Дипломатическая катастрофа
9 марта 1901 г. (все даты по новому стилю) по распоряжению царя совещание трёх министров пересмотрело проект сепаратного мирного договора с Китаем. Было решено согласиться с возможностью приглашения в китайскую армию иностранных военных инструкторов (помимо российских), а также и с присутствием её в Маньчжурии; ограничением запрета на выдачу концессий иностранцам только Маньчжурией. Однако на сей раз перед Пекином ставился ультиматум – подписать соглашение в двухнедельный срок. Cам всемогущий министр финансов Витте грозно заявил:
«Никаких дальнейших изменений сделано не будет, и если в назначенный срок соглашение не будет подписано, то мы будем считать себя в дальнейших действиях совершенно свободными».
Все? Точка? Империя грозно стукнула кулаком по столу, и сказала свое «заднее слово»? Куда там. Не успел начаться новый раунд переговоров, как Россия тут же начала делать одну небольшую уступку за другой. Эти, казалось бы, мелочи были восприняты китайцами как слабость.
И вновь удар по русской позиции был нанесен через прессу. 15 марта 1901 г. в японских газетах появились публикации о заключении тайного русско-китайского договора, причем содержание его излагалось исключительно точно. Огласку получила самая чувствительная для русского правительства статья о запрете Китаю предоставлять иностранцам концессии в Маньчжурии, Монголии и китайском Туркестане. Японские газеты подчеркивали неприемлемость подобного соглашения для остальных держав, чего, собственно, и добивались китайские власти.
Именно после этих статей в апреле 1901 г. в Стране восходящего солнца всерьёз заговорили о возможной войне с Россией. Были сделаны и практические шаги: 2 мая 1901 г. Токио начал дипломатическую подготовку к заключению союза с Англией.
В то время, как представитель Поднебесной Ли Хунчжан изображал полное удовлетворение и текстом договора («Требования России вполне справедливы»), и обещанной взяткой, а Николай II вслух надеялся «через две недели покончить с этим делом», китайский двор откровенно тянул волынку. Там не было единства в вопросе о том, как следует поступать с Россией, но верх все больше забирали кланы, категорически настроенные против сепаратного мира с северным соседом. Ли Хунчжану поступали весьма мутные инструкции, а 24 марта пришло распоряжение: договор не подписывать.
В российских кругах решение Пекина стало шоком. Дипломаты что-то мямлили про японо-английское влияние; дескать, на Пекин надавили (что было правдой лишь в малой степени). Вспомнили также, что Ли Хунчжан столкнулся с сильной оппозицией «придворной партии». В ответ официальный агент Министерства финансов Д.Д.Покотилов, переживший осаду посольского квартала в Пекине, предложил ввести в Маньчжурии русское военное управление. Николай II на это меланхолично заметил: «Очевидно, на дальнейшие уступки нам идти нельзя».
Между тем, корреспондент «Times» 28 марта 1901 г. сообщал из Вены, что России именно что придётся пойти на уступки в Китае, поскольку Петербургу не удалось получить очередной заём ни в Лондоне, ни в Нью-Йорке.
Лишь на этом этапе в Петербурге начали осознавать, что любые соглашения, узаконивающие русскую монополию, гарантированно вызовут немедленный и единодушный протест держав (возможно, за исключением Франции), подкрепленный военными мерами. Начали. Но не все.
В марте 1901 г. Витте продолжал ставить ультиматумы Ли Хунчжану: «Всякому терпению есть предел…», угрожая пересмотреть «доброжелательные отношения к Китаю» и начать действовать «в самом непримиримом направлении». Среди русских чиновников на Дальнем Востоке также доминировали весьма агрессивные настроения, главным выразителем которых был наместник Евгений Алексеев. Он настаивал, что спокойствие в Маньчжурии могло быть достигнуто «лишь при постоянной оккупации страны войсками, расположенными гарнизонами в крупных центрах». Международные протесты адмирал отметал.
Кончилось это тем, что на аудиенции у министра иностранных дел В.Н.Ламздорфа японский посланник резко высказался об утекшем в печать проекте русско-китайского соглашения. Практически одновременно Вашингтон дипломатической нотой потребовал от России соблюдения принципа «открытых дверей» в Китае. Подумав, Николай II заявил, что «Россия ничего не потеряет», если откажется от сепаратного соглашения с Китаем.
3 апреля 1901 г. МИД разослал российским представителям за рубежом инструкцию, гласившую, что Петербург окончательно отказался от заключения с Китаем специального соглашения о выводе русских войск из Маньчжурии.
За какие-то четыре месяца российские власти прошли путь от ожидания, что Маньчжурия вот-вот упадет к ним в руки, словно переспелый плод, до полного разочарования и осознания, что союзники России по коалиции, гораздо более крепкие экономически, никогда этого не допустят.
Безусловно, китайцы обвели русскую дипломатию вокруг пальца. Впрочем, ничего оригинального они не придумали – сработал древний прием сталкивания лбами потенциальных захватчиков. Вдвойне странно, что на эту удочку так легко попался С.Ю. Витте, который не мог не понимать, что конкуренты России на Дальнем Востоке не позволят ему удалить их оттуда.
Все рассуждения петербургских мечтателей о том, что Китай должен быть «наш», рассыпались в прах. Пришлось соглашаться на долю в общем «пироге» - то есть общем мирном договоре коалиции и Китая…
При подготовке статьи использованы материалы из книги Лукоянов И. В. «Не отстать от держав…» Россия на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX вв. – СПб. : Нестор-История, 2008.
Делитесь статьей и ставьте "пальцы вверх", если она вам понравилась.
Не забывайте подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала.