Вряд ли стоит спорить с тем утверждением, что одним из решающих условий побед красных войск была действенная работа партийных органов РКП (б) в лице политотделов дивизий, политических комиссаров полков и дивизионов и, как тогда называли, секций и ячеек коммунистов в полках и важнейших подразделениях. Что бы ни говорили, но это были очень мужественные люди, которые сами шли в первых рядах наступающих и не давали другим без приказа и без причины покидать поле боя. Правда, при этом им приходилось прибегать к крайним мерам и даже стрелять в спины бегущим, разворачивать пулемёты заградотрядов, и, как говорится в этих случаях, воспитание и убеждение отходили на второй план. Но нужно было спасать ситуацию и они её спасали. Причём иногда ценою собственной жизни. Примеров из архивных документов - сотни и тысячи. Форм воздействия на сознание коммунистов и беспартийных было не так уж много. Собрания партячеек и партконференции, недели партийной работы в массах, митинги и встречи. Порой именно с протокола партийного собрания начинался разбор боевых действий в тех красных частях, которые терпели поражения на фронте. Исключение из членов большевистской партии было первым шагом в раскручивании репрессий против неблагонадёжных элементов.
Преображенский полк красных войск, названный так в честь занятого им в первых боях 1918 года. села в Воронежской губернии, неоднократно упоминается в боевых документах Донского гундоровского георгиевского полка с сентября 1918 года по январь 1919-го. Разумеется, никому из гундоровцев не удалось бы тогда прочитать протоколы собраний партячейки преображенцев. Вот что написано в протоколе № 2 от 9 ноября 1918 года пленарного собрания представителей Преображенского полка (конной сотни), членов коллектива 2-го восточного полка и политотдела дивизии:
«…были заслушаны доклады товарищей конной сотни Преображенского полка Кириченко, Андрущенко и Бондарева о наступлении с 4 по 7 ноября (1918 года). Сообразуясь с резолюцией и письменными заявлениями очевидцев наступления и всесторонне обсудив доклады товарищей,
Постановили:
Мы как политические работники не можем остаться хладнокровными, чтобы люди погибали напрасно, ибо на наших глазах уже четыре полка лучших борцов брошены на растерзание кровожадному Краснову. Принимая во внимание, что все эти поражения – от начальника дивизии и его мало воспитанных политически приспешников, предающих героев, просим военно- революционный совет 9 армии принять неотложные меры к удалению, как начальника дивизии, так и его приспешников, насилующих мирных жителей и тем самым подтачивающих фундамент укрепления советской власти. Если таковая просьба не будет принята во внимание в самые кратчайшие сроки, то судьба остальных последует той же участи, и мы в свою очередь примем самые решительные меры и поведём борьбу с теми элементами, которым не место в нашей славной армии. Товарищи! Время не ждёт рассуждений, и гибель лучших борцов терпима быть не может!»
Обращают на себя внимание те формулировки, в которых сквозит недоговорённость, а то и прямая угроза расправы с неугодными военачальниками. Угрожали, кстати, легендарному командиру 16-й стрелковой дивизии Киквидзе (Василию Исидоровичу), именем которого, после его гибели 11 января 1919 года, эта дивизия и была названа по приказу Троцкого.
Политической работой в красных частях руководили военно-политические комиссары. Именно им в первую очередь принадлежит заслуга в мобилизации красноармейцев на победы в сражениях Гражданской войны. В разгар боёв за Царицын, в самом начале декабря 1918 года, состоялась 1-я конференция коммунистических ячеек 10-й армии, которая рассмотрела важнейший вопрос о роли и значении политических комиссаров. Впоследствии почти без изменений эта резолюция легла в основу всех инструкций и распоряжений по действиям комиссаров на Южном и других фронтах Гражданской войны.
«Во главе дивизии, бригады, полка стоят начальник и комиссар.
Начальнику принадлежит полнота командных прав, на нём лежит вся ответственность за оперативно-боевую и хозяйственную стороны дела. Комиссар является политическим руководителем своей части.
Комиссар ни в коем случае не вмешивается в оперативно-боевую сторону дела. Комиссар скрепляет все приказы без исключения. Подпись комиссара под оперативными приказами означает лишь то, что он с их содержанием был своевременно ознакомлен, но ни в коем случае не означает, что комиссар отвечает за целесообразность этого приказа.
Комиссар имеет право отказать в своей подписи в том случае, если он считает данный приказ командира продиктованным не боевым, а контрреволюционным замыслом или если приходит к внутреннему обусловленному выводу, что данный приказ является прямым и открытым нарушением приказа вышестоящего боевого начальника.
Комиссар имеет право отстранять заведующих хозяйственным, артиллерийским и прочим снабжением в случае, не терпящем отлагательства, в случае измены, преступления или вредной деятельности, с немедленным доведением об этом до сведения соответственной высшей власти. Комиссар (дивизии) имеет право самостоятельно допускать к исполнению обязанностей комиссара полка, товарища, за которого он несёт ответственность и немедленно же представлять его на утверждение Реввоенсовета через политотдел. Политический комиссар работает в тесном контакте с коммунистическими ячейками, которым он оказывает всяческое содействие и с местными партийными организациями (губернскими, городскими и областными). Где нет коммунистических ячеек, политический комиссар принимает немедленные меры к созданию таковых. Личность политического комиссара неприкосновенна».
Нет смысла удивляться, что при таких широких полномочиях сразу же началось злоупотребление ими. В части 9-й армии красных войск, которая ещё именовалась советско-таманской, был направлен документ с очень понятным заглавием: «О борьбе с трусами, шкурниками, дезертирами.
Приказываю всем политическим комиссарам дивизий, полков и артиллерийских бригад советско-таманской армии бороться всеми мерами с трусами, дезертирами, шкурниками, которые убегают с боевой линии фронта, кто бы они ни были - командиры или рядовые красноармейцы. Каждый политический комиссар, проверяя обоз своей части, ежедневно утром и вечером обязан задерживать и расстреливать безо всякой пощады всякого задержанного дезертира.
Политический комиссар советско-таманской армии Л. Ивницкий».
Даже командировочные предписания и задания к ним, и те могут поведать о многом: «Срочно командируйте дельного, тактичного комиссара в маневренный батальон, расположенный в Михайловке, для осторожной умелой политработы. Так как командный состав ненадёжен. Исполнение сообщите. Зав. политотделом Южфронта Кржижановский».
Дата этого документа – 1 апреля 1919 года. На обороте ответа об исполнении предыдущих поручений политотдела армии можно прочитать очень красноречивую просьбу: «Шлите снаряды и литературу».
В апреле 1919 года гундоровцы в составе своего полка и других частей и подразделений, занимали оборону от станицы Каменской и вниз по течению Северского Донца, до самого юрта станицы Усть-Белокалитвенской. Во время тяжелых боёв под станцией Репной войска с красной и белой сторон понесли тяжёлые потери. В донесении о состоянии 1-го кавалерийского полка 23-й стрелковой дивизии от 27 апреля 1919 года, в котором были подведены итоги боя под станцией Репной, было указано, что в строю осталось всего 150 красноармейцев. Военно-политический комиссар в другом донесении 27 апреля 1919 года уже от себя добавил: «В политическом отношении полк всё время был настроен антикоммунистически, благодаря командному составу, который не давал мне возможности проявить активную работу. На политкома взгляд командного состава был весьма небрежный. Политком являлся (по их мнению), чем-то лишним и даже ненужным. В настоящее время политическая работа в полку налажена. Устраиваются часто собрания полка, на которых читаются лекции на политические темы. Многие перестали считаться с мнением командного состава и стали интересоваться литературой».
О том, как трудно приходилось коммунистам строевых частей во время отступления красных войск 8-й армии летом 1919 года, изложено в телеграмме командующего и члена военного совета в штаб Южного фронта. Дата этой телеграммы – 18 июня 1919 года, а содержание таково:
«Мною, как крайняя мера, было приказано выделить из полков по два пулемёта с надёжной прислугой, преимущественно из коммунистов. Ставить из сзади и стрелять в самовольно отходивших. Начальник дивизии и политический комиссар 13 дивизии сообщили мне, что у них нет таких крепких частей в дивизии. К коммунистам доверие подорвано. В полках их почти нет. Отношение к коммунистам неприязненное, и (красноармейцы) говорят: "коммунисты должны скрываться и работать в подполье".
Всюду бегут красноармейцы, забывшие свои Красные знамёна, запятнавшие их грязью. Заградотрядами задержано с 1 по 15 июня свыше 2500 человек. Противник ведёт только разведку конницей. Так, например, станция Двуречная была занята всего одним разъездом. Командарм 8 Любимов. Член военного совета Барышников».
Когда летом 1919 года сложилось угрожающее положение для Южного фронта красных войск, была объявлена очередная партийная мобилизация. На фронт прибыло новое пополнение партийных работников, многие из которых тут же были назначены комиссарами полков и бригад. Коммунисты прежде всего влились в обескровленные партийные ячейки стрелковых и кавалерийских полков и артиллерийских бригад. Как это происходило в 14-й стрелковой дивизии, подробно изложено в очерках боевой работы этого соединения. В частности, о партийно-политической работе приводится такая информация:
«С назначением в дивизии нового начальника политического отдела товарища Чугунова, постановка работы резко изменилась. Старый подпольный работник, москвич, он сразу же принёс в дивизию новый дух, новое веяние. Коммунистическое слово, которое до сих пор было только идеей, только лозунгом, начинает претворяться в жизнь.
В дивизии выпускалась газета «Красный боец». Политпросветработа не замирала в тех или иных формах. Проявлялась и искала простора возможностей для осуществления. Ставились спектакли, устраивались митинги, функционировала библиотека. На подводах возились вслед за частями до 2000 книг. Очень часто библиотеки попадали в руки врага.
По партийной мобилизации в части прибыло 14 московских коммунистов.Все имевшиеся силы подива (политотдела дивизии) бросаются в части. Для красноармейцев почти ежедневно ставятся спектакли, концерты, организуются митинги.С большим результатом проходит партийная неделя. Части дают 360 новых коммунистов. В комячейках организуются занятия по изучению Программы и Устава партии. Для красноармейцев проводятся беседы и лекции. Для безграмотных открыты первые школы грамоты».
Сопоставление документальных источников, касающихся боёв на Южном фронте красных войск с августа 1918 года и по ноябрь 1920-го показывает, что наверняка, ещё до сдачи документов в архивы, а происходило это уже в 1921 году, после завершения Гражданской войны на юге страны и расформирования многих воинских частей, с архивными папками очень активно поработали историки в кавычках. Иначе чем можно объяснить, что в полковом звене остались документы с прямыми ссылками, на те или иные указания вышестоящих штабов и политорганов, а самих подлинников этих документов нет. Историкам всегда были и будут интересны донесения, записки и резолюции, касающиеся политико-морального состояния красноармейцев, особенно в критической обстановке. В телеграмме в политотдел 9-й армии красных войск о состоянии 23-й дивизии на 27 апреля 1919 года изложено было следующее: «23 дивизия. В 200 полку в коммунистической ячейке - 12 коммунистов и 3 сочувствующих. 201 полк сильно пострадал в последних боях, из 48 коммунистов выбыло 27. 8 кавалерийский дивизион состоит из перебежчиков-казаков. Настроение отличное. В комячейке - пять коммунистов и 16 сочувствующих. Избраны контрольно-хозяйственная и политико-просветительская комиссии».
И тут же фраза: «Красноармейцы плохо обуты и одеты. Нет табаку, не хватает фуража». Были упомянуты и остальные полки этой дивизии: «Настроение в 202 полку удовлетворительное. Из 182 сочувствующих, после боя осталось 65. Снабжение отсутствует. Нет обмундирования и медикаментов, перевязочных средств.
203 полк отличился в последних боях. Из 80 коммунистов осталось 30.
Снабжение плохое. Красноармейцы разуты раздеты.
204 полк на высоте. Имеется контрольно-хозяйственная ячейка». Доклады и донесения о политико-моральном состоянии красноармейцев различных частей приходили в политотдел и Реввоенсовет Южного фронта не только по каким-то датам или требованиям политработников, но и так называемым, инициативным порядком. Яковенко Фёдор Михайлович, политический комиссар 292-го полка 33-й стрелковой дивизии, 12 мая 1919 года направил такую срочную телеграмму: «При прохождении эшелона № 37 полка 292, имеющего особое срочное назначение, комендант станции Поворино, несмотря на депешу начальника эшелона о приготовлении продуктов к приезду эшелона, не изволил даже прочесть депешу и только по указанию начальника эшелона отыскал её. Своей преступной халатностью он задержал поезд на два часа. На этой же станции имеется какая-то комендантская команда, которая занимается разложением проходящих эшелонов. Ими на вокзале был устроен чуть ли не митинг, где слышались нотки неудовольствия Гражданской войной. Дисциплина в этой команде совершенно отсутствует и сама команда производит тяжёлое впечатление. Напоминание нашими красноармейцами о выполнении уставов Рабоче-крестьянской Красной армии передергивало этих товарищей. Наши части, перенёсшие нечеловеческие лишения при переходе астраханских песков и при 13-месячной бессменной борьбе с белогвардейцами Северного Кавказа, предполагали увидеть здесь, в центре, пример дисциплинированных частей войск. Но первая встреча произвела дурное впечатление на красноармейцев, закалённых в боях при холоде, голоде, раздетые и тому подобное. Прошу принять срочные меры, чтобы обратить внимание кого нужно на деятельность коменданта станции Поворино и его команду».
Благодаря аккуратным писарям 292-го стрелкового полка, военно-политическим комиссаром в котором был Яковенко Фёдор Михайлович, в дело № 1 (а оно, как правило, посвящалось проведению партийно-политической работы) было подшито немало интересных с исторической точки зрения документов. Например, обычное объявление, написанное от руки и вывешенное в хуторе Янов, где тогда квартировал полк: «Довожу до сведения команды 292 стрелкового полка и граждан хутора Янова, что сегодня, 24 февраля 1919 года, в школе хутора состоится общее собрание, на котором будет прочтена программа Российской коммунистической партии (большевиков). Прошу желающих хутора Янова посетить собрание.Председатель комячейки хозкоманды 292 полка Назаров. Секретарь Гринкин».
В это же архивное дело писарями аккуратно подшита «Примерная схема популярных научно-политических лекций для ячейки коммунистической партии 292-го полка». Среди обозначенных тем есть и такая - «Первобытный коммунизм». Хотя следовало бы рассказывать о первобытной жестокости, в полной мере раскрывшейся в тот период Гражданской войны. А чего стоит рассказ о социализме в на фоне внедрённой повсеместно продовольственной развёрстки? О каком социализме и справедливости можно было вести речь, когда у крестьян и казачества забиралось всё подчистую. Правда, утверждали, что когда новой власти станет легче, то всё отдадут, но не в виде хлеба, а в виде товаров, мануфактуры, инвентаря и других нужных селам и станицам товаров. Я проверял по всем архивам - с такой формулировкой, никому и ничего не отдали, даже и десятой доли.
Интересен состав партийной ячейки 292-го стрелкового полка. На февраль 1919 года в ней числились 48 человек. Из них каптёрщиков, переписчиков, делопроизводителей, сапожников и шорников – 26. Что поделать, хоть и опасное это было дело - состоять в правящей партии в то время, но всё равно в неё стремились.
Мне довелось изучить уникальный архивный документ. Он свидетельствовал о том, что в некоторых партийных организациях красных войск были попытки как-то выделить коммунистов. В 6-м стрелковом полку 6-й стрелковой дивизии, которые неоднократно упоминаются в боевых сводках казачьих частей, 14 ноября 1919 года состоялось заседание партийной ячейки, на котором обсуждался факт ношения коммунистами, присвоенной ими формы. Были такие коммунисты из числа красноармейцев, которые, чтобы выделиться из общей массы, стали носить портупеи, конечно, попавшие как трофеи от белых офицеров. Партийная ячейка 6-го стрелкового полка это запретила. В принятом решении было записано: «Коммунист должен выделяться боевой доблестью, а не какими-то внешними отличиями».
Все помнят главное внешнее отличие комиссаров периода Гражданской войны. Это, конечно же, кожаные куртки, предмет вожделения больших и маленьких начальников в партийно-политической иерархии.
На этот счёт есть смысл привести несколько очень информативных документов. Кожаные куртки хотели получить все, даже писари и курьеры. О таком стремлении свидетельствует сохранившийся в архиве рапорт от 8 октября 1919 года одного из таких работника на имя военно-политического комиссара 9-й армии: «Прошу вас не отказать, если будет возможным и выдать мне кожаное обмундирование, в котором крайне нуждаюсь, так как постоянно бываю в командировках в дивизии с секретными поручениями, и приходится выполнять данное поручение, несмотря ни на какие трудности и времени погоды. Тёплого или хотя бы подходящего обмундирования не имею. Курьер для секретных поручений Моисей Копелиевич».
Примерно таким же, но с нотками обиды, было и ходатайство инспектора бронечастей 9-й армии: «Отказ в выделении кожаного обмундирования вполне справедливо обидел сотрудников работающих в инспекции бронечастей 9 армии. Работа по 16 часов в сутки не нормальна. На основании этого я надеялся, что подарками сотрудники будут отчасти вознаграждены за своё усердие и старательную работу. Ввиду вышеизложенного прошу, может ли комиссия срочно исправить совершённую, по моему мнению, глубокую несправедливость и отпустить хотя бы 10 комплектов кожаного обмундирования.
Бронеинспектор 9 армии Федотов».
На этом документе проставлена дата – 20 октября 1919 и резолюция: «Выдать куртки и брюки».
Пожалуй не найти такой отрасли жизни воинских коллективов, в которую бы не вникали военно-политический комиссар и партийная ячейка. Но для меня было настоящим открытием, что в период Гражданской партия претендовала и на власть судебную и даже сама её формировала.
В приказе № 44 по полку имени Карла Маркса от 23 декабря 1918 года, изданном на станции Лиски (командиром полка на тот период был товарищ Самусевич, политкомом – товарищ Саввин), можно прочитать:
«При сём объявляю состав полкового суда, сформированного коммунистической партией сего числа:Председатель: Михаил Макич.
Секретарь: Иван Корнеев. Член суда: Станислав Павлин.
В Реввоенсовет Южного фронта поступали самые разные докладные с предложениями по обоснованию передачи военно-политическим комиссарам и их первым помощникам, партийным ячейкам, ещё больших полномочий. Тут следует процитировать письмо № 594 по результатам обследования 11-й стрелковой дивизии 10 февраля 1919 года (той самой дивизии, которая за три месяца до того была разгромлена под Новохопёрском казачьими войсками, в том числе и гундоровским полком): «Принимая во внимание, что красноармейская масса дивизии в большинстве своём состоит из солдат старой армии, развращённой кереновской комитетовщиной, существование в частях выборных ротных судов и контрольно-хозяйственных комиссий разлагающе действует на части, что подтверждается всеми политкомами 11 дивизии, пережившей на фронте печальную действительность. Мы высказываем пожелание, чтобы политотделом Южфронта было разрешено заменять ротные суды предоставлением дисциплинарных прав военспецам или военсоветам (комиссару и командиру), а обязанности контрольно-хозяйственных комиссий возложить на партийные ячейки. Следственных же комиссий совсем не создавать».
Всеохватывающая и постоянная работа военно-политических комиссаров, политотделов и партийных ячеек была весьма действенной. На этом поле, поле борьбы за умы и сердца бойцов, они полностью переиграли своих идеологических противников, находившихся на белой стороне. В том же Донском гундоровском георгиевском полку не было никого из офицеров, кто бы каждодневно занимался воспитательной работой с казаками, кто бы вёл с ними разъяснительную работу и оперативно занимался контрпропагандой. Вся идеологическая работа с бойцами в частях белых армий ограничивалась читкой разведсводок и писем, да довольно редких статей в прессе, посвящённых фронтовым делам. Дух казачества стремились укреплять молебнами, в том числе и на передовой, но сомнения и смятение в казачьих душах замечали не всегда. Когда же боевое счастье, в силу значительного превосходства, улыбнулось красной стороне, то на стороне белой наступило уныние, а чрезвычайная душевная и физическая усталость за два года почти беспрерывных боёв довершила дело. Тогда и стало ясно: кто оказался сильнее духом?