Жили в одной деревне два соседа – Трофим да Демьян. Трофиму жилось трудно, даже хлеба порой не хватало, то и дело приходилось занимать на жизнь у соседей, а чаще других – у Демьяна.
Жили в одной деревне два соседа – Трофим да Демьян. Трофиму жилось трудно, даже хлеба порой не хватало, то и дело приходилось занимать на жизнь у соседей, а чаще других – у Демьяна.
Демьян – напротив, жил хорошо, да уж слишком жаден был. Всё, казалось ему, маловато у него добра. И хоть понимал он, от нужд Трофимовых не оскудеет его амбар, дать что-то соседу своими руками, пусть даже и в долг верный, казалось ему, порой, едва ли не хуже смерти.
Вот пришел как-то Трофим в неудачный час, и всё с тем же. Лето только-только силу набирает, нового урожая еще ждать-дожидаться, а у соседа опять ни зернышка.
И вздумалось тогда Демьяну так повернуть дело, чтобы расстаться с этой обузой раз и навсегда.
Говорит Демьян Трофиму тихо так, ласково:
– Плохи дела твои, соседушка. Землицы у тебя мало, хлеба своего – одному не наесться, а тебе ведь еще и дочку в люди определять надо. Так уж и быть, подскажу я тебе по секрету, чем житьишко твое поправить можно. Хочешь узнать, как родитель мой покойный своё хозяйство наладил, да и мне кое-что оставил?
Трофиму-то деваться некуда, хочу, говорит. А Демьян и рад:
– Знаешь гору крутую, что от деревни на восход солнца? Дерево там растёт огромное, высоченное. В хорошую грозу вершина выше туч поднимается. И если в эту пору на самую верхушку забраться, чудо увидишь такое, что описать страшно. Сучочки там на верхушке, те, что уж совсем сухие, только туча верхушку закроет – золотом засветятся. Отец мой сам это видел.
Трофим терпеливо слушал, но тут усмехнулся:
– Светятся они – да что с того? Небось, гроза пройдет – и перестанут.
Но Демьян своё твердит:
– Это, если не обломить вовремя. Успеешь, пока еще гремит гроза – так золотом и останутся. Страшно пойти на такое, слов нет. Да и сломить их непросто. Но зато вся жизнь твоя разом переменится. Папаша мой и принёс-то когда-то четыре сучочка, а как сразу поднялся. Он ведь прежде-то не лучше тебя жил.
– Сам что ж не лазишь за золотом, коли дорожку знаешь?
Демьян только развел руками:
– На что оно мне теперь, у меня всего хватает. И трусоват я на такое дело идти.
И вот через пару дней, как потемнело на небе и заворчало, приметил Демьян – пусто на соседском подворье. Уж не правда ли поверил Трофим в его россказни? Ведь мало ли что говорится, не всему же верить. Ну, теперь будь что будет, Трофим сам свою долю выбрал.
Впрочем, почему бы не поверить. Ведь отец Демьянов про дерево это и правда, много чудесного рассказывал. Верно ли, нет ли, но богатство он и вправду где-то раздобыть сумел. Как раз тогда, когда жизнь в их местах невмоготу стала, ни дождей путных, ни урожаев. А он наоборот – и двор обновил, и скотину развел, и работников нанял.
А Трофим в это время уже взбирался на дерево. Скоро наползла туча, черная, грозовая, да такая, что закрыла от него всю землю внизу. Поднялся Трофим на самый верх, отдышался. Тихо, и гроза всё никак не начинается. Только вот сучки сухие так и остались прежними. Обманул доверчивого соседа насмешник Демьян!
Однако смотрит Трофим – туча грозовая, что под ним, совсем теперь не похожа на ту, какой ее с земли увидишь. Не серая с черным, не бугристая, а ровная вся, зеленоватая, и только чуть-чуть в пятнышках, как мокрый луг с кочками. Спустился до тучи Трофим, сделал шаг-другой – и вдруг осмелился и пошел ногами прямо по ней. Идёт и видит: перед ним вроде как копна сена возвышается. А в ней темнеется что-то, пещера – не пещера, шалаш – не шалаш.
Набрался духу Трофим и шмыгнул внутрь. Видит – не очень там просторно, хоть и не темно, и даже на жилье похоже. Вроде, как стол и лежанка, а на столе, с краешку, стоит резная шкатулка. Желтая по красному, и словно лаком покрыта. Взял Трофим шкатулку в руки – тяжеленькая она.
И вдруг – посветлело. Огляделся – нет больше пещеры, стоит он на туче, она всё такая же зеленая. И верхушка дерева, с которой он слез, тоже в стороне виднеется.
Жутко стало Трофиму. А ну, как вся туча развеется?!. Поспешил назад и снова уселся на ветках, ровно зверёк лесной. А потом стал через просвет в туче вниз спускаться. Шкатулку, конечно, при себе и держит, только рубаху с себя снял, котомку из неё скрутил и сзади к поясу приторочил. Иначе, как с дерева слезешь? А находку бросать жалко. Оставлять ее тоже некому, на туче пусто. И скоро она, к тому же, или дождем прольется, или ветром развеется. Впрочем, Трофим уже до земли добрался, а туча всё ещё так и продолжала стоять на небе.
Шкатулка, к досаде его, оказалась наглухо запертой. Попробовал Трофим открыть – не поддается крышка. Сколько не пытался, и по дороге в деревню, и у себя дома – не идёт, хоть плачь.
Сел Трофим на лавку, призадумался. Слышит, дверь в его избу отворяется, видно дочка воротилась из дальней деревни. Ан нет – вошел в избу сосед Демьян. И сразу к шкатулке:
– Откуда такое диво?
– Да вот, взбирался на дерево, как ты присоветовал. Веток золотых не видал, уж не обессудь. Другой клад нашел.
Демьян даже задохнулся:
– Неужто и вправду нашел! И что в ней, в этой шкатулочке?
Трофим только головой покачал:
– Не знаю. Не открывается шкатулочка.
– Ключик подобрать надо. Я тебе, сосед, помогу. У меня разных ключей и ключиков – целая связка. Только дело это мешкотное, ключи подбирать, ночи не хватит, а ты и так, поди, устал, соседушка. Давай-ка лучше ее мне, а сам утром приходи. Глядишь – к тому времени что-то и получится.
А Трофим и впрямь притомился. Махнул рукой – забирай с глаз долой – и завалился на лавку. Но едва заснул – снова в избе топочет кто-то, а уж и темнеть начинало.
Глянул Трофим и ахнул. Стоит перед ним гость неслыханный. С виду господин, весь из себя суровый – усом чёрен, волосом чёрен, платьем – и тем чёрен.
Заговорил Суровый Господин, да таким голосом, что всё задрожало:
– Как ты посмел, ничтожный, на небо забраться?! Верни шкатулку резную, если жить хочешь.
– Так нет ее сейчас, у Демьяна она. У него и забирай.
– И слушать не хочу! Ты ее брал, с тебя и спрос! Сроку тебе – один день. Буду завтра в этот же час. Не вернешь шкатулку в целости и сохранности – сам на себя пеняй. Пощады не жди!
Сказал и вышел, только его и видели.
Посидел немного Трофим, сон как рукой сняло. И побежал к Демьяну. Ночь-то о ту пору уж полную силу взяла, да еще на небе ни луны, ни звездочки. Всё от края до края тучами затянуло.
Стучал, стучал в Демьянову избу, еле достучался. Обсказал всё соседу без утайки. А Демьян как ждал его.
– Плохо дело, Трофим. Не уйти тебе так легко от гнева Грозного Господина. Видно, не из простых он людей. Одно, полагаю, здесь теперь сделать можно. Отправляйся ты полегоньку, пока тучи не ушли, опять на ту же гору. Как раз к утречку там будешь. И верни шкатулочку на старое место.
Согласился Трофим. Поблагодарил соседа за совет добрый. Вынес Демьян из дальнего чулана шкатулку резную, уже и веревками для удобства перевязанную. Вскинул Трофим ее через плечо и отправился в путь, благо дорога до горы была с малых лет исхожена-изъезжена. А как помалу развиднелось кругом, был он уже у большого дерева. Взобрался по нему на тучу, огляделся – везде ровно да пусто. Ходил, ходил – никак не найдет места вчерашнего.
Делать нечего, решил он оставить шкатулку там, где придётся. Снял веревки ради красы прежней. Повертел шкатулку в руках, да и наклонил неосторожно. Крышка приоткрылась и выпал из шкатулки большой серый камень. И в тучу, как в воду канул. А больше в той шкатулке ничего и не было.
Взяло тут Трофима сомнение, не подменил ли Демьян шкатулку? Вроде и тот же узор на ней, а вроде и не тот. И говорит себе Трофим:
– Та ли, не та у меня шкатулка, лучше уж ей теперь здесь лежать. А как спущусь, непременно дознаюсь у Демьяна, зачем он меня обманул. Так просто этого дела я не оставлю.
Смотрит, а верхушка дерева, что из тучи выступала, куда-то подевалась. Не знал Трофим, как послал Демьян следом за ним на гору двух могучих братьев-лесорубов. Дал им по монете золотой и наказал свалить огромное дерево, что растет на горе. Мол – торчит оно без толку. Только свет застит и тучам на небе проплывать мешает. Поверили Демьяну братья и свалили дерево.
Так и оказался Трофим на небе, выше самого высокого дерева, выше легких птиц летучих.
А Демьян и в самом деле подменил шкатулку. Да только проку из подмены немного вышло. Не поддалась шкатулка с небес ни ключам, ни топору, ни клещам раскаленным, ни углям горячим. Целый день промаялся Демьян, весь по́том холодным изошел, а так и не открыл шкатулку.
Наступил вечер. Тучи грозовые на небе рассеялись, не пролив, как нарочно, ни капли дождя, солнце село за темный лес, зажглись первые звездочки. Вышел Демьян из старой кузни, что от деда досталась, унёс шкатулку в дом и хорошенько дверь запер. Только слышит вдруг – застучало на крыльце, сам собой откинулся засов, и вошел в дом Господин Суровый – усом чёрен, волосом чёрен, платьем – и тем чёрен.
Заговорил Суровый Господин, да таким голосом, что посуда с полок попадала и пыль поднялась по всему дому:
– Что, презренный, хитрее всех быть хочешь? Только не по зубам тебе, видно, орешек попался. А ну-ка, дай сюда сейчас же шкатулку резную, коли жизнь дорога.
Перепугался Демьян, но виду не подал:
– Помилуйте, Господин Суровый, не ошиблись ли вы домом? Ваша шкатулка у Трофима, а эта мне досталась от покойного батюшки.
Еще пуще разгневался Суровый Господин:
– Да ты еще смеешь перечить Грому Небесному?
И взмахнул широким рукавом. Разом шкатулка резная прямо в руках у Демьяна в пыль рассыпалась, а к руке черного Господина метнулся Кнут Сверкающий. Взвил Господин кнут дугою огненной, и буйным пламенем полыхнула вся изба Демьянова…
На другой день вернулась домой Меланья – дочь Трофимова. Видит – у соседа и от дома, и от кузни одни трубы торчат. А родной ее дом, хоть и цел – пуст стоит. Вошла Меланья в дом, не знает, что и думать. Вдруг стук в окошко, и кто-то чумазый, прокопченный снаружи в избу заглядывает. Пригляделась Меланья, а это – сосед Демьян.
– Полюбуйся, Маланьюшка, что наделал родитель твой. Вздумалось ему на гору пойти, да на небо взобраться, разгневать Гром Небесный. Страшен он в гневе, Гром этот. Видишь, и я ни за что попал, погорел весь, до последней крошки. А Трофима, так вообще – прямо на тучу закинуло.
Ахнула Меланья:
– Как на тучу?
– На тучу, на тучу, говорю верно. И что с ним теперь – не ведаю. Ты уж Маланьюшка приютила бы меня, хотя бы в хлеву.
– Почто ж в хлев, дядя Демьян, в холодные сени поди. В избу, извиняй, не пущу. Не было мне на то батюшкиного позволения. А не любо, так ступай себе, куда глаза глядят.
Ничего не сказал Демьян, юркнул в сени, словно мышь в щелку. А Меланья еще пуще закручинилась. Верно ли, неверно обсказал всё Демьян-завистник, а отец ее, похоже, не вернётся уже до дому. Коли сгинул, так лежит бездыханный на горе крутой.
И надумала Меланья идти на гору, разыскать отца своего и предать честь-честью земле, пока не обглодали его тело звери лесные.
Как надумала, так и сделала. Только дорога ей по неведению далась куда тяжелей, чем Трофиму. К позднему вечеру взобралась Меланья на гору, где лежало дерево огромное, неизвестно кем сваленное, да тут же и брошенное.
Присела девушка на одну из ветвей раскидистых и не знает, что делать дальше. Время уже позднее, скоро ночь наступит. А домой возвращаться – ладно, если к утру будешь. Здесь же, на горе, ночевать тоже не с руки. Но что поделаешь? Темнеет небо на глазах, впору уже и костёр развести, коли уж здесь оставаться.
Только подумала, как предстал перед ней незнакомец – усом чёрен, волосом чёрен, платьем – и тем чёрен. Встал и смотрит глазами строгими, сам не шелохнется, только в правой руке длинный кнут, как живой, извивается. Дрогнуло в страхе сердце девушки, сразу поняла Меланья, что это и есть Гром Небесный. Встала тогда Меланья, чуть приклонила голову, насмелилась, заговорила:
– Вечер вам добрый, Гром-батюшка. Чем служить прикажете вашей милости? Неужто и я перед вами виновата?
– Виновата, нет ли, это мне судить. Скажи лучше, дочерь человеческая, за каким делом тебя занесло на эту гору на ночь глядя. Да не вздумай вилять, поймаю на лжи – не помилую!
Потупилась Меланья:
– Причина у меня одна – безвременная погибель отца моего. Как тело его сыщу, так и дело моё закончено будет.
– И это всё?
– Всё, батюшка.
Усмехнулся Гром Небесный, да так, что эхо по горе прокатилось.
– Понял я, о ком ты хлопочешь. Только не там ищешь. На небо ступай! Там, среди туч грозовых, болтается твой ничтожный папаша. Счастье его, что я застрял тут, на земле вашей. Ну, да недолго ему осталось гулять, вору бесстыжему.
– Смилуйся, Гром-батюшка! В семье нашей воровство испокон веку не водилось. Если и взял что отец мой, то по неведенью! Головой поручусь за него, поклянусь, чем пожелаешь.
Ничего не ответил Гром Небесный, призадумался крепко. В землю уставился, веками прикрыл очи свои грозные. И вот очнулся словно:
– Слушай внимательно, дочерь человеческая. Так и быть, назначаю тебе большое испытание. Выдержишь – пощажу отца твоего.
– В чем же испытание, батюшка?!
– Не перебивай, презренная! По этому дереву можно было даже людишкам безумным на небо подняться. Мог и я, когда мне вздумается, тайным образом на землю спуститься. Да нашлись те, кто свалил это дерево. Страшно они об этом сегодня пожалели, сгорели вместе со своей избенкой дырявой. Но не всё в моей власти! Вернуть дерево на место я не могу. Не могу без него и на небо подняться.
Суровый Господин умолк. Как не хотелось Меланье спросить его, а что же дальше, она укрепилась и молчала.
– Есть и другие такие дерева в заморских странах, есть горы высокие. Путь к ним через моря и земли. А ближе всего отсюда – просто край земли вашей, где она сама с небом сходится. Только идти туда ногами, подобно вам, да еще ночами, и в год не управишься. Есть у меня и другой путь. Днем, пока светло, я становлюсь прозрачным и легким, как пушинка. Первый же хороший ветер домчал бы меня куда надо. Дня два или три – и я на небе. Останется перехватить любую тучу и вернуться сюда с первой же грозой. Но не унести меня ветру, пока в руках этот Кнут Сверкающий. Недаром я его в тучах оставлял. Всё поняла?
Меланья осторожно кивнула:
– Догадываюсь Гром-батюшка. Сохраню я твой кнут, если прикажешь. Только, как же ты его у меня назад заберёшь?
– Не твоя забота, дочерь человеческая. Мне только на небо попасть, а там и способ найдётся. Довольно, больше ни о чём не спрашивай, пока я не прогневался по-настоящему! Брось вот сюда, к моим ногам, охапку хвороста!
Меланья кинулась, быстро наломала сучков и веток, что посуше. Щелкнул по хворосту кнутом Гром Небесный – и вспыхнул пламенем хворост.
– Дождись здесь утра. Потом домой иди, а кнута моего, смотри, не встряхни где-нибудь ненароком, а пуще того – из рук и на миг не выпускай! Себе и другим беды наделаешь. Жди моего возвращения. Крепко жди!
И кнут, словно змея ползучая, завертелся в руках у Меланьи. Бился, бился, но потом успокоился и притих. Вздохнула девушка, глянула вокруг, а Грозного Господина как и не было.
А Трофим, как уже было сказано, по злой воле Демьяна, соседа жадного, очутился на грозовой туче. В страхе, в горьком унынии не смыкал он теперь глаз, хоть и тянуло крепко в сон после ночи бессонной. Невдомек было Трофиму, что без Грома Небесного с его Кнутом Сверкающим не ударит из тучи ни одна молния, а не будет молний, не прольётся и дождя ни капельки. Значит, нечего Трофиму опасаться, что вместе с дождем и сам он с неба на землю брякнется, как тесто на горячую сковороду.
Ближе к вечеру, как солнце на закат заворачивать стало, всё-таки не выдержал, задремал и уснул Трофим. Потом спохватился, глаза открыл и видит – остался от его тучи один клочок, с малую лужайку, и несется он по небу в неведомые края. Сообразил Трофим, что налетел ветер, растрепал тучу, а клочки разогнал в разные стороны. Но скоро другое заметил Трофим – не ветер гонит по небу его тучку. Тянет ее вдаль будто бы пустая шкатулка, которую он по-прежнему в руках держит. Только теперь кажется рукам Трофимовым, что не шкатулку он держит, а вожжи. Так трепещет и дергается шкатулка, словно правит Трофим упряжкой лихих коней.
Долго ли, коротко ли – увидал Трофим вдали новую тучу. И не одну даже, а словно целая их стая сбилась вместе, так что явилась в небе большая серая гора. Вот к этим тучам и приткнулась, как лодка, тучка Трофимова. Уразумел, конечно, Трофим, что не просто так проехался он по небу. а попал прямо к своему назначенному месту. Тому, откуда приходят в их края все грозы и тучи грозовые.
Делать нечего, встал на ноги Трофим и перешел полегоньку прямо на те тучи, что сбились в гору. Прошел по ним немного, потом как по лестнице вверх поднялся, там снова слегка огляделся.
Недолго пришлось Трофиму на все стороны головой вертеть. Вышла ему навстречу из-за пушистого облака степенная женщина, вся в серебре, жемчугах да красном золоте. Одета так, что и царице будет впору. Трофим так и подумал – встречает его в своем царстве сама небесная царица.
Поспешил ей в пояс поклониться:
– Низкий поклон вам, государыня, от земли нашей. Вот уж не думал никогда, что попаду в гости к самой небесной царице!
Женщина улыбнулась и покачала головой.
– Нет у нас в небе цариц, не над чем им царствовать. Ведь тучи наши не то, что ваша земля. Сегодня полнеба закрывают, а завтра – нет ничего. Какое уж тут царство!
Трофим от таких слов приободрился:
– Как же тогда вас величать прикажете?
– Это уж, гость дорогой, как самому будет угодно. Что хозяйка я здесь, это ты верно понял. И всех этих туч, и других, которые оторваться и уплыть успели. Хозяйка я и всех гроз, что над вашей землей проходят. А потому, хочешь, назови меня по-вашему – Небесной Барыней, а не нравится, скажи просто – Тетушка Гроза. На том и поладим. Или, может быть, еще что спросить захочешь?
Трофим только головой покачал:
– У нас так не принято, сударыня, гостю поперед хозяина расспросы учинять. Уж сначала вы поведайте, для чего я вам понадобился. Понадобился ведь, раз залучили меня сюда за тридевять земель.
– Всему своё время. Ответь мне, гость нежданый, не знаешь ли ты, куда подевался Гром Небесный? Или, может быть, сразу скажешь, как нам всем теперь без него обходиться? Нет Грома Небесного, а без него и грозы не гремят, и дожди не льют. Земле без дождя тяжко приходится.
Помолчал Трофим, задумался.
– Не гневись, Матушка-Барыня, мудрёны мне твои расспросы. Только вижу я – придётся мне рассказать тебе обо всём, что со мной приключилось. Уж будь добра – выслушай.
И рассказал Трофим, про всё, что с ним было, с самого начала. А когда закончил, добавил:
– Одно понял я теперь. Мой Господин Строгий и был тот самый Гром Небесный. И шкатулочка вот эта – стало быть, не его. Та, что его, так и осталась у Демьяна бесчестного. А эту Демьян откопал по своим сундукам, а то и с базара привез. Вот только не пойму я теперь, как могла она меня в ваше царство доставить. Или снова Демьян намудрил?
– Позволь-ка, Трофим, взглянуть и мне на эту шкатулку.
– Сделайте милость, сударыня.
Но лишь только попала шкатулка в белые ручки Небесной Барыни, как откуда-то издалека донеслись звуки загадочные. То ли хриплым смехом кто залился, то ли с треском протяжным расползлось пополам полотно тканое. Покачала головой Тетушка Гроза и сказала задумчиво:
– Снова ошибаешься ты, Трофим. Еще как ошибаешься! Шкатулка эта резная как раз из наших, небесных. Хоть и не та, что тебе в руки попала. Еще в стародавние времена унёс ее обманом один человек. Вытряхнул из шкатулки всё, что в ней было, наполнил ее жемчугом небесным и спустился на землю по уговору ложному. С тех пор перестал выпадать на землю град, но и грозы пошли тише и спокойнее. В грозу теперь только посверкивает, не бьют в землю молнии, хоть гром и гуляет по всему небу. Да и дождей с тех пор льётся куда как меньше, а в иное лето бывает и засуха.
– Да, вот тут правда ваша, Матушка-Барыня. Старики говорят, прежде дождей лило не в пример больше. А если уж про град вспомнят…
Тетушка Гроза кивнула, и сразу рукой повела, остановила Трофима. Потом повернулась, отошла в сторонку, и увидел Трофим, как скрылась она в одной из туч, нависавших неподалёку. Снова остался Трофим один, да недолго пришлось ему дожидаться. Скоро вернулась хозяйка, но уже с другой стороны той же тучи.
– Держи, Трофим. Теперь она твоя. А лучше сказать, твоя, покуда домой не воротишься.
Трофим осторожно взял шкатулку, которая вновь потяжелела. Он сразу потянулся к крышке.
– Нет-нет! Здесь этого делать не смей. Только тогда откроешь, как увидишь под собой, внизу, крышу своего дома.
– Дома? Выходит, пора мне откланяться?
– Пора. Прощай, Трофим, и ровной тебе дороги.
– Вам тоже моя благодарность, барыня-матушка. Только спросить осмелюсь, а как мне всё-таки на землю опуститься?
Тетушка Гроза засмеялась.
– Я же сказала тебе. Как доплывет тучка до твоей деревни – тут и открывай шкатулку, и всё тебе будет. Но смотри, держи ее крепко, не урони. До самой земли из рук не выпускай.
Трофим кивнул.
– Что ж. Пусть сбудется всё по-вашему.
– И еще запомни, Трофим. Если вдруг придет за этой шкатулкой Гром Небесный, отдай ее ему сразу. Не пытайся его обмануть и не жадничай. Пожадничаешь – больше потеряешь. А сделаешь, как я сказала – и вас, и нас из беды вызволишь.
Та же тучка домчала Трофима домой, да еще быстрее, чем уносила, доставила к самому солнечному закату. Не успел он оглянуться, как увидел сверху в последних лучах солнца родную деревню, речку, гору, дерево упавшее. Трудно описать, как обрадовался Трофим. Быстро поднялся он на ноги, с трепетом открыл шкатулку заветную. Разом сверкнуло ослепительно в небесах вокруг, и предстал перед Трофимом красный Огненный Конь. Не сробел Трофим, вскочил на коня, тот описал круг над тучкой и понесся как с горки вниз. Прямо по воздуху!
В деревне жители, кому случилось выглянуть в окна, только ахнули – и тучка небольшая, с овчинку, а вдруг такая яркая молния! Давненько таких не видали. Дочка Трофима – Меланья тоже выбежала из избы, будто что-то ее толкнуло. И тут прямо перед Меланьей ударила с неба молния в самую середину двора. Пронесся грохот, как оглушительное конское ржание, и встал на дворе красный конь с огненной гривой. А с коня соскочил ее отец, целый и невредимый – волосы дыбом, борода торчком, да резная шкатулка под мышкой.
– Вот и я, доченька!
Трофим протянул дочери шкатулку, стал прихорашиваться, поправлять растрепанную бороду. Но тут Конь Огненный вдруг фыркнул паром из ноздрей, тряхнул гривой горящей, на дыбы поднялся. Шарахнулся Трофим в сторону, потянул за собой Меланью. Казалось, здесь бы им и конец, земля не небо, стопчет их враз копытами неукротимый конь небесный. Да только вспомнила Меланья про Сверкающий Кнут в ее руке. Поняла догадливая девушка, для кого он предназначен. Удар, и конь попятился прочь, еще удар – и совсем присмирел, опустил голову.
– Довольно, неразумная, коня погубишь!
Слова эти прогремели, как с неба. Мелькнула тень темная на дворе, Трофим только ахнул. И встал подле Коня Огненного сам Гром Небесный – усом чёрен, волосом чёрен, платьем – и тем чёрен.
Меланья же еще больше отца удивилась:
– Гром-батюшка? Ты же, никак, еще вчера в дальний путь собирался?
– Ветра нужного не было, дочерь человеческая. Ну, да теперь это и неважно. Верни-ка мне кнут мой, глупая, пока большей беды не наделала. Я ведь предупреждал тебя: береги его, да в дело не пускай! Одно тебе прощенье, что сберегла его, как и обещала.
Но тут Трофим быстро отодвинул плечом Меланью в сторону и поднял с земли то, что велено ему было Небесной Барыней ни в коем случае из рук не выпускать.
– Погоди, доченька, речь сперва про мой долг, а не про твой. Пусть примет добром Строгий Господин вот эту резную шкатулочку. А кнут ему возвертать, так я такого слова не давал. Ладно ли будет, тебе да мне, в сей миг страшный без него оказаться?
– Нет, отец, вернуть кнут, это уже моё обещание! Мне и решать.
Услыша дерзкие слова Трофима, разом вспыхнул гневом Гром Небесный:
– Довольно вздор молоть! Быстро подайте мне сюда и кнут, и шкатулку. Хотите, чтобы я испепелил вас на месте, твари ничтожные?
Трофим остолбенел, только рот разинул. Но Меланья сама взяла у него шкатулку и протянула ее с кнутом вместе:
– Выбери своей рукой, что тебе любо и надобно, Гром-батюшка.
И схватил Гром Небесный первым делом Кнут Сверкающий. Правой рукой – за рукоять, и левой прихватил за самый кончик. Вскинул вверх, словно дугу ослепительную. Но не успел он еще развернуть плечи, как вскочила Меланья верхом на Коня Огненного и понеслась вверх, под облака.
– Стой! Назад! Верни коня! – загремело ей вслед. Махнул кнутом Гром Небесный, но Огненный Конь резвее оказался, унесся туда, где и достать – не достанешь.
Еще три раза хлестнул своим кнутом в небо Гром Небесный. И вдруг кнут выпал из его руки к ногам и затух, словно месяц, за облаком укрывшийся. А небо над головой загрохотало в ответ раскатами громового конского ржания. Сразу стало тихо. И в той тишине воскликнул Строгий Господин, хоть и оглушительно, но без гнева, простым человеческим голосом:
– Не оставляй меня без коня, Свет-Меланья. Сил больше нет моих по земле бродить. Воротись быстрее! Твердое моё слово, худа тебе не сделаю.
Неизвестно как, но услышала его слова Меланьюшка, вновь ударила в землю молния и появилась прямо перед Громом Небесным всадница на Огненном Коне. Взобрался на коня Черный Господин позади Меланьи, а догадливый Трофим тут же сунул в руку дочери погасший, но еще тёплый Кнут Сверкающий.
Только и увидел Трофим, как уносится в небо на Огненном Коне его дочь родная вместе со своим спутником.
На том и сказке конец…
Трофим, как и прежде, зажил в своём старом доме, но про нужду теперь и не вспоминает. Хоть и пашет, и сеет он по-прежнему, да только хлебушка теперь у него всегда вдоволь. Не поле у Трофима отныне – благодать земная. Когда надо – дождь его поливает, а когда надо – солнце освещает. Вдосталь поят его тучи небесные, вдосталь и теплу солнечному открывают. А всё дочь Трофима – Меланья, уж заботой своей она отца не оставляет. Хоть и живет теперь за облаками, и зовётся не просто Меланья, а Меланья-Молния. Сам Гром Небесный верно ей служит.
Демьян же погорелый так и прижился у Трофима работником, но держит себя теперь тихо, да всё больше помалкивает. И только каждый раз прячется за хлевами и сараями, когда в самую длинную летнюю ночь, что к концу лета, спускаются с неба на своем коне Молния и Гром, чтобы погостить ночку, до зари, и повидаться с Трофимом.
Tags: Проза Project: Полдень Author: Рыженков Вячеслав
