Изучая ранние западноевропейские карты, на которых изображены Обь и Алтай, М.Ф. Розен обратил внимание на надпись «Лукомория». Русская историческая картография не знала такой топоним, но западноевропейские картографы с завидным упорством тиражировали его (Г. Меркатор, 1595; И. Гондиус, 1606; И. Масса, 1633; Дж. Кантелли, 1683 и др.). Источник сведений о Лукомории известен. Это — австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, который дважды, в 1517 и 1526 гг., бывал в Москве, и в 1547 г. опубликовал книгу «Записки о Московии». Помимо личных наблюдений он использовал русские источники, в частности Югорский дорожник, составленный, вероятно, на рубеже XIV и XV вв. На карте, приложенной к работе С. Герберштейна, Лукомория не показана, однако Герберштейн дал несколько географических ориентиров. Он указал, что Лукомория расположена «в горах по ту сторону Оби», «...а из Лукоморских гор вытекает река Коссин... Вместе с этой рекой берет начало другая река Кассима, и протекши через Лукоморию, впадает в большую реку Тахнин».
М.Ф. Розен, пожалуй, первый исследователь, который решил «разобраться» с Лукоморией. В шести печатных работах (Розен М.Ф., 1980, 1983, 1989, 1992, 1997, 1998) он с той или иной степенью глубины проработки вопроса освещал проблему сибирской Лукомории. Долгие поиски привели его к выводу о том, что термин лукоморье использовался на Руси для обозначения не только изгибов морского побережья, но и местностей, расположенных в глубине страны. Хранитель музея «Пушкинские горы» С.С. Гейченко писал в своей книге «У Лукоморья», что недалеко от с. Тригорское между р. Сороть и р. Великая (Псковская обл.), где склоны долины Великой широко расходятся, раскинулось красивое лукоморье. С. Гейченко сообщил в письме Михаилу Федоровичу, что и ныне в псковском говоре термин лукоморье используется в значении «изгиб реки». М.Ф. Розен, пришел к выводу, что в Сибирь термин лукоморье был принесен новгородскими купцами, которые издавна знали путь в Югорию.
М.Ф. Розен пробудил интерес к Лукомории и у меня. В первую очередь требовалось идентифицировать лукоморские топонимы, упомянутые С. Герберштейном. Необходимо было в правобережье Оби найти такую местность, где все эти топонимы могли быть сопоставлены с современными или исторически достоверными. Такой Местностью могло быть только правобережье Оби против устья Иртыша. Здесь протекают рр. Казым (у Герберштейна, — Коссима) и Назым (еще в конце XVII в. называлась Казымка). Лукоморские горы — это несомненно западный фланг Сибирских увалов, которые против устья Иртыша носят название Белогорье (Белогорский материк). Герберштейн указывал также, что Лукоморье — это местность лесистая. Напомним, что побережье северных морей, омывающих Западную Сибирь, повсеместно безлесно, а западная часть Сибирских увалов и ныне обнесена обильными лесами и славилась в прошлом обилием зверья.
Но когда и кто создал топоним Лукоморье?
Несомненно, он появился в доермаковское время, так как русские документы этого времени его уже не упоминают. Несомненно, он имеет русское происхождение (лука и море «изгиб береговой линии моря»). Но кто из русских осел против устья Иртыша задолго до Ермака и создал здесь первую колонию, известную как Лукоморье?
На карте Дж. Кантелли южнее «страны» Lucomoria сделана надпись Samaricgui (или Samariegui), т.е. самарики. Несомненно, это этноним — название какой-то группы населения. Но кто были эти самарики? Вряд ли этот вопрос мог быть решен без изысканий известного томского этнографа Г.И. Пелих (1995).
Г.И. Пелих опубликовала обстоятельную статью о первых русских поселенцах, которых звали Самары и которые пришли, по их преданиям, в Сибирь из теплых степей у теплого моря. И пришли они в Сибирь с р. Самара, которая впадает слева в Днепр. В селах Донецкой области еще 30 лет назад была в ходу коллективная кличка caмapi. Однако не ясно, создан этноним по р. Самара или наоборот. Уход самаров из-за Дона в Сибирь был вызван тем, что там начались «страшенные войны». Г.И. Пелих относит это событие к смутным ХIII-ХIV вв. Самары шли в Сибирь по дорогам торговцев пушниной. Все они расселились по Нижнему Иртышу и Оби вблизи его устья. В составе самаров были Каяловы и цынганы. Каяловы на прежней родине жили по левому притоку Самары, который назывался в низовье Байбалака, в среднем течении — Каяла (по расшифровке Каяловых, «коромысло», так как река делает здесь крутой изгиб). Верховье реки, пересыхающее в летнее время, называлось Волчий Хвост. В Сибири Каяловы назвали Байбалакой протоку, которая берет начало от Иртыша и впадает в Обь ниже его устья. Это название протоки (Байбалаковская) сохранилось до наших дней. Известно и хантыйское название — Кёльма-пасол. Цынганы еще до Ермака основали село Цынгалы, которое и ныне стоит на берегу Иртыша. [Пелих Г.И. Обские Каяловы о реке Каяла // Вопросы географии Сибири. Томск, 1995. Вып. 21. С. 67-81]
Первые русские колонисты жили в согласии с хантами, многие обостячились, но с приходом казаков отношения обострились, и часть мигрантов ушла на восток. Некоторые Каяловы осели около Нарыма, другие пошли по Ваху, где они создали дер. Каялову, и далее на Турухан. Местные селькупы еще лет тридцать назад помнили, что по Турухану жили какие-то Куялы, которых звали Иванами. Расселение цынган прослежено нами по топонимическим материалам (Малолетко А.М., 1997): цынганы расселились в глухих местах право- и левобережья Оби выше и ниже устья Иртыша, основав там немало населенных пунктов, которые функционировали еще в середине XX в. Потомки давних выходцев из-за Дона (чалдонов) — Каяловы и Цынгаловы и ныне живут в Томске и области.
Вот к таким выводами мы пришли, продолжив разработку темы, впервые заявленной Михаилом Федоровичем Розеном: первая русская колония в Сибири, названная — Лукоморией, основана выходцами из южнорусских степей.
Малолетко А.М., профессор кафедры географии Томского государственного университета.
