Вы бы никогда эту фамилию не вспомнили, если определенные богатые люди не создали бы в определенный момент, не заплатили бы дикие деньги и по Москве не повесили бы растяжки, где было просто написано «Алексей Ратманский – открытие года»
– Николай, хочу вас спросить про одного нашего современника – русского хореографа. Алексей Ратманский.
– Леша хороший миниатюрист, очень красиво начинал, у него было очень много интересных миниатюр. Потом жизнь его вынесла на определенный круг. Он очень правильно понял, что его балеты никому не нужны. Они проходят пять-шесть раз.
– Здесь?
– Да везде в мире. И больше не ходят люди. Понимаете? Ну, не ходят люди. А ходить они будут на классические спектакли. И он срочно стал расшифровывать классические спектакли, потому что это приносит доход. Он выдумал тему, что он изучил определенную систему. Он читает лекции, рассказывает что-то. Но опять-таки, это может производить впечатление на вас, людей, которые ничего в этом не смыслят. А те, кто хоть что-то в этом понимает, ну, улыбаются...
Да, ему повезло, он попал в определенную струю людей, которые восхищаются современным искусством. Знаете, когда приходите в музей, а там кто-то фекалиями что-то разрисовал и стоит толпа, в которой одна сторона купила это за дикие миллионы, другая стоит восхищается, как это гениально, а кто-то стоит и понимает: Господи, ну, это просто дерьмо, намазанное на стене. Андерсен давно написал «Голый король».
И вы бы никогда эту фамилию не вспомнили, если определенные богатые люди не создали бы в определенный момент, не заплатили бы дикие деньги и по Москве не повесили бы растяжки, где было просто написано «Алексей Ратманский – открытие года». Вы видели, чтобы когда-нибудь было написано «Николай Цискаридзе – открытие года» в течение 5–6 месяцев по всей Москве на самых главных улицах? Нет. Здесь вложили деньги. Здесь насильственно раскручивали человека и так далее.
И слава богу, что в жизни Леши это произошло, я очень рад за него. Просто есть вещи, когда не надо подменять искусство, профессию на то, где человек зарабатывает деньги. Вот и все.
И если сравнить – вот пойдите в Большой театр, посмотрите его Ромео и Джульетту и посмотрите – опять-таки я вам говорю – спектакль Лавровского, и вы поймете, может быть, если вы любите культуру, искусство, вы тогда поймете, что такое настоящая хореография, и то, что сегодня идет в Большом театре, потому что это кому-то выгодно. Вот и все.
– Я сейчас сделаю этот самый – ход конем. Григорович.
– Ну, это величайший реформатор своего времени. Понимаете, был стиль в этой Стране Советов, очень серьезный, назывался он драмбалет. Юрий Николаевич когда появился, он поменял вектор, он сломал вектор в этой стране. Он этот драмбалет перевел на другую ступеньку. Он создал спектакли, которые, как вам правильно сказать... Это революция была. «Легенда о любви», «Каменный цветок»…
Вот тот балетмейстер, о котором я вам рассказывал, Лавровский, в Москве поставил первый «Сказ о каменном цветке», то, как это написал Прокофьев. Катерину танцевала великая Уланова. И кстати, Хозяйка медной горы в том спектакле была Майя Плисецкая. Спектакль имел дикий провал, потому что это было нехорошо. И в этот же момент Григорович создает с художником Симоном Вирсаладзе свою версию в Петербурге. И это революция, это взрыв. Понимаете...
Вот вы говорите о Ратманском. Приехал в прошлом году Большой театр в Лондон. Привезли «Лебединое озеро», Григоровича версию, «Дон Кихот», «Спартак» Григоровича и «Светлый ручей» Ратманского. Два спектакля. Все остальное неделями держалось и всего два раза Ратманского, потому что надо привезти Ратманского, потому что кто-то определенно настаивает. Не английская сторона, чтобы вы поняли.
Английская сторона не может настаивать, им надо продавать билеты и они понимают: это не продаваемо. А «Светлый ручей» – очень хороший спектакль, чтобы вы поняли. Значит, ни на «Дон Кихот», ни на «Спартак» тем более, который возят туда на каждую гастроль, потому что это очень сильно. Ни на «Лебединое озеро» тем более – вообще не то что попасть, вы не можете даже зайти понюхать предбанник, потому что столько людей. «Светлый ручей» первый спектакль продавался вполцены, второй спектакль давался просто в нагрузку, лишь бы заполнить зал хоть как-то.
– Так это о ком в первую очередь говорит?
– Это говорит о хореографии еще очень сильно.
– Вы же сами говорите, что это очень хороший спектакль.
– Не интересно зрителю.
– Это значит, что зритель дурной.
– Нет, почему дурной? Вы поймите, это лучшее, что есть. Он поставил же очень много спектаклей.
Чтоб вы поняли – в 68-м году или в 69-м первый раз «Спартак» привезли в Лондон. С этого дня каждый год пишут одну и ту же гадость все газеты, что это советская эстетика, что плохо то, плохо это...
– А люди на люстрах висят...
– Люди висят на люстрах. Поймите, это гениальный спектакль. И спектакль «Спартак», о котором я вам сказал, Якобсона в Петербурге, это все по-другому. Вот это как раз расцвет драмбалета – и это тоже гениально. Но все хотят видеть «Спартак» Григоровича, потому что поставлено гениально.
А среди работ Ратманского пока не создан ни один спектакль, про который бы я вам сказал – знаете, мы через 20 лет с вами это вспомним. Вы первый мне скажете: Коля, вы были правы. Я уверен в этом, потому что я не один спор выиграл. Я самый терпеливый.