в водорослях. Они на него намотаются, и всё закончится, не начавшись. Вёсла тоже не помогут.
Тут ёжик почесал иголки и произнёс:
— Нам не нужно ни то, ни другое. Мы будем плыть, отталкиваясь от водорослей. Они достаточно большие для этого, вы не находите?
Спустя некоторое время путешественники уже медленно двигались в направлении предполагаемой дорожки. Рассветало. Туман становился всё плотнее и плотнее. Отталкиваться от водорослей оказалось неприятным занятием, но мучение продолжалось совсем недолго — нос лодки упёрся в дощатый настил. Удивлённые герои пришвартовались и вышли на странную дорогу.
Глава 4
Интересный настил скреплялся таким образом: в каждой доске имелись два отверстия с обоих концов, через которые пропустили промасленный канат. Дорожка эта лежала прямо поверх саргассов. Не тонула она и не переворачивалась потому, что её привязали к длинным шестам. Опоры эти входили глубоко в дно на одинаковом расстоянии друг от друга.
— И куда мы идём? — спросил Гномарь, закидывая удочку за спину под возмущённым взглядом Потассума.
Гномарь пожал плечами, что означало: «Удочка не тяжёлая, уж как-нибудь донесу».
Они направились по настилу в ту сторону, куда скрылась загадочная фигура. Погода вела себя очень странно — сначала взошло солнце, осветив бескрайние луга саргассов и поднимающийся туман. А потом на них село облако, и видимость резко упала. Приноровиться к ходьбе по качающемуся на воде настилу оказалось несложно. Друзья ускорили шаг и чуть не пропустили развилку. Вправо отходил настил поменьше, и раскачивался он сильнее.
— Думаю, надо идти туда. — Гаврила повернул направо.
— Это почему же? — спросил гном.
Вместо ёжика ответил Потассум:
— Это же элементарно! — Он выразительно посмотрел на непонимающего друга. — Узкая тропинка быстрее кончится.
Гномарю это казалось совсем не очевидным, но он молча двинул вперёд.
— Туман достал, — буркнул он и достал из кармана обломок печенья.
Вскоре сквозь белёсую пелену начало просвечивать нечто крупное. При приближении это нечто оказалось полузатонувшим рыбацким баркасом.
Друзья подошли ближе. Проржавевшее насквозь тело баркаса заваливалось немного набок. На самом верху развевался флаг с белым крестом. Несмотря на дыры и повреждения, судно всё же кем-то использовалось. Об этом красноречиво говорили подштанники с отверстием для хвоста, которые сушились на корме под брезентом. На носу под ветхим зонтом стояло кресло-качалка, накрытое узорчатым пледом, а рядом с ним — маленький столик с раскрытой книгой.
— Кто-то тут обитает… — начал было Гномарь, но Гаврила приложил палец к губам, и тот замолчал.
— А вдруг там нечистая сила?
Потассум кивнул и двинулся вперёд.
— Уж и сказать ничего нельзя, — прошептал Гномарь и развёл руками.
Ёжик подошёл к мостику, ведущему на палубу, и поднялся за другом.
— Ага, сейчас тебе. Так я и пошёл в объятия морлешего, — пробормотал Гномарь и стал разворачивать удочку. — Вы пока идите, пообщайтесь, а я уж тут как-нибудь…
Потассум постучал вежливо, но настойчиво. Ритму его научил в своё время Гаврила ―он слыл большим мастером в тонких делах. Дверь отворилась, и на порог вышло нечто. Существо это передвигалось на двух ногах, обутых в высокие резиновые сапоги. Лоб прикрывала кожаная чёрная шляпа, а глаза скрывались за горнолыжными очками. Вокруг очков лоснился тёмный мех, напоминающий ондатру. Существо цыкнуло зубом и осведомилось:
— Новенькие?
— Видимо, да.
Друзья представились.
— А я доктор Гаргант, — Он придирчиво их осмотрел. — Могу предложить замер давления и осмотр горла.
— Спасибо, не болеем. А давно вы здесь?
— Давно. Здесь же нет ни зимы, ни лета. Стало быть, и привычного исчисления времени тоже нет.
— И много вас тут, таких застрявших?
— Да тут целая страна, — Гаргант пригласил их внутрь. — Вот, смотрите.
Он подвёл их к шкафу с внушительным количеством выдвижных ящичков. Судя по коряво надписанным биркам, расположенным в алфавитной последовательности, клиенты у Гарганта не переводились.
— Аккуратно, но невыносимо, — пожаловался доктор. — Невозможно разобрать почерк! Это всё моя дочь.
— А где она?
— Гарга скоро придёт. Она ушла полчаса назад за тюленьим кефиром.
— Так у вас и магазины есть?
— У нас и правительство есть, — похвастался Гаргант. — Правда, временное.
— Это как?
Гаргант замялся. Судя по всему, он не знал, как ответить. Ёжик поспешил исправить ситуацию:
— И кто у вас главный?
— Громм Рыкко. Правда, он заместитель пока.
— А заместитель кого? — удивился стоящий сзади Гномарь.
Все разом повернулись к нему, и гном стушевался.
— Это Гном-Гномарь. Сокращённо ГГ. Прошу любить и жаловать.
Гаргант кивнул и сделал приглашающий жест.
— От нас скрывают, кого замещает Громм Рыкко. А кто пытается навести справки, то имеет дело с его командиром Ехирром. Это его военный сотрудник, командир отряда чёрных морских котиков. Мы их ещё называем моркисами.
В этот момент дверь открылась, и в каюту вошла дочка хозяина. Её гардероб также состоял из чёрного плаща и резиновых сапог выше колена. В одной руке девочка держала полную сумку, а в другой странное устройство, напоминающее помпу. Если бы не очки и густая шерсть, её можно было бы назвать симпатичной.
— А вот и Гарга!
Доктор церемонно представил ей всех новеньких.
Она с улыбкой кивнула и начала заполнять холодильник.
— А где сдача?
Гарга нехотя протянула что-то отцу. Это не укрылось от зоркого глаза Гномаря:
— А что такое сдача? — спросил он.
Гаргант удивлённо на него посмотрел.
— Этот результат, полученный при вычитании затраченных средств из полученных, — Видя недоумение в глазах гостей, он достал скомканные бумажки. — Вот, смотрите!
Все трое с интересом склонились над его мохнатой ладонью. Ёжик почесал макушечные иголки и произнёс:
— Я уже о таком слышал. Древние народы использовали такие вот фантики. Они ещё как-то странно назывались… — Он запнулся, вспоминая. — Что-то звонкое, но вот что?
— Деньги? — осторожно перебил его Гаргант.
— Точно, деньги, — просиял ёжик. — Вспомнил!
Теперь выглядел недоумённо доктор.
— А у вас что, деньги не используют? А как же тогда? Карточки?
— У нас, дорогой Гаргант, о системах оплаты уже не помнят, — сказал ёжик. — Слёт магов отменил их давно ― они вредили телу и душе и вели прямиком к заболеваниям внутренних органов. Так что мы просто приходим в магазин и берём себе, чего кому надо.
Гном со скукой слушал всё это, одним глазом наблюдая за интересным предметом в руках девочки.
— Пожалуйста, простите, Гарга, — обратился он почтительно, — а что это у вас за музыкальный инструмент? Это случайно не знаменитый одноклавишный баян-ревербератор? Я такой последний раз видел ещё до извержения Верхозубрия.
— Нет, что вы… — она потупила взгляд. — Это разгонятель тумана. Моей конструкции.
Потом Гарга смутилась ещё больше и добавила:
— Моей последней конструкции…
— Вот как? — удивился Гномарь, заинтересовавшись ещё больше.
Девочка вытерла запотевшие очки мохнатой ладошкой и прошептала:
— Из коллекции этого сезона…
Гарга приоткрыла дверь в свою комнату и отошла чуть-чуть в сторону. В глубине каюты тускло мерцали на стеллажах механические изобретения, как бы ожидая хозяйку. Они занимали весь предоставленный им объём. На некоторых устройствах мигали лампочки, а над небольшим бидоном клубился синий дым. Увидев неприличное поведение бидона, девочка совсем смутилась.